На втором повторилось то же самое, причем он явно вошел во вкус – его выдавали руки, длинные тонкие белые кисти, которыми он сладострастно потирал, не оставляя камня на камне от рукописи очередного бедного «таланта», приехавшего чуть ли не с Камчатки.
На третьем он принялся за меня: быстренько разделался с «Праздником» – осудив его за «мрачность», «приземленность» и еще за что-то, не найдя ни одного доброго слова для вещи, в художественности, правдивости, точности которой я был уверен (что впоследствии и подтвердилось даже в высказываниях «советских» критиков), – заодно походя отверг и «Переполох», который, как честно признался, не читал, но «помнил», что он когда-то был набран в «Новом мире», однако же так и не опубликован. «Путешествие» он тоже не читал.
Поражали не столько его лихие суждения, сколько абсолютная уверенность в них, переходящая, как мне прямо-таки виделось, в сладострастие маньяка-убийцы. Он – заместитель главного редактора «Нового мира»! И у него только-только вышел большой роман! Трепещите, соперники!
В сочетании с совершенно невыразительным лепетом второго «руководителя» (кто это был, что он говорил, я сегодня даже не могу вспомнить, настолько он был безлик) это переполнило чашу моего терпения и негодования. Я решил ринуться в бой. Хотя бы просто отвести душу. Поскольку сегодняшнее «занятие» заканчивалось, я решил сделать это на следующем, с самого утра.
Конечно, я понимал, что выступление выйдет мне боком, но ей же богу надоело чувствовать себя безгласной скотиной. Вечером даже зашел в церковь – единственный раз в своей жизни с такой именно целью: за поддержкой. Постоял под высокими сводами Богоявленского Собора на Елоховской и на самом деле почувствовал себя просветленным… А на другое утро, отправляясь на Совещание, надел чистую белую рубашку – вспомнив, что именно так принято, когда идут на подвиг. И, едва все собрались, попросил слова. Слава Богу, мне его дали. И я сказал все, что думал о Семинаре, который выглядел, как обычная советская показуха. И в котором не было никакого уважения к «молодым талантам», приехавшим со всех концов нашей огромной страны – «руководители» даже не удосужились чтением рукописей семинаристов. И ясно, что нечего ждать от этого очередного «мероприятия».
Главное, что запомнилось: пока говорил (никто не перебивал меня, настолько «руководители» офонарели…), краем глаза видел: «семинаристы» наши словно бы распрямляются… А Богатырев, который сидел за школьным столом впереди меня и чьи рукописи должны были обсуждать как раз на этом занятии, из-под руки настойчиво показывал мне заголовок газетной статьи: «Желаю успеха!». Правда, потом ни один из «семинаристов» не сказал ни слова в мою поддержку – жали мне руку и хвалили за смелость лишь в коридоре, на перерыве…
Но зато меня слышал и видел Юрий Трифонов, который, как оказалось, был одним из «руководителей» нашего семинара и впервые на нем появился. И именно в этот день, как потом стало известно, он рекомендовал мое «Путешествие» в издательство «Советская Россия». А потом и представил меня лично редактору – Валентине Михайловне Кургановой…
В определенной мере мое выступление действительно вышло мне боком. Инна Борисова сказала потом, что, рекомендуя нас с Богатыревым, они в журнале рассчитывали, что именно меня примут в Союз Писателей – а это, якобы, чуть ли не автоматически даст право на издание книги. Вот так оно и было у нас: прием в Союз не за выход книги (как записано в Уставе), а «в качестве участника Совещания»… То есть сначала, мол, назовем «своим», а потом уж и издавать будем… Рассказать бы и это Джеку Лондону, интересно, как бы он к такому отнесся?
В общем, рассказ «Праздник», представленный на «семинар» оказался как раз в тему – «хотели как лучше, а получилось как всегда»…
«…Александр Сергеевич Саничкин потерял покой с того самого дня, когда сделал своей супруге предложение насчет праздника. Пожалуй, впервые в жизни – впервые по-настоящему, в новой просторной и неплохо уже обставленной двухкомнатной квартирке с коридорчиком, небольшой кухонькой, раздельным санузлом и ванной, хотя и без телефона пока… – впервые он почувствовал себя хлебосольным хозяином. Мечта ранней молодости, проведенной в коммунальной квартире. Хотя он, к великому своему сожалению (вразрез с мечтой!), и не угощал собственными своими харчами, а все, увы, собирали деньги, по старой студенческой привычке, однако празднуют-то у него! И… как коршун с неба, на него камнем пала ответственность. Неожиданно она поглотила его всего, он уже не мог ни о чем другом думать. Ответственность усугублялась тем, что приглашены – и дали согласие! – Орлов, Игорь, Генка…
И Саничкин добросовестно и упорно ходил по магазинам сам или же, оставаясь с дочкой, отпускал Валю. Так что им даже красной икры и красной рыбы удалось достать.
Искренне радуясь, он встретил первых гостей, а когда пришла Майя и в его тихой квартире стало шумно и многолюдно, он был мало сказать доволен, он был счастлив! Окруженный суетой, вопросами – Валя успела уже привести себя в порядок и одеться, Лариска, подруга ее, тоже причесалась и напомадилась, Зоя стала вдруг торжественной и неприступной, хотя с утра вместе с Валей проявляла прямо-таки удивительную расторопность, Орлов и Игорь были уже здесь, а значит будет интересно и весело, а тут еще Майка вот пришла (молодец, что не обманула!), – окруженный, захваченный всем этим, он чувствовал бодрость и подъем сил, хотя они теперь проявлялись разве что лишь в неудержимой, широкой, растягивающей и молодящей усталое его лицо улыбке.
Счастливо улыбаясь, он стоял и смотрел, как все рассаживаются вокруг стола – его стола! – пристраиваются на его диване и его стульях. Вот, не зря, выходит, куплена дюжина, хотя Валюха в свое время жалела денег на такое большое количество. Двое должны были еще прийти – шестая пара, – об этом настойчиво напоминала Валя, ибо это ее товарищ детства должен был прийти со своей знакомой, и им оставили два пустых стула, поближе к двери.
Все так же улыбаясь, подтянул Александр Сергеевич белоснежные, ничем пока еще не закапанные и не запачканные манжеты нейлоновой сорочки своей и принялся за самое, пожалуй, приятное из всех хлебосольских хозяйских обязанностей – разливать водку…
…Буквально в трех метрах от Орлова с Давидом и Майи, за прикрытой кухонной дверью, в темной прихожей стоял и курил законный супруг веселящейся, как ни в чем не бывало, блондинки лаборант Института автоматики и точной механики Виктор, которого хозяин дома Александр Сергеевич наделил порядковым номером 2 – Виктор-2. Незаметный, маленький ростом, русоволосый, бесцветный, он стоял в темной прихожей, курил. И слышал все. Нет, лицо