Его речь была пространной и малосодержательной. По роду деятельности он привык к диффамации и словоблудию, что отражалось, однако, очень продуктивно на процессе оглупления россиян, поэтому его речь терпели. Когда он закончил, рептоид поинтересовался только одной темой: готова ли команда кодирантов?
– Почти, – уклончиво ответил полишид. – Осталось добрать полусотню агентов влияния уровня Б и с десяток – уровня А.
Имелось в виду, что для реализации планов Ассоциации необходимо было найти людей с гиперчувствительностью и высоким экстраэнергетическим запасом. К настоящему моменту «третья колонна» – армия агентов влияния Галактической Ассоциации – насчитывала в России более миллиона человек (чуть ли не весь чиновничий корпус), по всей Земле – почти миллиард, но этого пока было мало.
– Ваши оценки, Кочевник?
– Русские плохо поддаются программированию. Если не считать тех, кто достиг уровня управляющего чиновника. Найдены четыре потенциальных агента класса А, но мы пока ими серьёзно не занимались.
– Можете перечислить?
– Один живёт в Северодвинске, на севере России, работает на российскую внешнюю разведку. Точнее – работал, в настоящее время планирует уйти в отставку. Второй живёт в Москве, работал в Физическом институте, сейчас сотрудничает с Федеральной службой безопасности. Очень интересный экземпляр.
– Это не он помешал вам устроить диверсию с атомной подводной лодкой в Северодвинске? А позже успешно отбил атаку на российский космический модуль? Его фамилия Волков, не так ли?
Кочевник помолчал. Отрицать неудачи он не мог, но и признаваться в собственных ошибках не хотел. Преодолев злобное раздражение, он ответил:
– Им занимался Феллер.
– Но Феллер ваш лучший экзор.
– И на старуху бывает проруха, – пробурчал Кочевник по–русски.
Рептоид его понял, засмеялся, показав оскал мелких зубов; всего их у него насчитывалось шестьдесят.
– То есть ваш обидчик превзошёл вашего лучшего ученика?
– В конце концов мы его ликвидируем.
– Ни в коем случае, дружище. Такой силы экзор нам ещё не встречался, он должен быть в наших рядах. Работайте, Кочевник. Будет нужна помощь – обращайтесь. Я знаю, в России очень непросто работать, к тому же там всё больше поднимает голову система «Триэн».
– Самоуверенные русские действительно верят в магию аббревиатуры «никого над нами». Мы скоро уничтожим этот последний оплот сопротивления.
– Не переоцените свои силы. Благодаря нашей пропаганде и усилиям писателей–фантастов в пришельцев никто не верит, и это хорошо. Мы вроде бы и не существуем. С другой стороны, структура «Триэн» неплохо осведомлена о нас, что говорит либо об утечке информации, либо о прямом шпионаже. Вполне возможно, кто–то из собравшихся здесь работает на «Триэн». Никого не хочу обидеть, но дело прежде всего. Как говорят земляне: ничего личного, просто бизнес.
Голос генерального Поводыря перестал звучать в кабинках заседающих, и какое–то время было тихо.
Потом слово взял Охотник. Он сообщил о плане пси–нападения на глав наиболее развитых государств Земли с целью полного перехвата управления цивилизацией. План был рассчитан на один год, и за это время окружение глав правительств и президентов должно было либо принять программу (после гипнотического внушения), либо смениться на зомбированных Поводырями чиновников.
Кочевник не слушал коллегу. Этот пресловутый план разрабатывался чуть ли не сто лет, параметры то и дело менялись, и эта тема буквально навязла в зубах, как говорили в России.
Пока Охотник вещал уважаемому собранию о блестящих перспективах превращения человечества в «дойное стадо», Кочевник вызвал по консорт–связи Арчибальда Феллера, речь о котором завёл генеральный Поводырь. Блэкзор в настоящий момент находился в Европе, искал подходы к экстрасенсам славянского эгрегора, хотя при этом успевал работать на ЦРУ и вынашивать планы уничтожения соперника – Романа Волкова.
– Мы вышли на руководство отдела ИПФ российской службы безопасности, – сказал Феллер, сверкнув ледяными глазами. – Обезглавим в ближайшее время и поставим нашего функционера. Одновременно я собираюсь ликвидировать руководство АНЭР (речь шла об Ассоциации экстрасенсов России) и отдельно – сотрудника ИПФ, перешедшего мне дорогу.
– Волкова, – уточнил Кочевник с тонкой улыбкой. – У вас достойный противник, мистер Феллер.
Экстрасенс снова сверкнул глазами, что многих людей, контактировавших с ним, привело бы в смятение. Но Кочевник был полишидом, то есть нечеловеком, к тому же его психосила была выше, поэтому на него высверк беспощадных глаз американца не произвёл впечатления.
– Я лично расправлюсь с ним! – мрачно пообещал Арчибальд.
– Не спешите, Идущий к Престолу, мне Волков нужен живым. Лучше сделайте так, чтобы он сам прибежал к нам. И чем быстрее, тем лучше, иначе его завербует «Триэн», и мы потеряем возможность усилить нашу экстраформацию в России.
– Я подумаю, – сделал каменное лицо Феллер.
– Это приказ, Идущий. Ваш ИСРАЕЛ в Штатах перестал приносить пользу и работает только на себя. Его надо срочно реформировать. Возглавьте его, и дело будет сделано.
– Хорошо, – после паузы согласился блэкзор.
Кочевник выключил консорт–линию. Он был уверен, что оператор пси–воздействия на российский каганат выполнит приказ, а его чувства никого не волновали. Тем более – Поводырей человечества.
2
Даниэла уснула, и Роман с облегчением перевёл дух, глядя на проплывающую под самолётом гладь моря.
После пси–схватки с командой Арчибальда на космодроме «Восточный» он отходил двое суток. Афанасий даже испугался, увидев его в состоянии депрессии, и предложил лечь в клинику, где лечились сотрудники центрального аппарата ФСБ. Но Роман отказался. Восстановить силы он должен был сам, а мысль о Даниэле была лучшим лекарством.
В среду первого декабря он не выдержал и поехал в Рязань, к матери Даниэлы, чтобы объясниться с женой. Терпеть её отсутствие дальше невмоготу.
Мама Дани Надежда Андреевна жила в двухкомнатной квартире на пятом этаже девятиэтажки, высившейся напротив здания радиотехнической академии. Роман с некоторым трудом поставил машину на улице, привычно сосредоточился на ясновидении и легко определил квартиру Карповых. Задержался на секунду перед входной дверью в подъезд, снабжённую домокодом, вычислил комбинацию цифр и вошёл в подъезд. Перед дверью квартиры номер двадцать успокоил дыхание, унял поднявшееся в душе волнение, прислушался к звукам, доносившимся из–за двери.
Даниэла была одна – возилась на кухне. В доме бубнили голоса, слышались обрывки мелодий, смех – это работал телевизор.
Роман потянулся к кнопке звонка.
– Минутку, – донёсся голос девушки.
Дверь распахнулась.
Он протянул через порог заранее приготовленный букет роз.
– Ты?! – удивилась она.
Роман кивнул.
Даниэла принахмурилась, но розы пламенели, пахли одуряюще притягательно, и глаза Даниэлы оттаяли, засияли. Она взяла букет.
– Проходи.
Роман вошёл, замешкался в прихожей, нерешительно расстёгивая куртку. Душа жаждала иного приёма. Даниэла оглянулась, поняла его состояние, положила цветы на тумбочку и кинулась к нему на шею.
В себя они пришли через час.
Румяная Даниэла принялась хлопотать на кухне, накрывать стол, завела разговор о родственниках, о своих планах, потом, когда они уже пили кофе, спросила:
– Ну, а ты что решил?
– Пока отдыхаю, – уклончиво ответил Роман. – Был в Амурской области, на космодроме «Восточный».
– Здорово! Я никогда не была на космодромах. Там запустили наш новый корабль. Ты помогал, да?
– В общем, можно сказать и так. Мы отвечали за… – С языка едва не сорвалось «за безопасность», но он вовремя нашёл слово: – За подготовку полёта.
Даниэла лукаво покачала пальчиком.
– Знаю я, какой подготовкой ты занимаешься. Опять небось искали террористов, нет?
Роман смутился.
– Как тебе сказать…
– Так и говори. Ты экстрасенс и работаешь на федералов. Хотя можешь лечить людей, а не воевать с разными бандитами.
Роман вспомнил Арчибальда Феллера. Американского блэкзора трудно было назвать простым бандитом, но спорить не хотелось.
– У меня другие интересы.
Лицо Даниэлы потускнело.
– Разве ты собираешься жить только своими интересами? Мои тебя не волнуют?
– Почему, волнуют, но каждый человек должен исполнять своё предназначение. Я могу лечить людей, однако это не моё, понимаешь?
– А что твоё? Драться с террористами? Как тогда, на Княжьем озере?
– Нет.
– Но ты только и делаешь, что куда–то летишь и с кем–то воюешь. Когда мы с тобой познакомились, ты работал в лаборатории, всё было чудесно, а потом всё изменилось. Мне с тобой страшно, понимаешь?