Едкий дым окутал их ловушку, с одного угла домик полыхал вовсю. Я дёрнула ручку двери, и тогда одна из сестёр побежала за мной.
— Аня, подожди! — прокричала Наташа, пытаясь остановить. — Давай мы хоть обольём тебя водой!
Прости, милая, но некогда.
Ворвавшись в домик, я ринулась к дивану, схватила в руки подушки и стала тушить пожар, который яростно распространялся по льняным портьерам и сухому дереву бунгало. Отчаянно мечась по комнате, срывала пылающие занавески, сбивая языки пламени, жадно пожирающие всё на своём пути, и звала собак, не обращая внимания на падающие на обнажённые руки куски горящей ткани.
— Фрейя, ко мне!
В этом «грилятнике» ничего не было видно!
— Джокер!
Ну, где же они? Куда забились? Если не найду их, никогда себе этого не прощу.
Конечно, без воды я могла справиться только с огнем, но не с дымом. Он не давал нормально дышать. Пламя в комнате было быстро потушено, но этот убийственный дым… Среди беспросветной удушающей атмосферы, слава богу, со стороны ванной комнаты услышала жалобный скулёж.
— Вот вы где, мои хорошие, — прошептала, найдя Джокера.
Собаки забились в прохладное место, хотя такового в бунгало уже не было. Кажется, мои попытки остановить пламя оказались тщетными. Снаружи всё равно распространялся огонь.
«Нам нужно выбраться отсюда… Срочно выбраться», — говорила себе вытаскивая питомцев из домика.
На пути к открытым дверям нас настиг новый клуб дыма. Усиливающийся ветер разносил серую завесу. Она обволокла и нестерпимо резала глаза, отчего они непроизвольно наполнились слезами — удушающее облако заставило закашляться. Собаки вырвались из этого пекла на улицу, а я обессиленная рухнула коленями на землю и мою плотину прорвало.
Крупные слёзы покатились из глаз. Я устала быть несгибаемой и дала им волю, созерцая как горит поле с сухоцветами. Всё что было дорого мне полыхало губительным огнём. Перепачканная сажей с головы до ног, я сидела на коленях, глотая солёную влагу, а вокруг суетились чужие люди. Где-то вдалеке светились синие мигалки. Пожарные приехали, положить этому адскому пламени конец.
Полился поток холодной воды, и вместе с ним пришла нестерпимая физическая боль. Кожу рук сильно жгло. Она покрылась красными волдырями. Чёрт… Я была слишком занята спасением питомцев, чтобы подумать о себе.
— Аня! Ты в порядке? Как руки, болят? — наперебой спрашивали мои арендаторы. — Где у нас аптечка, Наташа?
Бедные мои близняшки… Они пока не осознали, что от огня пострадало их бунгало.
— У нас в машине есть. Нина, быстрее неси… — суетился муж девушки. — Ань, думаю, всё не так плохо…
…К десяти часам работа пожарных облегчилась — наконец пошёл дождь. Сквозь падающие с неба капли и остывающий жар я смотрела на неё: чёрную, подчистую выжженную землю с осыпавшимися кучками пепла от сгоревшего сухоцвета и напоминание былого — островки почерневшей от жара лаванды. Полусгоревшие веточки торчали вверх, словно скрюченные пальцы рук, взывающие о помощи… Вот что в итоге осталось: не ферма, а материал для съёмок эффектного фильма про постапокалипсис.
И боль…
Оставленная на память от него.
Делать в пределах бывших владений уже нечего. Возле ворот битый час меня дожидалась машина скорой помощи, которую вызвали молодожёны. К ней я и пошла, а Наташа бегала из бунгало в уцелевший мой бывший дом и собирала необходимые вещи.
— Аня, пожарные считают, что это был поджог, — очень тихо поделилась со мной подозрениями Таня, задержавшись около машины. — Лесной пожар на массиве никак не мог возникнуть.
— Всё может быть, — безучастно ответила ей, вспоминая, какую оперативную работу проводили здесь некоторые заинтересованные личности.
— Того, кто это сделал найдут, — оптимистично сказала она. — А ты не переживай и спокойно лечи руки. Доктор, а как скоро они заживут?
— Дня три Анна Владимировна проведёт в больнице, — отрапортовал близняшке молодой мужчина, посматривавший на неё с интересом. — Если будет положительная динамика, выпишем в среду, а там через месяц полностью заживут. Только могут шрамы остаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ничего страшного, не переживай. Со мной всё будет в порядке. И вредителя найдут, и руки скоро заживут. Подумаешь, шрамы, — шепнула Тане, забираясь в «скорую помощь».
В остальном же…
Главное — Фрейя и Джокер живы и счастлив Макс.
А через три дня я навсегда покину город, в котором осталась погребённая под грудой пепла растоптанная любовь.
Глава 29
Анна
Пятнадцать месяцев спустя.
— Давайте посмотрим ваши руки, Анна Владимировна. — Врач с невероятно добрыми глазами приготовился осматривать «материал» с не менее доброй улыбкой.
Я сняла перчатки, и Дмитрий Викторович (лучший эстетический хирург в области) без промедления занялся новой пациенткой. Отправляясь к нему на приём, я впервые за прошедшие месяцы почувствовала непривычную робость, когда в больничный холл вышла медсестра, чтобы проводить меня на осмотр. Однако страх немного приутих при виде мужчины среднего роста с посеребрёнными сединой висками и благородным лицом. Он ожидал меня в кабинете в главном здании реабилитационного центра Кисловодска. Чувствуя мою нерешительность, он не предпринял попыток занять меня пустыми разговорами. Доктор Соколов сразу приступил к тщательному обследованию заживших шрамов и двух плотных рубцов, которые сильно стягивали кожу и мешали нормальному движению левой руки. Он изучал их под сильной лупой, делая записи по ходу осмотра.
Наконец, врач отошёл назад и посмотрел на меня внимательно своими синими глазами:
— И что же за несчастный случай произошёл, в котором ваши руки так пострадали?
Я заколебалась — не самыми приятными воспоминаниями предстояло поделиться. Больше года прошло, а оглушительный отголосок стремительно разрушенной жизни ещё причинял боль.
— Я понимаю, что вам не хочется вдаваться в подробности, учитывая, какие последствия остались от термических повреждений. Но мне действительно необходимо знать весь анамнез.
— Это было возгорание жилого домика. Пожар.
— А как давно пожар случился?
— В прошлом году, в июле.
Дмитрий Викторович занёс следующую запись в электронную карту. Он сцепил руки в замок и перешёл к дополнительной части:
— Не могли бы вы рассказать мне об этом поподробнее?
Могла. Под «поподробнее» доктор подразумевал полную историю пациентки от «а» до «я».
— О точных причинах возгорания мне ничего не известно. — Это было правдой. Уезжая из Сочи, так и не выяснила настоящую версию, опасаясь ненароком пересечься с Максом. — Я тушила комнату и получила ожоги от ошмётков пылающих штор. Проходила лечение в течение месяца, выполняла предписания врачей, но прописанные мази, к сожалению, не избавили кожу от шрамов.
Небольшой доклад о назначенных мне препаратах доктор Соколов внимательно выслушал. Он сделал последнюю запись, а я, надеясь на лучшее, сказала:
— Дмитрий Викторович, я хочу снова обрести свободное движение руки и улучшить эстетический вид кожи. Вы сможете мне в этом помочь?
— Конечно, я смогу вам помочь. В двух зонах у вас были серьёзные повреждения, но сейчас существует множество современных технологий. Я предлагаю сделать вам пластику, а другие рубцы мы уберём лазерной шлифовкой. Несколько недель терапии, и ваши руки будут иметь прежний вид.
— Хорошо.
— Но я должен вас предупредить, Анна Владимировна. Восстановительные и косметические процедуры не совсем приятные, и вам придётся пережить некоторое неудобство. Реабилитация после пластики, ежедневные перевязки, ограничения в питании, тщательный уход за кожей.
— Это не страшно, Дмитрий Викторович, — уверила я его. — Времени у меня достаточно.
— Взяли отпуск?
Я пропустила мимо ушей его не относящийся к приёму вопрос, и он тихим голосом продолжил: