Читать интересную книгу Роковой соблазн (СИ) - Грэй Елена

— Остановиться вам есть где? Недалеко от нашего центра находится отличная гостиница. Если вы не успели подыскать что-то подходящее, администратор может вам помочь с устройством. У вас будет свободное время между процедурами. В красотах Кисловодска можно хорошо отдохнуть и набраться сил. После пластики, а это всё-таки вмешательство, вашему организму потребуется восстановление, и активный отдых пойдет вам только на пользу.

— Спасибо вам за консультацию и помощь, но я уже сняла квартиру, — не умышленно огорчила симпатичного доктора. Я отвыкла за это время от внимания мужчин, да и, если честно, избегала осознанно.

Время приёма вышло. Покидая кабинет, кроме вежливого «До свидания», Дмитрий Викторович ничего конкретного не услышал.

******

Дни в Кисловодске пролетали за днями, и в один из них, наслаждаясь долгожданной прохладой, я шла по улицам города в облюбованное кафе, где готовили вегетарианские блюда. Получив ежедневную порцию процедур и поблагодарив доброго кудесника — доктора Соколова, согласилась пообедать с ним сегодня в знак благодарности. За прошедшие недели я смогла неплохо изучить характер Дмитрия Викторовича и поняла: повышенное внимание к пациентам было его яркой чертой. Для него проявление заботы и профессионального такта являлись частью натуры. Вот почему многие люди обращались за помощью именно к нему. Помимо перечисленных качеств, он всегда был рад предложить своим пациентам здоровое человеческое общение. В моём случае последнее за долгие месяцы одиночества стало необходимым.

В зале уютного кафе в обеденное время было шумно и многолюдно. Заняв последний свободный столик, взяла на себя обязанность выбрать блюда для Соколова. Дмитрий Викторович застрял на приёме. Он попросил сделать заказ на моё усмотрение, подать который должны были к его приходу где-то через полчаса.

Напрягала ли меня не совсем традиционная ситуация — ожидание мужчины? Вовсе нет. Потягивая ароматный чай, я переписывалась с мамой в мессенджере, а по завершении ставших традиционными «Как твои дела, Анюта?» и «Замечательно, а ты там как?» принялась рассматривала фотографии, присланные ею. Впечатляющий листопад во Владивостоке — в груде листьев купались Джокер и Фрейя.

Да, выписавшись из больницы, я уехала из Сочи на Дальний восток на машине с молодожёнами, где у тёти гостила мама. Столь решительная смена географического места жительства пошла мне на пользу. После заживления физических потихоньку затягивались душевные раны, благодаря старой-новой работе.

Приехав в Приморский край, я оставила за бортом не только лавандовый бизнес, но и фриланс — вернулась к истокам, с которых когда-то начинала. В Дальневосточном университете нашлось вакантное место для филолога из Питера в отставке. Преподавание вкупе с работой со студентами стали моим спасением, в сложные минуты помогали не думать о Максе. И если из мыслей удалось с трудом изгнать его образ, то из сердца — нет. Я часто видела его во снах, и ненавидела наступившее утро. Моя любовь к упорному мальчишке оказалась слишком огромной, безграничной. Именно по этой причине я затерялась как можно дальше от южной части страны и порой тяготилась, потому что «с глаз долой — из сердца вон» не сработало.

Звук упавшей ложки и последовавший заливистый детский смех обратили на себя внимание посетителей кафе. Я оказалась в том числе и не смогла не улыбнуться очаровательной голубоглазой девчушке. Малышка примерно десяти месяцев от роду сидела на высоком детском стульчике за столом в передней части зала, а за декоративной ширмой взрослая женщина пыталась уговорить её поесть.

— Э-еть. — Видимо, на детском языке это означало «нет». Малышка отвернулась от ложки с картофельным пюре, показав мне умильную улыбку и четыре передних зуба.

Похоже, что тётя, сидящая напротив, понравилась ей. Миленькая, словно маленький ангел, белокурая девочка захлопала в ладоши и повернулась в полоборота, отказываясь от вкуснейшего обеда, что предлагала ей женщина. Я отчётливо слышала, как она обречённо вздохнула, потому что ребёнок проявлял упрямство, а моё сердце сделало тройной кульбит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Господи! Ничего себе! Девочка так похожа на Макса. Если бы не светлые волосы и голубые глаза, я бы подумала, что это его дочь… с Жанной. А может…»

Я сглотнула комок, подступивший к горлу. Сравнение не показалось мне бредовым, а не видимый до этого из-за плотной ширмы человек ласково проговорил:

— Анечка не будет больше баловаться. Айда ко мне.

Макс. Там за ширмой сидел Макс! Его голос я даже во сне могла узнать.

«Неужели он приехал из Москвы в Кисловодск под конец бархатного сезона?» — задалась вопросом, не отводя глаз от ширмы. Каждый день я обедала в этом популярном городском кафе и раньше его здесь не встречала.

Да нет, не может быть, но реальность доказывала обратное. Девочка потянула к нему ручки и радостно заверещала, оказавшись на коленках у… отца?

— Давай, съешь одну ложечку… Вот так. Анечка у нас большая молодец.

Мозговой штурм потряс меня. Надо же… от его голоса по-прежнему бросало в жар, а сердце громыхало, как мотор, заглушая посторонние звуки. Чувства никуда не делись. Попытка сбежать от глубокого разочарования на другой конец страны оказалась напрасной. Ирония судьбы или сила провидения пытались снова столкнуть нас?

Напрасно.

Получалось, что Макс всё-таки женился на Жанне, и прелестная малышка с таким же именем, как у меня… их дочка. А эта красивая женщина, посматривающая, как уплетает пюре девочка: кто она — няня?

Очень экстраординарное обстоятельство. Я не искала знакомые лица, придя в кафе, а получается нашла непроизвольно. И теперь безмерно восхищалась Максом, отлично ладившим с ребёнком.

Он сильно изменился за прошедший год. Стал ещё шире в плечах, возмужал. Черты лица стали более жёсткими, и он заметно загорел. Сменил стиль одежды: обтягивающая водолазка и джинсы подчёркивали рельефы фигуры. На спинке диванчика лежала кожаная куртка. Он выглядел более сдержанным, чем раньше. Спокойствие, которое Макс излучал, передалось и девочке. Отличный у неё будет учитель.

Почувствовав дискомфорт от пристального взгляда, он стал оглядываться на соседние столики. Если повернёт голову назад, увидит меня. На это я не рассчитывала. Пусть и дальше живёт спокойно — у него теперь есть семья.

Прятаться и оставаться в кафе мысль претила. К счастью, к моей зоне шёл с подносом официант.

— Простите, — я поспешно встала из-за стола. — Я вспомнила, что меня ждут… Мне срочно нужно уйти. Отнесите, пожалуйста, заказ на кухню.

— Не хотите забрать еду с собой? Я могу упаковать её на вынос.

— Нет-нет. Давайте я оплачу заказ и обязательно приду к вам в другой день.

Не знаю, откуда только взялись силы произнести вежливую белиберду, что вылетела из уст. Ноги не слушать. Казалось, что я не иду, а стою на месте. Ещё немного рухну прямо здесь, на пороге кафе, и опозорюсь.

Выскочив на улицу, сделала глубокий вдох, а затем торопливо зашагала к перекрёстку. Я отсчитывала секунды, меняющиеся на светофоре, ожидая, когда загорится разрешающий свет.

«Беги не беги, а верно говорят: от себя не убежишь», — посмеялся разум.

Ну и ладно. Главное, Макс меня не заметил. В крови от встряски гулял адреналин. Зелёный человечек на табло наконец-то побежал, я поспешила вслед за ним и, перейдя дорогу, столкнулась с доктором на перекрёстке.

— Анна, вы решили меня встретить? — шутливо спросил Соколов.

— Да, то есть нет. Дмитрий Викторович, давайте пообедаем в другом месте.

Глава 30

Макс

Сидя в самолете, летевшем в Москву, я старательно искал объяснение этому путешествию. Какого чёрта отцу понадобилось звать на заседание совета «не сына»? Никаких деловых причин у него для этого не было. На фоне событий годичной давности мы разругались с ним в пух и прах окончательно. Дочь Климентьева сыграла роль двойного камня преткновения. «Приличный» светский скандал приключился по приезду родителей Жанны в клинику Сочи. Их единственное чадо впало в привычное состояние, по мнению расстроенной четы, благодаря моей чёрствости. Да как я посмел их девочку отказом от примирения огорчить?! Поддержать оскорблённых Климентьевых приехал и Романовский-старший, надеясь в последний раз образумить упёртого потомка, но не срослось.