Он отступил и занялся судьёй. Тяжесть на плечах — ничто по сравнению с общением с дамами, хоть человеческими, хоть оборотницами.
За полчаса Эмме обставили комнату, как она просила, а ещё через полчаса она уже купала Жара. Ему всё нравилось, особенно зеркало. Оказывается, ранее он не видел себя. Отражение в воде не считается. Малыш норовил выскочить из бадьи и посмотреть на себя. Эмма делала ему мыльные причёски, и он с восторгом разглядывал своё отражение с ирокезом, с гладкими волосами или топорщившимися сосульками во все стороны, а то с чёлкой, нависающей спереди закрученным бурунчиком. Они провозились долго, и ей пришлось мыться уже после ужина. А потом Эмма устроилась болтать с Жаром и оба почувствовали, что без судьи пустовато.
Следующий день она почти весь провела в одиночестве. У Ратмира нашлись дела, связанные с вожаком местного клана.
В этом поселении проживало много медведей, и вожаком тоже был медведь. Большинство его проблем плодились из-за одной лисьей семьи. Рыжие прохвосты обладали безграничным обаянием и без конца втягивали селян в безумные проекты, требующие вложений.
Это продолжалось уже полвека и каждый раз жители грозились выселить неугомонных лис, но те умудрялись повернуть любое дело в свою пользу и кое-какие их делишки действительно приносили доход.
В этот раз ушлая семейка привезла из человеческого королевства красивую гладкую обувь из нового непромокаемого материала, заявив, что за этим будущее. План «А» был всё распродать селянам, план «Б» — выкупить заводик по изготовлению этого материала и настроить его работу в области новейшего покрытия крыш, заменяющего кору и не пропускающего воду, и процветать. Всё было идеально до тех пор, пока не сменилась погода и не подморозило. Вся привезённая обувь из материала будущего пошла трещинами и потеряла свои свойства*.
(*речь идёт о первых образцах резиновой обуви. Она была прекрасна только в очень узком диапазоне температуры. При жаре плавилась, при минусе трескалась).
Потраченные на сапоги деньги оборотни простили бы лисам, но те успели осуществить план «Б» и, задрав хвост, бежали выкупать завод, не зная о полном провале нового материала.
Вожак, проведав, что в поселение прибыл судья, хотел просить совета, как у более сведущего в делах людей оборотня и того, что у них происходит. Лисы совсем запутали его.
Эмма, привязанная к комнате недомоганием, попросила работающую здесь оборотницу показать Жару, как устроено заведение, угостить его всеми блюдами, что он пожелает, а потом показать ему посёлок. Платила она щедро, и служащая с удовольствием взялась опекать малыша. Через пару часов Эмма увидела Жара, гуляющего во дворе с ребятами, и оборотницу, сидящую неподалёку и приглядывающую за ним.
Эмма уселась возле окошка и тоже стала смотреть, как гуляет малышня. Иногда дети задирали друг друга, и она с тревогой ждала момента, когда следует вмешаться, но как только демонстрировался уровень силы, так воцарялся покой. Это было совсем не по-человечески, но вмешиваться было глупо. Оборотни ценят силу, и иерархия выстраивается с пелёнок.
Она надолго задумалась, как привнести больше ценимых качеств в их жизнь и отвлеклась от своих мыслей только тогда, когда дети бросились врассыпную. К постоялому двору подходила магичка и они на расстоянии принялись следить за ней.
Девица шла гордо, зная, что все пялятся на неё. Высокая, стройная, красивая. Эмма никогда ещё не видела живьём таких девушек. На обложках журнала, на постерах, но даже там искусно накрашенные модели не всегда могли передать образ сильной и знающей себе цену персоны.
В высокие сапожки на шнуровке были заправлены узкие кожаные штаны, крепкий зад слегка прикрывала куртка, перетянутая в талии ремнём. Широкий меховой капюшон лежал на плечах, а возле шеи скомкался хвост из чёрных волос. Эмме хотелось бы съязвить, что в кожаных штанах попа замёрзнет, а талия перетянута так, что печень к позвоночнику прилипнет, да и шея торчит не по погоде голая, но это из зависти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Совершенно очевидно, что магичке не холодно, что румянец на щеках ей необычайно идёт, а точёная фигурка не только красива, но ещё натренирована. На поясе закреплено несколько ножей, и девушка наверняка не ради красоты их туда повесила. Чем ближе она подходила, тем больше поводов становилось ею восхищаться.
Насыщенно-чёрные волосы, сравнимые по цвету с драгоценным камнями, были забраны в высокий хвост, им сопутствовали чёрные изогнутые брови и пушистые ресницы, а завершающим аккордом сражали наповал вишнёвые губы и синие глаза. Убийственное сочетание! Эмма до последнего надеялась, что девушка накрашена, но красота её имела природное происхождение.
Этой воительнице хотелось поклоняться. Валькирия, фурия, суккуб, вамп — все эти образы хорошо подходили ей. Судя по тем взглядам, что её провожали, мужчины восхищались ею, но не решались вести себя рядом по-свойски. Этот факт добавлял уважения.
Эмме захотелось стать хоть немного на неё похожей. Надо будет добавить яркости во внешности, сменить одежду и, самое главное, достичь такого же уверенного внутреннего состояния. Раньше ей казалось, что она деловая особа, умеющая надавить, но в этом мире, похоже, не в спорах выигрывают сражения, не словами и трудом добиваются успеха, не знания вселяют уверенность в себе, а надо обладать тренированным телом, навыками сражения и готовностью действовать в любую минуту при любых обстоятельствах.
Эмма высунулась из окна, чтобы видеть, как гостья только повела взглядом — и перед ней уже открывают двери, а вскоре она услышала, что хозяин предлагает ей лучшую комнату, но та безразлично отвечает, что ей плевать, где остановиться.
— Меня волнует чистота и тишина. Я устала, — услышала Эмма конец фразы, прежде чем перед хозяином захлопнулась дверь.
«Вот такие они, магички» — Эмма подошла к зеркалу и придирчиво посмотрела на себя.
Чистые волосы распушились, и она походила на одуванчик. А ещё напрашивалось сравнение с милым цыплёнком, с очаровательным зайчиком или котёнком, бельчонком, птичкой-невеличкой. Это всё она.
Утешение, что с годами она всё же приобретёт лоск, интересность, изюминку, сейчас не срабатывало. Черноволосая красавица выглядела ненамного старше Эммы, но при этом её не назвали бы котёнком. Она пума, соколица, Немезида… впрочем, оставалось верить в то, что у мужчин фантазия скуднее, чем у Эммы.
Намочив руки, она пригладила волосы по бокам и изобразила высокий хвост… стала похожа на любопытного мышонка из-за немного оттопыренных ушей. Гордо приподняла подбородок, напрягла губы, чтобы придать им соблазнительную форму… и поняла, что стала забавной.
Опыт прожитых лет слишком мал для налёта мудрости на юном лице, да ещё множество неизвестных факторов вокруг не добавляют уверенности в себе. Она нахмурилась, попыталась сделать свирепое лицо, но только окончательно рассмешила себя.
Остаток свободного времени Эмма провела в уходе за собою. Смягчила губы сливочным маслицем с мёдом, кожу на лице подкормила овсянкой, потом сметаной. Привела в порядок ногти на руках и ногах. Перемен никто не заметил. Оно и понятно, света мало, чтобы разглядеть появившиеся нюансы в её внешности, а общее недомогание всё же накладывает свой отпечаток.
На следующий день к Эмме по её просьбе зашла оборотница, муж которой торгует одеждой. Она купила новую одежду для Жара и тёплую кофту для себя, собираясь поддеть её под куртку, купленную у гномов. Ратмир заходил несколько раз, спрашивал, как дела, а вечером начал разговор с погоды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это хорошо, что вы утеплились, только в ближайшие дни снова потеплеет и нас ждут сильные дожди. Медведи предупреждают, что снега долго не будет.
— О, нет, — простонала Эмма, понимая, что слякотной дороги не выдержит не только она с Жаром, но и их обувь.
— До моего дома осталась неделя пути. Я предлагаю вам погостить у меня, пока не наступит зима, а там уже можно на санях добраться до человеческих земель.