И я внимал его советам: учился, занимался с нанятыми преподавателями, тренировался. Годами совершенствовался, наращивал броню. Разумеется, в любых делах приобретённые навыки приносили нужную пользу, и я чувствовал себя неуязвимым. Но сейчас… Всё выходило из-под контроля. И лишь мысль, что могу испугать сестру, останавливала от неразумного порыва сиюминутно сорваться с места.
— Римма, я ненадолго отойду, — предупредил мачеху, усадив Анечку на стульчик.
Она не спрашивала: куда и зачем. Лишь посмотрела на выход, будто понимала причину.
— Если вдруг задержусь, возвращайтесь в санаторий без меня.
Римма медленно кивнула. Годы, проведённые рядом с отцом и её многому научили. В частности, замечать то, чего не видят другие. Значит, Римма обратила внимание на Анну, а сейчас догадалась, кто она.
Тем лучше.
Мне следовало поторопиться, но к выходу я шёл размеренно, жадно вглядываясь через стекло в её силуэт. Анна стояла на перекрёстке и определённо считала секунды, обещавшие смениться разрешающим сигналом светофора.
Зря спешила.
Как оголодавший зверь, я готов был идти за ней куда угодно, чтобы о многом поговорить. Слышал, как стучало моё сердце. Набатом отдавало в ушах, но сохранял контроль. Не помню, когда с таким трудом сдерживался, чтобы ненароком не выплеснуть зашкаливающие многогранные эмоции и не наломать дров. Вот-вот мы встретимся лицом к лицу, и пути назад у неё не будет. Придётся поздороваться, а там…
Какой-то левый мужик чуть не влепился в Анну. Шутливо с ней заговорил. В его глазах я прочёл интерес, и она что-то ему сказала… Чужая рука сжала её кисть, они вознамерились прогуляться до проспекта Победы.
Охренеть денёк... Незабываемые моменты…
Везло же мне по принципу дежавю увидеть её с другим. Crap. (Гадство / пер. автора). Кровь запульсировала в висках, в глазах помутнело от ревности, но это не помешало мне перейти дорогу и окликнуть её:
— Аня!
***
Анна
Низкий голос за спиной разрезал воздух. Я чувствовала, что за нами кто-то молча шёл, а услышав его, остановилась как вкопанная посреди тротуара. Слабо верилось в вероятность встречи, но всё же… сзади нас стоял Макс. Выходило, уйти из кафе незаметно у меня не получилось.
Шею и спину покалывало, и иначе быть не могло. В моё биополе вторглось другое — сильное, притягательное. Мелкая дрожь рассыпалась по плечам и прокатилась вдоль спины волной. Невидимая амплитуда магнитила назад. Я до сих пор остро реагировала на Макса.
Да, вот так…
И вдобавок остроты добавляло переживание. Мне бы справиться, когда посмотрю ему в глаза…
Затягивать момент непредсказуемой встречи было нельзя.
Медленно повернув голову, я посмотрела через плечо и увидела смуглое задумчивое лицо. Замаскированная грусть в тёмных глазах, тотчас сменилась опасным блеском. Да каким!.. Почти полтора года прошло, но он не утратил интерес, несмотря на промелькнувшую маленькую жизнь.
А она промелькнула, пронеслась… Что было очень заметно.
Передо мной стоял уже не беззаботный парень, а взрослый состоявшийся мужчина.
Быть взрослым ему шло.
— Здравствуй, Макс.
— Привет, Анна.
Неизменный сдержанный тон и улыбка расположили к нему доктора. Дмитрий Викторович тоже поздоровался. Тот, кто плохо знал Макса, подумал бы, что он спокоен, как удав, но это было далеко не так. Он волновался, что выдал дрогнувший кадык, и это состояние не вязалось с его выдержанной натурой.
Но почему?..
За это время столько воды утекло, и, насколько я помнила: в прошлом, встреча с бывшими не выбивала его из колеи. Что же теперь изменилось?
Каждый из нас давно шёл своей дорогой по жизни. Или это тоже было не так?
— Ты давно в Кисловодске?
Дурацкий вопрос вызвал жуткую неловкость. Ему, разумеется, нужно было что-то говорить, раз он под накрапывающий дождь из кафе без куртки вышел. А у меня ком застрял в горле.
Будь неладна она… неловкость эта.
— Три недели.
— Давно.
— Да. А ты?
— Вчера приехал.
Непритязательный диалог задерживал на месте. Он не отпускал и не продолжался в течение энных минут, а я ведь с Соколовым собиралась пообедать…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Чёрт… Оторвавшись малость от реальности, совсем про доктора забыла…
Неловкость усилилась в несколько раз, достаточно было поймать боковым зрением выражение его лица. Дмитрий Викторович догадался, что сейчас происходила встреча отнюдь не двух знакомых.
Бедный врач.
Кто бы знал, где заканчивается круг Земли и что именно в Кисловодске нам с Максом суждено было встретиться снова.
— Ты, кажется, в кафе заходила. Я поздно заметил, но ты, наверное, видела меня.
Звучало как «Почему удрала?».
Боль сдавила грудную клетку и снова уступила права дикой неловкости… Так открыто изъясняться в присутствии врача. Впрочем, когда Макса пугало присутствие другого мужчины рядом?
Никогда.
— Видела. Ты пришёл не один, я не хотела беспокоить.
— Ты бы не побеспокоила.
Та же прямолинейность и настойчивость моментом унесла в прошлые дали. Я помнила, как он добивался меня тогда. Каждое слово, взгляд, действие. Уместно ли это сейчас?
Разумеется, нет. Ведь там, за стенами кафе, его дожидались. И нам с Дмитрием Викторовичем пора. Обеденное время катострофически сокращалось. Повисшая тишина становилась такой же неуместной, как плавно перешедший на личное диалог.
— Анна Владимировна, извините, мне нужно срочно в клинику вернуться, — огорошил доктор, предоставляя нам возможность болтать дальше. Он явно счёл себя лишним на чужом перекрёстке, но в доказательство «срочности» показал мне гаджет с мелькающей полоской sms. — Двенадцатого числа следующий приём. Буду вас ждать.
Соколов и правда стал удаляться в направлении центра. Как неудобно вышло… но что есть, то есть.
— Ты как, Анна? Как у тебя дела? — неожиданно произнёс Макс, на что я беззвучно ответила «хорошо», да вряд ли он поверил. — Пойдём посидим в кафе.
Он как бы невзначай дотронулся до кисти. Сердце замерло враз, а затем оно неритмично застучало. Удар через раз. Кровь отхлынула от лица. Ладони похолодели. Так я даже в прошлом не реагировала на его прикосновения.
— Для чего?
Наверное, глупый вопрос. А Макс не прощал женщинам глупостей — прописная истина.
— Не на улице же говорить.
Он прав. Стоять на тротуаре — неудобно. Не представляла, что Макс хотел рассказать и насколько это нужно, когда некоторые вещи очевидны. Акценты в наших отношениях были расставлены давно, пусть и тихо, по-английски. В конце концов, Жанна в его доме мне не приснилась, и он не мог не знать, что я в тот день приходила, поэтому поинтересовалась:
— О чём?
— О многом. Заодно познакомишься с моей мачехой и сестрой.
— Что? С кем?..
Его последняя фраза словно обухом по голове ударила, и следом полоснули неприятные, но в тоже время правильные мысли:
«Он не женился?»
«Свободен?»
«Девчушка не его дочь?»
— Поэтому ты ушла из кафе? Подумала, что я связал свою жизнь с Жанной?
В точку до невозможности. Проницательности Максу не занимать. И снова показалась потаённая грусть в его глазах, как укор: «Почему ты ей поверила?».
И правда, почему?
Выглядело всё очень убедительно…
Обрушившийся поток информации не давал нормально мыслить. Я ведь ничего не слышала о Романовских с тех пор, как исчезла из их поля зрения. Осознанно не читала прессу, чтобы не бередить душу, и не могла знать, что…
Я бросила взгляд на его пальцы. Нет обручального кольца. Не все мужчины, конечно, его носят, но…
Прочная уверенность обосновалась: он не лгал.
Вскоре я убедилась в этом дважды, когда примерно моя ровесница, одобрительно посмотрела на нас. Римма Романовская — жена владельца строительной империи, так представил её Макс. И маленькая наследница — Аня.
Чёрт… Вот как…
Римма не стала нам мешать. Ссылаясь на сонный час дочери, вызвала такси. Мир сдвинулся с границ, когда мы остались за столиком друг напротив друга одни. Макс долго сканировал моё лицо. Настраивался на длительную беседу, а я не представляла, что ему захочется услышать. Такое уже случалось когда-то в моём доме на его триумфальном завтраке после откровенных комплиментов.