– Я серьёзно, – обиженно надула губы Даниэла.
Он привлёк её к себе, заглянул в глаза.
– Даня, это же закон жизни. Как можно жить без детей? Я просто боялся спросить, а теперь вижу – пора. Сколько лет мы с тобой встречаемся?
– Два года.
– Мне казалось, гораздо больше. Предлагаю не ждать ещё два.
– Я серьёзно…
– И я. – Он поцеловал жену в губы, поймав ещё один взгляд грека, и уже без церемоний просканировал его ауру.
Аура была тёмная, серая, туманная, и внутри её прятался целый клубок недобрых намерений. Сомнений не оставалось: садовник, или кто он там был в действительности, появился здесь не только для ухода за растениями парка.
Внутри всё сжалось. Захотелось немедленно уехать отсюда, затеряться где–нибудь на островах Тихого океана, а ещё лучше – вернуться домой и осесть в глубинке России, у родственников, так, чтобы никто никогда не смог его найти.
Даниэла шевельнулась в руках, шепнула:
– Отпусти…
Он послушно разжал руки, кинул взгляд по сторонам.
Минута слабости прошла. Прятаться от жизни не имело смысла, она всё равно вернула бы его в гущу событий, а лучшим способом защиты, как известно, было нападение. В данном случае следовало выяснить всё о тех, кто предпринял попытку слежки за россиянином (чёрт, как они узнали?!), и только потом принимать решение.
– Мы идём гулять? – с необычной робостью спросила Даниэла.
– Нет, мы идём в спальню! – решительно сказал Роман, увлекая жену за собой.
К вечеру окончательно стало ясно, что за супружеской парой из России ведётся умелое тонкое наблюдение. Кроме садовника в белом Волков обнаружил женщину средних лет, маленькую и незаметную, появлявшуюся то в ресторане, то на берегу моря в те моменты, когда там прогуливались москвичи. На Романа и Даниэлу она не обращала внимания, словно и не видела их, занятая книжкой, которую везде таскала в руках, но Роман почуял толчок пси–поля и понял, что она интересуется им, а не книгой.
Его подмывало отвести ей глаза либо запустить двойника–фантома и посмотреть, что она будет делать. Однако такие эксперименты нельзя было затевать без прикидки результатов своих собственных действий. Требовалось продумать план собственного поведения. И Роман принялся готовиться к активному воздействию на систему наблюдения, веря, что ему удастся выйти на организатора слежки.
Даниэлу он по–прежнему не посвящал в свои проекты. Глядя, какой нежностью загораются её глаза по утрам, он откладывал и откладывал намерение известить её об открытии таинственных наблюдателей, а потом и вовсе забыл о своих колебаниях, так как дело приняло иной оборот.
В субботу Даниэла всё–таки захотела посетить местный СПА–салон, и Роман оказался предоставленным самому себе.
Он переоделся в спортивный костюм, вышел на «тропу жизни», как называли здесь дорожки для прогулок и пробежек, и трусцой направился в обход главного корпуса отеля и двух бунгало, выходящих на залив Аргоса. Появилась идея поискать грека–садовника или женщину с книгой, которые проявляли к нему скрытый интерес, и проследить за ними.
Садовника он увидел неожиданно, свернув за шеренгу кустов к ресторану на пляже. Грек стоял посреди дорожки, держа в руках машинку для стрижки листьев, и смотрел на Романа так, будто знал, что он здесь появится.
Роман приостановился, озадаченный встречей, прикинул варианты контакта (пробежать мимо с независимым видом, поздороваться, затеять разговор и одновременно просканировать садовника) и вдруг почувствовал дуновение опасности. Оглянулся.
Сзади возник ещё один служитель отеля в белом, на этот раз – не грек, молодой парень с гривой выгоревших до соломенного блеска волос. От него за версту несло угрозой (вооружён! – мелькнула мысль), отчего Роман едва не запаниковал (доигрался, блин, в разведчиков!). Свернуть было некуда: слева и справа – шеренги колючего кустарника, впереди – садовник, сзади – блондин с пистолетом в кармане, – разве что сигануть через кусты, но Романа опередили.
Блондин неожиданно упал лицом вниз.
За его спиной протаяла фигурка женщины с книгой. В одной руке она держала раскрытую книжку, в другой – пистолет с узким длинным дулом.
– В сторону! – резким неприятным голосом скомандовала она.
– А?! – не понял Роман.
Грек за его спиной вдруг прыгнул в кусты, но они спружинили и не дали ему возможности скрыться.
Женщина подняла пистолет – Роман отпрянул – и выстрелила в садовника.
Раздался почти неслышимый хлопок.
Грек схватился за щеку, упал и замер. В щеке у него торчала маленькая жёлтая иголочка.
Роман сглотнул ставшую вязкой слюну, сообразив, что женщина выступила на его стороне.
– Кто вы?!
– Они скоро очнутся, – быстро заговорила незнакомка по–русски. – Вам нельзя здесь оставаться. Забирайте жену и уезжайте.
– Почему? – удивился Роман. – Куда?
– Не задавайте глупых вопросов. Куда угодно, лучше всего домой, в Россию. Здесь у нас нет возможности развернуться.
– Вы от Афони?
– Нет, не имеет значения. – У неё зазвонил мобильный, она прижала трубку к уху. – Да… двое… поняла… вызывайте.
Женщина спрятала телефон.
– В аэропорт соваться не стоит. Через полтора часа на Скиатос уходит прогулочный катер. Езжайте якобы на экскурсию по крепости. Дальнейшие инструкции получите на острове.
– Кто эти люди?
– Достаточно того, что они заинтересовались вами.
– Но…
– Выполняйте, если хотите жить!
Женщина спрятала пистолет, глянула на неподвижные тела сотрудников отеля и быстро пошла прочь.
Роман, чувствуя себя как во сне, заторможенно последовал за ней. Потом до него дошло, что всё это с ним происходит наяву, надо было действовать, и он помчался в СПА–салон, надеясь, что Даниэла его поймёт и простит. Однако, встретив её сияющий взгляд, он вновь не смог сказать ей правду.
– Есть предложение.
– Как тебе мой загар? – похвасталась она.
– Идеально, ты теперь похожа на гречанку. Есть идея съездить на экскурсию.
– Я за. Куда?
– В крепость Буртзи. Катер отходит на остров через час, успеем собраться и добежать до причала.
– Разве мы куда–то спешим? Давай поедем в другой раз.
– Я хотел бы сегодня.
– Ну, хорошо. Мне на сборы надо пару минут.
Пока Даниэла переодевалась в походный джинсовый костюм, Роман на веранде сканировал отель. Особой угрозой не пахло, никаких подозрительных людей, а тем более сенсов его «локатор» не обнаружил. Однако атмосфера показалась неуютной, застывшей, несвежей, таящей скрытые перемены. Складывалось впечатление, что собирается гроза (при полном отсутствии признаков оной), и Роман уныло признался сам себе, что зря втянул Даниэлу в эту авантюру с отдыхом в Греции. Его враг не дремал и каким–то образом вычислил, где он находится, после чего задействовал своих агентов в Нафплии. Либо послал разведчиков, чтобы они последили за ним.
Смущало только присутствие женщины, которая явно представляла какую–то службу, не имевшую отношения к Греции. И если она не работала на Афоню Вьюгина, то скорее всего являлась представительницей Олега Харитоновича. Другого варианта Роман не видел.
На дорожках парка гуляющих почти не было.
Не встретили москвичи и садовника, которого Роман почему–то боялся больше всего.
Катер ждал отдыхающих у причала, собираясь отплыть к островам Северные Спорады. Первым пунктом его маршрута была остановка в порту острова Скиатос, где располагалась знаменитая крепость Буртзи.
Супруги взошли на борт.
Пассажиров было мало, набралось всего шесть человек. Никто из них злых мыслей не таил, на супружескую пару внимания не обращал, и Роман расслабился.
Ровно в двенадцать часов катер отчалил.
Даниэла вдруг повернула голову к мужу.
– Ты что–то скрываешь от меня?
Роман сжал зубы, попытался сделать легкомысленный вид и вдруг поймал себя на мысли, что в отель они больше не вернутся.
3
Садясь на заднее сиденье роскошного «Мерседеса», Кочевник подумал, что его предшественник в детстве всегда хотел иметь свой автомобиль. Был момент, когда за рюмкой коньяку он признался в этой своей слабости преемнику. Кочевник же, в быту – министр образования и науки России Фурсенюк Эдмон Арбенович, имел возможность не только ездить на любом шикарном авто, но даже летать в космос, о чём прежний министр не мог и помечтать.
Разумеется, Кочевник никогда не был человеком Земли, хотя, по легенде, родился в июле тысяча девятьсот сорок девятого года в Ленинграде и окончил Ленинградский государственный университет. Кроме того он прошёл «большой рабоче–творческий» путь от инженера до замдиректора по научной работе Ядерного института, а затем возглавлял Центр перспективных технологий в Санкт–Петербурге. Всё это имело место. Но – не с ним! Начинал свою карьеру таким образом реальный человек, умерший впоследствии на Дальнем Востоке. А продолжил Кочевник, принявший вид Фурсенюка «после его продолжительной болезни». На эту «болезнь» и списали близкие и приятели Эдмона Арбеновича изменения в его психике и образе жизни, наступившие после «лечения» в Петропавловске–Камчатском.