— Почему они все глазеют на Жара? — не удержалась и шёпотом задала вопрос.
— Не понимают, как он справляется с подчиняющей силой, что всех угнетает, — наклонив голову, так же тихо пояснил Ратмир.
— О, пушистик, — Эмма подёргала малыша за руку, — ты же нормально себя чувствуешь рядом с нашим судьёй?
— Угу, — кивнул он и показал язык группе девочек, играющих возле замёрзшей лужи.
Эмме хотелось подробностей о тонкостях расы Ратмира, но ведь всё происходило на её глазах. Она была озабочена другими проблемами, и не всё осознавала, а теперь задним числом многое вставало на свои места.
Её подопечные сторонились судьи. Встретив его и познакомившись с ним, они уже не испытывали страха, но отбегали, когда он подходил к Эмме. Только Жар с каждым разом всё больше сокращал дистанцию и даже чаще других крутился неподалёку от Ратмира. Ему было интересно.
А сейчас Эмма обратила внимание на других волчат возраста Жара, и замечала, что звериная форма её малыша теперь отличается от сверстников. Он не вырос, но стал как бы основательнее, внушительнее, если так можно выразиться о щенке. Жара и ранее считали сильным волчонком, но после нескольких дней путешествия он словно бы осознал это сам.
— Волчонок привык к моей силе и противопоставляет свою, но при этом он считает меня своим вожаком. При такой мотивации он становится крепче день ото дня, — Ратмир вклинился в размышления Эммы, подкидывая новые.
Не вредно ли Жару считать судью вожаком? Как относиться к тому, что кроха пытается соперничать? Как он отреагирует на расставание с судьёй? Крепка ли образовавшаяся связь? Они вроде бы почти не общались, но, видно, сработало то, что Ратмир часто нёс малыша на руках.
— Эмма, я вынужден предупредить вас: в ваших интересах, чтобы окружающие не заподозрили между нами даже намёка на приятельское общение. У меня пока немного врагов, но лучше сделать так, будто я выполняю долг и провожаю вас исключительно по служебной обязанности.
— Да, я понимаю. Не волнуйтесь, я не позволю себе ничего лишнего.
— Я нисколько не сомневаюсь в вас, но мне не хотелось бы, чтобы вы думали, что моё сухое обращение к вам связано с чем-то иным.
Слова Ратмира звучали как признание… вот только признание в чём? Сексуального подтекста не было в их отношениях, но что-то между ними происходило, что-то очень личное и доверительное.
Внешне он для неё оставался не привлекательным, как и она для него. Все оборотни харизматичны, и даже у некрасивых есть черты, которые делают их особенными. Ратмира даже с натяжкой не назовёшь красавчиком, но и придраться не к чему. Всё в нём средне, и Эмминому глазу зацепиться не за что.
Брюнет, но нет в нём жгучей яркости. Не тот тон чёрного или отсутствие лоска всё портит — непонятно. Обычное лицо, чуть упрямый подбородок, нормальный нос, тёмно-карие глаза, небрежные брови.
На Земле Ратмир выделился бы за счёт потрясающей фигуры, но среди оборотней он незаметен. Вот разве что перестаёшь обращать внимания на его обыкновенность, когда увлекаешься с ним спором или, наоборот, с приятным удивлением замечаешь, что мысли развиваются сходно с ним, поддерживая и дополняя возникающие идеи.
А ещё Эмму завораживает в нём хищность движений. Нечеловеческая составляющая будоражит, интригует и пробуждает дух соперничества. Но хочется не состязаться, а показать, что тоже не промах, что пусть нет в ней физической силы, выносливости или острого зрения с великолепных слухом, но есть нечто другое, чисто женское и не менее ценное. Кажется, ей это удалось, и они оба с уважением относятся друг к другу, оберегая эти отношения.
Множество любопытных глаз сопровождало их на постоялый двор. Судья останавливался там только в лютые морозы, и все понимали, что сейчас он ищет ночлег из-за бесформенно одетой магички с детёнышем волков.
В головах местных жителей рождалась одна душещипательная история за другой, отвечающая на вопрос, почему магичка взяла опеку над волчонком, но судья в этих выдумках играл исключительно профессиональную роль. Заподозрить его в чувствах никому не приходило в голову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Две комнаты, Юркий, — коротко бросил Ратмир хозяину и хотел было сразу уйти, чтобы не мешать пить постояльцам разноцветные глёги. *
(*насыщенный морс со специями или по-другому глинтвейн без алкоголя)
— Простите за уточнение, но хотелось бы лучшее помещение, что у вас есть. Я хочу не просто переночевать, а отдохнуть, — вмешалась Эмма и, повернувшись к Ратмиру, дополнительно пояснила ему:
— Для Жара — это первое знакомство с общественными заведениями. Пусть у него останутся самые благоприятные впечатления. И ещё, — Эмма понизила голос, — только сейчас почувствовала, что нам лучше бы провести здесь дополнительно пару дней.
— Что случилось? — взгляд судьи изменился, а Эмма увидела, как хозяин заведения отступил и у него выступил на лбу пот.
— Несколько дней я буду плохо себя чувствовать… это чисто женское, — не меняя выражения лица, зашептала она, но видя непонимание, покраснела. Он же не человек, да и видимо здешнее общество не столь раскованное, как её.
— Обновление организма… кровь… неважное самочувствие, гигиена, холод… — подсказывала она ему, жалея уже, что заикнулась, да ещё на глазах у других.
Хотела сразу предупредить, чтобы потом не мельтешить и избежать лишних вопросов от того же хозяина, почему изменили срок проживания, а вышло всё хуже некуда. Наконец в глазах Ратмира мелькнуло понимание и, кажется, ему тоже стало неловко. Правда, он корил себя за несообразительность.
Хозяин сам отправился провожать гостей. Оборотницы, что убирали комнаты или подавали еду посетителям, разошлись по дальним углам, а когда судья напрягся, вообще выскочили на улицу.
Они привыкли к разным постояльцам, и не раз бывало, что сильные самцы затевали драки, пробовали продавить противника внутренней звериной мощью, прежде чем в ход шли кулаки или клыки с когтями. Работающие в трактире оборотницы не бросались разнимать буянов, а выбегали, чтобы переждать всплески агрессии и не ходить потом на трясущихся ногах.
Хозяин поступить так не мог, и поэтому он, чуть ссутулившись, следовал впереди судьи с магичкой и рассказывал ей, какие услуги он может предоставить.
— Ваша комната, госпожа, в башенке. Там раньше жила моя внучка, но она выросла и этой весной нашла себе пару. Я отремонтировал помещение, и вы первая, кому я сдаю его. Там всё новое и, надеюсь, вам понравится.
Оборотень отпер дверь, и Эмма с Жаром прошли первыми, с интересом осматривая небольшую уютную комнатку, не лишённую атмосферы девичества.
— Здесь одна кровать, — нахмурилась Эмма.
— Так малыш может зверем обернуться, — хозяин промолчал, что кровать не узкая и худенькая магичка может поместиться на ней вместе с ребёнком, но кто знает, что её связывает с малышом, и поэтому сразу предложил другой вариант, — а я одеяло принесу.
— Нет, уберите сундук и на его место поставьте вторую нормальную кровать. И я не настаиваю, но здоровенному шкафу здесь не место. Если освободившийся угол отгородить вон той ширмой, — Эмма показала на резную деревянную загородку, сложенную возле окна, — то там встанет ванна… бадья для водных процедур. Зеркало перевесить вот сюда и тогда в угол будет попадать отражённый свет из окна или от подсвечников.
— Э-э, сейчас сделаем, — помявшись, хозяин согласился с пожеланиями постоялицы. Магички — народ капризный, могут лишнюю мебелишку испепелить, хотя эта совсем не грозная, но рядом судья, и попробуй, проигнорируй её советы-требования.
— И… погодите-ка, где у вас удобства?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Удобства?
— Туалет где? По нужде куда ходить?
— Не волнуйтесь, у нас всё по высшему разряду! Можете в горшочек, он под кроватью, а можете в дамскую комнату. Она на первом этаже и там всё по-городскому. Просторно. Сразу несколько леди могут свои дела делать… — под конец хозяин сник, так как взгляд у магички разгорался и не сулил ничего хорошего.
Не знаешь, как им угодить! Одна требует, чтобы говорил всё чётко и по существу, вторая разводит словесные кружева и поди разбери, что она хочет и как ей отвечать…