Адриан был ей чужим, а Эдварда она знала с пеленок и безоговорочно доверяла ему. Он ей нравился. По-своему она даже любила его. Но это не имело ничего общего с романтичными отношениями. Он воплощал собой всю ее любовь к надежному и хорошо знакомому. Постепенно ошеломляющее предложение Эдварда стало казаться ей Божьим даром. Впервые в жизни — и уж точно впервые после смерти Настоящего Мужчины — она может отправиться спать, не беспокоясь о будущем семьи. О, какое это блаженство и счастье знать в грозовую ночь, что крыша Мелизмейта и любимые люди, живущие в нем, находятся в полной безопасности!
Очень тихо Эдвард проговорил:
— Скажи «да» и положи конец этому безумию, связанному с Брачной игрой. Ты измотана, Ру, ты так и не пришла в себя после смерти отца, и я не могу этого выносить. Скажи мисс Мюир, что делать с ее званым обедом, и я отвезу тебя прямо домой.
Она закрыла глаза. Домой вместе с Эдвардом… Не нужно больше вкалывать на кухнях у чужих людей. Не нужно больше подстраиваться под жесткие стандарты Адриана. Она никогда не полюбит Адриана. Ему это было так же хорошо известно, как и ей. И он также понимал, что покупает ее. Если она выйдет за Эдварда, она никогда больше не увидит его.
Казалось, что железный обруч вокруг ее сердца, замораживавший и сковывавший ее после смерти Настоящего Мужчины, неожиданно расплавился, испарившись в воздухе. Если она сделает глубокий, свободный вздох, то улетит в заоблачную высь.
Она тихо и слабо плакала, освободившись от всего этого.
— Да, — прошептала она. — Я согласна. — Она разрыдалась. Рыдания ждали выхода месяцами, и их невозможно было удержать.
Эдвард неспешно и осторожно, как делал всегда, встал и подошел к столу со стороны Руфы. Она почувствовала, как он поднимает ее со стула и уверенным шагом выводит из кафе в темный коридор с общественным телефоном.
Руфа была подавлена тем, что никак не может прекратить плакать. Эдвард ненавидел сцены. Однако вместо призывов взять себя в руки он положил ее голову на свое плечо, как сделал это в тот ужасный день, когда умер Настоящий Мужчина.
— Все хорошо, — прошептал он. — Теперь все закончилось.
Мысленно Руфа вернулась к тому дню, когда умер отец. Тогда она пролила тонны слез, но наедине с собой. Лишь однажды она потеряла контроль над собой: когда встал вопрос о том, чтобы помыть комнату, в которой нашли мертвым Настоящего Мужчину. Ее истошные вопли услышал Эдвард. Не говоря ни слова, он тогда успокаивал ее целый час. Тот взрыв чувств и этот казались связанными между собой, как будто она с тех пор не переставала плакать.
Наконец она смогла снять свое мокрое от слез лицо с его плеча. Он вложил ей в руку чистый носовой платок.
Она протерла покрасневшие глаза и высморкалась.
— О Боже, извини меня…
— Перестань извиняться, — сказал Эдвард.
— Я хочу сказать, что я не могу не думать о…
— Да, я понимаю.
— Который час? Вот черт, уже нужно возвращаться.
Он улыбнулся.
— Думаю, прежде тебе необходимо выпить чашечку чая.
Они вернулись за свой столик, и Эдвард снова заказал чай. Руфа почувствовала себя спокойной и свободной. Она осознала силу и глубину его любви к себе и к ее семье. Мелизмейт спасен. Она осторожно проверяла вновь обретенное блаженство на предмет того, как бы оно не улетучилось. Кошмар окончился.
— Ты был прав, — сказала она. — Я устала. И к тому же была несчастна.
Теперь Эдвард вновь обрел прежнюю живость и хладнокровие.
— Руфа, все сложности остались позади. Я знаю причину твоих несчастий и обещаю проявлять доброту по отношению к твоим близким ради тебя.
Слегка покачиваясь, она засмеялась.
— А ты давно видел их?
— Да, дорогая, давно. Как там они? Ты удивишься, но я скучаю по ним.
Руфа не могла не рассказать о неоплаченных счетах и ветхом состоянии дома. Эдвард слушал, как всегда, невозмутимо. Она не просила о помощи, а лишь наслаждалась предоставившейся возможностью поделиться своими заботами с ним.
Было почти семь часов, когда она поспешила вернуться в квартиру Полли. Мир для нее изменился, стал добрым и многокрасочным. Ей нравились теперь все, даже Полли.
— Я понимаю, что я непростительно задержалась, но возникли сложности.
Полли только что получила огромный сверток апельсинов и роскошный букет красных роз и сияла от радости.
— Расскажи мне еще что-нибудь о своем молодом и изящном крестном. — Ты его пригласила?
К своей досаде, Руфа почувствовала, как ее вновь бросило в жар.
— Да, — сказала она.
— Скоро придет Адриан. Ты бы лучше сменила одежду.
Поменять одежду? Она и сама изменилась! Теперь ей следует взять назад то, что так и не было сказано: дать понять Адриану, что он потерял ее. Брачная игра закончилась.
Глава четырнадцатая
Нэнси с мрачным видом сняла ложкой остатки пены со своего каппуччино. Как хорошо, подумала она, что Берри живет напротив бара и она может наблюдать за его домом, одновременно приходя в себя после ссоры с Руфой. Нэнси выскочила из квартиры Уэнди, вопя от злости, а в метро извела целый пакет салфеток, чтобы привести в порядок заплаканное лицо. Боже, как это неприятно: все глазеют, а какой-то негр даже начал что-то спрашивать ее о Библии. Но она была уже далеко. Вот так — из огня да в полымя. Она никогда бы не стала откровенничать с Эдвардом, если бы только могла подумать, что он положит конец Брачной игре, сам женившись на Руфе.
Она рассказала Эдварду о болезненной уязвимости своей сестры, а он поспешил воспользоваться этим, чтобы прибрать ее к рукам. Это безнравственно, отвратительно! В разгар ссоры Нэнси заявила, что это не что иное, как инцест. Ведь он уже был в браке с двоюродной сестрой и потому «явно не прочь перетрахать всех родственников».
На глаза вновь навернулись слезы. Она злобно фыркнула, жалея, что до конца не использовала всех аргументов. Конечно, инцест — сказано слишком сильно. Но Эдвард был взрослым человеком, и она ожидала, что он лишь задаст Руфе нагоняй, безо всяких мыслей. Глупая сестрица теперь считает себя счастливой, когда всем ясно, что она забыла, что означает это слово. По мнению Нэнси, Руфа дала согласие выйти за Эдварда лишь потому, что он — не Адриан, и лучше уж свой человек, чем кот в мешке. Возможно, он интересен и уж никак не похож на старика, но все равно — это такая глупость! А Настоящий Мужчина счел бы это предательством.
Ноющее осознание вины ухудшало ситуацию. Нэнси по возможности избегала самокопания, но теперь была вынуждена вернуться в прошлое, чтобы оценить собственное поведение. Что удалось ей сделать после смерти Настоящего Мужчины? Она поздравила себя с тем, что не зациклилась на доме, как это произошло с Ру, но она была под защитой, отдав свое сердце Тому Денту, а теперь даже не могла вспомнить, почему влюбилась в него. Она просто отказывалась заглядывать в будущее. Все это она передоверила Руфе, потому что та лучше ориентировалась в тревожных ситуациях. И вот результат. Ее любимая сестра, стоившая столько, сколько все они, вместе взятые, готова теперь броситься навстречу браку, который можно назвать не иначе как нелепым.