Он задумчиво кивнул.
— Да, полагаю, что это так. А ты уверена, что она не… что ей безразличен этот человек?
Только впоследствии Нэнси поняла, что вопрос был задан неспроста.
— Да, уверена. Она не в состоянии обмануть меня; она внушила себе, что никогда больше не будет счастлива. Мелизмейт для нее — это все.
— Ты ведь тоже о ней беспокоишься, правда?
— А что же я, по-твоему, здесь делаю? — спросила Нэнси. — Я ведь не могла отпустить ее одну в Лондон. Такие, как она, способны умереть от душевных ран. Иногда мне кажется, что это вскоре действительно произойдет. Я не могу видеть, как она постепенно убивает себя. — Нэнси выдала это как на исповеди и почувствовала огромное облегчение. — Но ведь кто-то должен помешать ей загубить свою жизнь, а тебя она может послушать. Если ты в состоянии заставить ее признать, что эта Брачная игра — дерьмо, то сослужишь нам большую службу.
— Постараюсь, — сказал Эдвард.
* * *
Руфа считала вполне естественным, что кухня Полли была похожа на камбуз: она явно эксплуатировала своих работников, как галерных рабов. Уборщица-колумбийка и официантка-испанка носились взад и вперед, подчиняясь пронзительным командам хозяйки. Учитывая, что Руфа — будущая миссис Мекленберг, Полли маскировала обращенные к ней приказы под слащавые просьбы. Не могла бы Руфа потоньше нарезать копченого гуся? Не могла ли она промыть ночную фиалку не водой из-под крана, а минеральной водой? Не слишком ли малы пучки зелени? Не могла бы Руфа стереть отпечатки пальцев с холодильника из нержавеющей стали?
Руфа и раньше встречала истеричных хозяек, но была поражена, что Полли устраивала такую свистопляску по поводу званого обеда. Она хотела проникнуться симпатией к Полли, потому что ей нравился Берри, но это была трудная задача.
Она выполняла все требования Полли напряженно и топорно, поддаваясь волнению. С каждым днем волнение проявлялось все сильнее. Она не могла заставить Нэнси понять, в каком отчаянном положении был Мелизмейт. Ночные разговоры с Розой свидетельствовали о полном крахе. Они уже получили последние предупреждения от телефонных и прочих компаний. Потолок совсем прохудился… Брак с Адрианом — и как можно скорее — был единственной надеждой Руфы, да и всех остальных.
Ее семья распадалась одновременно с распадом дома. Селена бросила учиться. Она отказалась сдавать экзамены и целыми днями перечитывала «Аркадию» Сидни. Руфа была в отчаянии. Почему она не может читать эти толстые книги, обучаясь в университете? И почему Роза не может силой заставить Селену вернуться в Сент-Хильдегард? Руфа, Нэнси и Лидия когда-то учились в этой замечательной школе, пользуясь остатками семейного кредита, лишить их которого Настоящий Мужчина так и не смог. Но когда кредит закончился, Селена внезапно получила стипендию. Была бы Руфа в Мелизмейте, она не дала бы своей сестрице ни минуты покоя. Она возила бы ее в школу на автомобиле, связанную и с кляпом во рту, если бы в этом возникла необходимость, и втаскивала бы ее в класс за волосы.
Роза была всецело занята Лидией, дочерью, которая больше всего походила на нее внешне и стоила ей многих душевных мук. Рэн по-прежнему жил один на своей ферме, и его бывшая возлюбленная лелеяла несбыточные надежды. Руфа и Роза опасались, что Рэн не устоит перед ее большими, полными чувства глазами. И как им быть дальше, если он опять спутается с кем-нибудь еще?
«Лидия, видимо, рехнулась, — говорила Роза. — Даже Линнет понимает, что он переспал со всеми женщинами на много миль вокруг».
Руфа мечтала оказаться дома, чтобы довести до ума свою свихнувшуюся сестрицу. Лидия нуждалась в нежном обращении, а Роза была слишком нетерпима по отношению к ней. С другой стороны, если выслать им часть денег, которые она заработала, где гарантия, что Роза использует их на оплату счетов, а не растранжирит на джин? Раньше она могла полагаться на Эдварда: она не уехала бы в Лондон, если бы не была уверена, что он всегда готов предотвратить катастрофу. Однако после их последней встречи Эдвард не появлялся в Мелизмейте. Его никто не видел и никто не знал, где он. Руфа не могла с этим примириться. Ей очень не хватало его присутствия, и она корила себя за то, что отпугнула от себя эту семейную палочку-выручалочку. Роза наотрез отказалась обращаться за помощью к Эдварду: «Я скорее съем кусок дерьма на тосте». Теперь все зависело от Брачной игры. Если Адриан не женится на ней, то что станет с ними со всеми?
* * *
В половине пятого Полли влетела в кухню, как раз в тот момент, когда Руфа уселась на табуретку с чашкой чая в руках.
— Какой-то мужчина хочет тебя видеть, и, честно говоря, я пожалела, что он не ко мне: он такой интересный. Говорит, что он твой крестный.
— Эдвард? — Руфа от неожиданности резким движением расплескала чай. — Ой, извини… — Она быстро наклонилась и вытерла тряпкой пол. — Ты не возражаешь, если я?..
В ее памяти не запечатлелись слова, что Эдвард «интересный». Ее сразу же осенила мысль, что он решил примириться, так как в Мелизмейте произошло что-то ужасное. Она пронеслась мимо Полли в гостиную.
— Привет, — сказал Эдвард. Он подошел к ней и поцеловал ее в лоб. — О Боже, как ты побледнела! Но у меня нет плохих новостей.
Руфа, потерявшая дар речи, неожиданно застеснялась. Она с трудом узнала красивого мужчину в темном костюме. Она вряд ли могла вступить с ним в дискуссию в присутствии Полли, но не считала возможным относиться к этому человеку, как обычно относилась к Эдварду. Так как же обращаться с ним? Она неловко взглянула на Полли, которая была удивительно спокойна и улыбалась.
Эдвард положил руку на плечо Руфы.
— Полли, не мог бы я забрать ее на полчасика? Нам нужно поговорить.
— Но мне ведь еще нужно… — начала Руфа.
Полли продолжала улыбаться.
— Да что ты… Спешить некуда.
— Мы будем в кафе напротив, — сказал Эдвард. — Если я задержу ее слишком долго, приходите и ругайте меня.
— Ерунда, я ничего не сделаю подобного. Вернетесь, когда придет Берри: он будет очень рад видеть тебя. — Хихикнув, Полли забрала из рук Руфы тряпку. — Руфа, сними же свой фартук, соседи подумают, что я — эксплуататорша!
Руфа не признавалась самой себе — насколько одинокой чувствовала себя без Эдварда. Радость от встречи с ним почти отбросила на задний план ее удивление по поводу его ошеломляющего внешнего вида. Ей было так приятно и спокойно на душе, когда Эдвард вел ее через дорогу в кафе. Длинная стойка у окна была занята, но Эдвард сумел отыскать в уголке небольшой столик с мраморной поверхностью. Они молча уселись, с грустью глядя друг на друга.