Когда я все же смог встать на ноги, Инна встревоженно прошептала:
— Нет, не делай этого! Не унижайся перед ней!
Не унижаться? Мне стало смешно. О каком унижении шла речь? Сразу видно, что Инна никогда никого по-настоящему не любила. Потому что я бы не унизился, открыв ей дверь. Я бы спас нас. Но, видимо, вселенная была на стороне черноволосой ведьмы.
Я взял телефон и позвонил Илье.
— Забери ее. Она у меня под дверью. Ей плохо! Сделай что-нибудь, прошу сделай что-нибудь!
Я снова пил виски. Стоял смотрел в окно и проваливался в пропасть, не видя ничего и никого вокруг. Рыдания за дверью стихли, но это ничего не значили. Они остались в моей голове. Навсегда. Вокруг темнота и ее голос в голове. Больше ничего.
Прикосновения холодных рук к моей спине заставляет меня вздрогнуть.
— Я помогу тебе, — шепот Инны разрезает мою тьму, вскрывая мне вены, — я помогу тебе ее забыть. Только позволь…
Боже, о чем она сейчас? Неужели она не понимает, что мне уже ничего не поможет?
— Уходи, Ин… Пока я еще хоть что-то соображаю, уходи!
— Я хочу остаться…
— Убирайся!!!!!! Пошла вон!!!!
Я слышу шорох ее шагов, а затем тихий стук двери и остаюсь сосем один. Странно, но почему-то это приносит мне облегчение. Я могу вздохнуть полной грудью. Но всего лишь раз. А потом боль. И нет она не в сердце, и даже не в груди. У меня болит душа. Болит, а я смеюсь. Так громко, что мой смех режет мой слух.
Идиот. Я такой идиот.
Влюбился в малолетку и поверил в счастье.
Я ведь даже не думал, что будет завтра. Что ждет меня с ней. Просто жил в моменте и был до очешуения счастлив. И от своего счастья слеп.
Она меня сделала.
Не знаю, зачем ей это, но уже и не хочу знать.
Впервые в жизни я поверил во что-то большее. Я поверил, что и я могу быть просто любимым и счастливым. Как сотни, тысячи других людей. А оказывается, нет. Та, ради которой я дышал, играла со мной. При чем по своим правилам.
Я продолжаю заливать в себя виски, чтобы хоть ненадолго стереть картинку перед глазами. Картинку, которая в моей памяти на всегда. Я как наяву вижу ее растрепанные волосы и кровь на бедрах. И не хочу верить. Хочу, чтобы моя девочка вернулась. Прижалась ко мне и сказала, что все это сон. Она по-прежнему любит меня и все у нас будет хорошо.
Я пьян. В стельку.
Но это хорошо. Потому что так я уверен, что проснусь завтра утром и ничего этого не будет. Все будет, как прежде. Маша, я и наша любовь.
Но увы. Утро приносит не только дикую головную боль, но и четкое понимание того, что произошло. И я не вижу другого выхода, как просто напиться снова. Или поеду к ней и разнесу вместе с ней к чертям. Потому что это слишком тяжело принять. Вот резко и безвозвратно.
Три дня я просто бухаю беспросыпно. Мне звонят Макс, родители, еще кто-то. Но я сейчас не готов к разговорам. Я вообще ни к чему не готов. Просто никого не хочу видеть и слышать. И не зря.
Как только в моей квартире появился Захаров, я понял, что все закончилось. Вот неожиданно и ядовито.
— Мы нашли его, — отчитывался Илья, глядя на меня с жалостью, — он в конец охренел и остался на вечеринке. Ненадолго, но одна из одноклассниц Маши даже с ним познакомилась и попросила его телефон, чтобы маме позвонить. Но маме не звонила. А вот себе номерок его скинула. Понравился он ей. По телефону и пробили. Антон Иванцов. Приехал из Самары. Учится в театральном, рядом со студией Маши.
Наверное, мне не стоило все это слушать, но сжав руки в кулаки, я продолжал травиться этим ядом.
— Я с отцовской охраной поймал его на набережной. Он, блядь, понял, что мы по его душу, и сразу же пустился в бега. Резвый малый. И смелый. Сцепился с двумя амбалами папы прямо на мосту. Но, это не важно. Мы его все-таки притащили в одно место и хорошенько допросили.
— Били?
— Живого места не осталось.
— И?
— Может не надо?
— Давай, Захаров. Не сахарный, не заплачу.
— Познакомился с Машей в конце зимы. На остановке. Начали общаться. А потом поняли, что любят друг друга. Но Маша не хотела тебя бросать. Хотела красивой жизни. А Антон ей этого дать не мог. Бедный студент из Самары. Он был против ее отношений с тобой, но слишком любит, чтобы оставить. Вот и скрывались. А в тот вечер пили шампанское на набережное, вот планку и сорвало. Надоело прятаться и скрываться. Говорит, Маша сама его притащила ко мне. И он ее ни к чему не принуждал. Все было по обоюдному согласию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Значит, жить красиво? Значит самая обычная дешевая шлюха? Это было жестоко. Ничего нового, но слишком легко ей удалось запудрить мне мозги. Я такой весь важный гусь, который вот таких на раз два вычислял, оказался слепым бараном. Гребаная любовь!!!! И ведь ничего необычного, но больно, пиздец, как!
— С нашими как-то связан?
— Нет, так мелкие тусовки, иногда по клубам шлялся, но нигде не засветился.
— А какого хера этот влюбленный Ромео оставил ее одну у тебя? Какого хера она тут выла под дверью как белуга?
— Говорит, позвонила ему и сказала, что не может тебя отпустить. Что ошиблась, и ты ей нужен.
Ну, понятно. Одумалась, девка. Красивая жизнь вдруг помахала рукой.
— Может, пиздит?
Я так хотел, чтобы все это было неправдой. Хотя знал, что пути назад нет. Только что Илья сделал еще один контрольный, и теперь вокруг меня тьма.
— Я не знаю, Влад. Ты просил, я сделал, все что мог. НУ и получать по морде и врать, хрен его знает. И да, у него на телефоне есть записи их с Машей встреч. Так пару селфи. И запись вечера у меня. Но когда мы его скрутили, он начал сопротивляться и в потасовке телефон упал в воду.
Слава богу! Я бы не выдержал если бы увидел ее с ним на фото. А еще хуже на видео, где он лишает Машу девственности.
— Влад! Может ты позвонишь ей. Поговори. Она там с ума сходит. Может тебе надо ее выслушать.
— Больше не слова о ней. Не хочу ее видеть, слышать и что-то знать. Это самое лучшее, что я сейчас могу ей сделать.
И действительно, я только внешне был спокоен, а внутри я еле себя сдерживал. Мне просто хотелось задушить ее за все эти мучения. За то, что она оказалась такой охеренной актрисой. За то, что я был сейчас как тряпка и не мог не о чем думать, как о ней. За то, что вот так легко обвела вокруг пальца взрослого опытного мужика и превратила меня кусок дерьма. Потому что как бы я не старался взять себя в руки, ее имя текло в моей крови. И избавиться мне будет трудно. Но точно уверен, что пока не избавлюсь, я вряд ли смогу вернуться к прежней жизни. Особенно в этом городе. Где каждый день мог встретить ее случайно. В городе, где было слишком много воспоминаний о маленькой доверчивой принцессе, которая оказалась обычной меркантильной дрянью.
Мне нужно было время. Чтобы принять, забыть, смириться и научиться жить без нее.
Поэтому, как только Илья покинул мою квартиру, я собрал вещи и поехал в аэропорт. И покупая билет в один конец, туда, где бы я смог склеить свое разбитое сердце, не знал, что попаду прямо в ад.
16
Маша
Весенняя капель радостно отбивала веселый ритм по железному подоконнику. Снег таял с неумолимой скоростью, превращая деревенские окрестности в топи да болота, но это нисколько не портило настроения, потому что осознание, что долгожданная весна уже не за горами, душу грело невероятно. Уже очень хотелось выйти на улицу, и чтобы под ногами была изумрудная трава, а не крошево из снега и грязи в лучшем случае. Хотелось вздохнуть ту весеннюю свежесть полной грудью, чтобы кровь в жилах забурлила и наполнила тело неиссякаемой энергией.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я не жаловалась на усталость. Или еще на что-то. У меня все было хорошо. Даже очень. Просто очень уж надоела эта зима, которая вытрясла из меня все, что можно. Но за то теперь хотелось жить, чувствовать, испытывать эмоции. И сейчас, жмурясь от теплых солнечных лучей, я верила в то, что у меня обязательно получится начать все сначала. У нас получится.