class="p">
Сейчас 2019-й год. Мы с моей любимой и молодой женой продолжаем читать эту рукопись. Я вспоминаю прошедшее и вновь и вновь убеждаюсь: мой путь был единственно правильным. Несмотря ни на что я ЖИЛ! И сейчас, читая рукопись и вспоминая, от всей души радуюсь этому. И вспоминаю строчки Владимира Высоцкого: «Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, мне есть чем оправдаться перед ним».
Джунгли – во дворе
«Счастливая, невозвратимая пора – детство!» Почему так быстро проходит оно? Почему сами мы так легко и как будто даже охотно расстаемся с ним? Зачем? Разве детская восторженность, внимательность, живость помешали бы нам заниматься «взрослыми» своими делами? Да и что такое в сущности «взрослые» дела? Чем таким особенным отличаются они от детских? Останься в нас детское воображение, детская чувствительность, детская самоотверженность и чистота, разве мы были бы хуже? Не детской ли восторженностью, внимательностью, умением видеть и удивляться отличались многие величайшие ученые, писатели, художники, путешественники? Они были выше удручающей, однообразной рутины так называемой взрослой жизни – это и помогло им совершать открытия, создавать художественные произведения, отправляться на исследования новых земель. Наша унылая «взрослая» привычка не удивляться ничему, беспрестанное сдерживание эмоций, постная убежденность, что важно лишь то, что полезно (хотя, что на самом деле полезно, мы так в общем-то и не знаем; представления о пользе и вреде того или иного меняются с течением времени полярно), – есть ли это признак истинной мудрости? Стремление к сугубой материальности, беспрестанная оценка всего на свете с точки зрения утилитарной, сиюминутной, сплошь да рядом лишь экономической пользы не привели ли иных из нас к самой, может быть, страшной болезни двадцатого века – вещизму? Вещизму со всеми вытекающими из этого печального явления последствиями: холодностью в отношениях друг с другом, неискренностью, бесчувствием, эгоизмом, забвением той необходимой истины, что люди все-таки братья, что человек – часть природы и что обращаться нам друг с другом, да и с природой, необходимо по-человечески…»
(Из книги «Джунгли во дворе»)
Да, я писал новую книгу. Дело в том, что все больше гостей приходило ко мне на слайд-концерты и многие из них говорили:
– Мы видим у вас эту прелесть, что вы показываете, но как жаль, что другие не могут это увидеть! И вы рассказываете так интересно…
Вот я и решил написать о своем увлечении «джунглями трав», поделиться… Ведь не только фотографировал, но много читал о крошечных жителях «джунглей», внимательно наблюдал за ними, очень была интересна их жизнь… Джунгли – в московском дворе!
И, надо сказать, это были счастливые дни. Зарабатывал я по-прежнему фотографией в детских садах, к тому же вслед за первой книжечкой в «Малыше» мне заказали текст для какой-нибудь «книжки-раскраски» с познавательным уклоном – я выбрал каменный уголь. Это вовсе не было «производственной» темой, а именно – познавательной, тем более, что текста для книжечки требовалось едва полторы машинописных странички. И это – оплачивалось.
Сейчас смешно вспоминать, но и полторы странички, тщательно выписанных мною, опять подверглись редакторскому «разносу» – хотя я все-таки был уже как-никак писатель с определенным стажем, а редактор – та же, не так уж и давно окончившая институт девчонка. Но ей надо было показать свое доскональное «знание материала» перед начальством и свою «основательную работу с автором». Когда я все же настаивал на своем, считая, что она предлагает дурь, она упорно не уступала, а когда я, исчерпав все доводы, вынужден был напомнить ей, что ведь автор я, и моя, а не ее фамилия будет стоять на обложке, она возмущенно краснела и в свою очередь заявляла, что редактор она, и ее фамилия тоже будет… Пусть не на обложке, пусть петитом в выходных данных, но будет же! В общем, это был настоящий дурдом, но приходилось терпеть.
И все же это были счастливые дни, потому что я вновь и вновь путешествовал в «джунглях» – и сочиняя свою книгу, и время от времени опять ползая в траве с фотоаппаратом… А кроме того читал все новые и новые книги на эту тему, изучая потрясающий мир мелких живых существ – непривычных по форме, ярко раскрашенных, обладающих удивительными способностями и порой так похожих… на нас с вами!
«…Велосипед остался лежать под кустом, а я, затаивший дыхание путешественник, шагнул в мокрые, сверкающие на утреннем солнце зеленые дебри.
…И увидел переплетение гладких светло-зеленых стволов, удлиненных тропических листьев, увешанных десятками голубоватых алмазов. То тут, то там ослепительно вспыхивали радуги. В беспорядочном хаосе желтым уютным островком светилась глянцевитая чашечка лютика. Миниатюрная глазастая мошка соблазнилась уютом, села на лепесток, но, обмочив в кристальной воде свои мохнатые ножки, тотчас взлетела… Каждая капля действительно отражала весь мир, но больше всего она отражала солнце и небо. Особенно живописными были те, что лежали в углублениях листьев – тяжелые, льдисто-объемные, невиданно крупные драгоценности, круглящиеся в зеленоватой оправе.
Полянку можно было пересечь за несколько секунд – вся-то она шагов пятьдесят в поперечнике, но, погрузившись в ее дебри, я ощутил себя в настоящих таинственных, полных кипучей, неведомой жизни, бескрайних джунглях.
Вот белые цветы-звездочки, ставшие в видоискателе фотоаппарата необычайно большими. Черные и ярко-красные тычинки и пестики купаются в выпуклой капле, переполнившей декоративную белую, словно фарфоровую, тарелку, составленную из гофрированных лепестков. Капля не выливается… Может быть, из таких тарелок пьют воду гномы? Что это за цветы? Неужели обыкновенная звездчатка, почти незаметная обычно в траве?
Огромные лиловые с красноватыми живыми прожилками на бархате волшебные репродукторы – цветы луговой герани. Может быть, мы просто не слышим звуков, которые они издают? Может быть, если получше прислушаться, можно что-то таинственное услышать? Наверняка! И до чего же красив этот сказочный фиолетовый цвет!
Настоящее чудо – грустно повисший на тонком мохнатом, красиво изогнутом стебле бутон! Из-под красных чашелистиков осторожно выглядывают нежно-розовые, целомудренно свернутые лепестки. «Пачка» балерины, выросшая в этом волшебном царстве? Светильник, зажигающий свой розовый фонарь по ночам? Неужели, неужели это привычное, знакомое всем растение со странноватым названием «гравилат»?…
Разве я мог раньше предполагать, что, не выезжая ни в какие заморские страны, а просто выйдя во двор или в парк, можно совершить путешествие? И какое!… Мне раньше все-таки не приходило в голову, что отцветший одуванчик, обыкновенная «фукалка», может быть похож на серебряный шар, на остров южного моря, поросший белыми пальмами, на круглую сцену, где выступают балерины, – зависит от того, как смотреть. Ну а мог ли я знать, что яички клопа на коре