— Ну, наконец-то!
И на мой рот легла тёплая невидимая повязка, заглушившая все рвущиеся наружу звуки, а к рукам прикоснулись прохладные пальцы.
— Всю ночь здесь торчу, как дурак! Что ж тебе не спится, звезда моя?
Самое противное, голос я узнала сразу и в который раз пожалела о том, что помешала Стёпке открутить голову Диметриушу Бьёри. Я попыталась вцепиться зубами в то, что было прижато к моим губам, надеясь, что это не какая-нибудь магическая штучка, а одна из конечностей моего похитителя, и в ту же секунду меня отпустили.
Совсем отпустили. Позволив пролететь этажа три или четыре вниз. Наверное, мне нужно было закричать. Например, классическое: «Мама!!!». Или просто: «А-а-а-а-а!!!» На худой конец: «Стёпа, братик, помоги! Несёт меня лиса в дремучие леса!..» Ну, и дальше по тексту. Но из моего пересохшего от злости горла не вырвалось ни звука.
Все звуки того утра вырвались из дворника, имя которому в его прошлой жизни было, наверное, Летняя Буря, или Красивый Барсук, Пробегающий Через Ночь, а может, чем чёрт не шутит, сам Великий Змей Чингачгук, ибо только великий может обладать такой силой в голосе, такой меткостью и такой крепостью рук.
Между мной и дворником оставалось пять или шесть этажей, когда моё показательное падение было остановлено. И всё равно я едва не оглохла, когда благородный сын древних охотников издал воинственный клич, после чего в воздух взвилось его импровизированное копьё.
— Вот же с-с-сука… — зло выругался Диметриуш Бьёри, и уже через пять секунд я очутилась на его террасе.
— Не злись, ладно? — прошептал похититель, прижимая меня к своей груди. — Прости. Я забыл, что дочери демонов ничего не боятся. Поэтому давай по-другому.
— Что по-другому? — хотела произнести я, но из моего горла вырвалось лишь удивлённое мычание, потому что мужчина развернул меня лицом к себе и поцеловал.
Как можно в один поцелуй вложить столько всего?! Это был поцелуй «прости меня, ради неба». Это был поцелуй «верь мне, пожалуйста». Это был поцелуй «как же ты меня бесишь», «умоляю, откройся» и одновременно «с ума сойти, какая ты». Причём последнее было произнесено хриплым, слегка удивлённым голосом, и именно он привёл меня в чувства и заставил вырваться из тёплых объятий.
— Стёпка тебе яйца оторвёт, — мстительно пообещала я, глядя в лицо Димону.
Он был без ставшей привычной повязки, растрёпанный и с порозовевшими скулами. И он улыбался.
— Оглянись, — прошептал и кивнул мне куда-то за спину, а я, завороженная неожиданной теплотой синих глаз, не сразу сообразила, чего он хочет. — Посмотри, где мы.
Будто бы я этого не знала. На террасе его квартиры, в непосредственной близости от моего брата, который спустит шкуру с наглеца, когда узнает о моём похищении.
Нехотя я отвела взгляд от горящих счастливым огнём глаз, и посмотрела вокруг.
Нет, мы определённо не были в гостях у Димона. Ну, если только над нашей столицей вдруг не взошла вторая сиреневая луна, а все каменные и цементные дома не превратились в огромные деревья, усыпанные бесчисленным количеством жёлтых мерцающих огоньков.
— Давно, — шептал Диметриуш, едва касаясь тёплыми губами края моего уха. — Так давно, что это уже кажется неправдой, в тот год, когда я открыл для себя полёты между мирами, я открыл для себя этот этаж. Здесь всегда поздний летний вечер, тёплый, едва ощутимый ветерок, лёгкий запах сирени и множество светлячков. А есть ещё мир, где живут настоящие русалки, там море +38 и такое солёное, что ты можешь просто лежать на его волнах, даже если не умеешь плавать. Или пепики!.. Самый забавный народец из всех, кого мне приходилось видеть. Шахта нашего мироздания бесконечна и прекрасна! Мы сможем сделать столько открытий, узнать столько всего, что…
— Ты сможешь, — оборвала я его восторженный шёпот и разорвала кольцо обнимающих меня рук.
— Что?
— Ты сможешь, не я. Это не моя мечта, а если бы и была моей, ты забываешь об одной малости: цена меня не устраивает
— Цена? — он недоумённо нахмурился.
— Кошмары, — пояснила я. — Я этого добра наелась на всю оставшуюся жизнь. И даже ради всех миров во вселенной я не готова вернуться к тому, что было пережито мною за все ночи этих долгих семнадцати лет. Ты обещал меня от них избавить и…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тебе сегодня было страшно? — торопливо перебил меня Диметриуш.
— Нет, — недовольно нахмурилась я. Страшно, действительно, не было. Почему-то я с самого начала знала, что ничего плохого со мной не случится. — Но при чём здесь это? Я же сейчас не сплю.
Он рассмеялся неожиданно громко и снова коснулся моих губ своими, изматывая бесконечно нежным поцелуем. Мысленно я понимала, что Димон мне даже не нравится. Что у нас ничего не может быть общего, что между мной и ним непреодолимая пропасть, в которой разъярённым ульем жужжит моя обида и дурные сны. Понимала, но ничего не могла поделать. И руки, словно по волшебству, поднимались, чтобы дотронуться до вьющихся волос, чтобы коснуться кончиками пальцев тёплой ямочки на затылке, а губы приоткрывались в немой просьбе: «Ещё!»
Ни на секунду я не утратила нить реальности. Всё было не так и одновременно единственно так, как всё могло происходить. Просто. Остро. Идеально.
— Просто идеальная для меня, — озвучил мои мысли Диметриуш, разорвав поцелуй три вечности спустя. — Подумай об этом, пожалуйста, когда утром мы вернёмся с твоими вещами.
В голове звенело, руки дрожали, от частого дыхания болезненно ныло в груди.
— Что? — я не знала, чего мне больше хочется: дать ему оплеуху или попросить о продолжении.
— Просто подумай, — попросил демон, а уже в следующее мгновение я поняла, что удивительный мир Двух лун исчез, что нет ни дворника, ни террасы, ни Диметриуша Бьёри. Лишь моя спальня в Стёпкиной квартире, распахнутая окно, затёкшая спина да щека, сладко прижавшаяся к нагретому ранним солнцем подоконнику.
Глава 11, в которой всё происходит не так, как хочется
Решение, как быть, пришло в тот момент, когда наглец Нитхи указал Диметриушу на дверь, так и не позволив переговорить со своей сестрой. Сестрой! Димон чуть с ума не сошёл от такой новости, ещё толком не зная, как это повлияет на ситуацию в целом, но интуитивно понимая, что новость это хорошая. И даже не из-за того, что Стэфан теперь ему точно не соперник — Бьёри уже давно не тринадцать, неизвестно, кто бы вышел из этого сражения победителем, если бы оно состоялось.
— Надо уметь проигрывать, — говорил Диметриушу тренер по боевым искусствам, когда юный Бьёри ещё был курсантом в Кадетском корпусе. — Бессильная злость не украшает настоящего мужчину.
Маленький Митюша молчал, смотрел на невысокого демона волчонком и отказывался учиться этому непростому искусству. Что значит, не опускать голову? Плевать он хотел на справедливость судьи! Только слабаки соглашаются с тем, что главное не победа, а участие, и учатся проигрывать.
Ещё в детские годы Диметриуш уяснил для себя простую истину: не хочешь испытывать горечи поражения — выигрывай во всём и всегда. И плевать, что жизнь — это не спортивное соревнование, правила везде одинаковые: победителю достаётся всё. Пьедестал почёта, кубок, денежное вознаграждение, красавица, лавровый венец и жизнь.
Не то чтобы он никогда в жизни не проигрывал — бывало, конечно. Взять хотя бы ситуацию с первой любовью. Ему было тринадцать, ей шестнадцать. Неудивительно, что предпочтение было отдано более опытному противнику. Было горько и по-настоящему обидно. Всё-таки первая любовь и всё-такое. Тогда Диметриуш уговаривал себя, мол, выбери она другого, не Сержанта, который из-за своей принадлежности к старшей элите гонял желторотиков с младших курсов без особой жестокости, но с явным удовольствием, всё было бы иначе, без этого неприятного осадка, от которого не удалось избавиться даже годы спустя, когда упомянутая девица всё же оказалась с Димоном в одной горизонтальной плоскости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А может во всём виновато то, что Бьёри так и не научился проигрывать. Ведь жили же они со Стэфаном Нитхи столько лет по соседству, и не вспоминая о былых обидах. А тут гляди-ка, до белых мушек перед глазами взбесило то, с какой нежностью Маша касается его волос.