Террасы над обрывом стали одним из символов зюйдбургских адигенов. Шутили, что на них они проводили больше времени, чем в постелях.
Однако сегодня ночь выдалась темная, пришедшие с Инкийских гор тучи обещали сильную грозу, звезды скрылись, а потому наслаждающийся прохладой Нестор смотрел не вверх, а вниз, но не на город, а на палаточный лагерь, что вырос у восточной его окраины. На спящую свою армию.
В начале мятежа ее основу составляли четыре полка наемников, четыре тысячи отчаянных ветеранов, которые воевали под руководством Нестора на Кумре и в Бирадии. Их тайно перебросили в Зюйдбург в транспортных цеппелях Компании, несколько дней прятали на дальних фермах, а потом… Потом они почти без стрельбы, благодаря лишь опыту и выучке, добыли для Нестора южную Заграту. С тех пор армия выросла втрое, пополнилась ополченцами и перешедшими на сторону мятежника королевскими солдатами, которые целыми днями готовились к обороне Зюйдбурга, а сейчас жгли костры в палаточном лагере. Именно они, ополченцы и солдаты, стали лицом мятежа, а наемники… Наемники, как считалось, сидели в гарнизонах, обеспечивая Нестору контроль над провинциями. Да и точного их количества никто не знал, поскольку дер Фунье еще ни разу не собирал своих ветеранов в единый кулак. Потому что дер Фунье всегда показывал только то, что хотел показать. Не более.
Нестор сделал глоток вина, подумал и стал набивать трубку ароматным загратийским табаком. И улыбнулся, услышав неуверенное:
– Можно составить вам компанию?
Выдержал паузу, словно размышляя над вопросом, после чего позволил:
– Составьте, барон, отчего нет?
И принялся раскуривать трубку.
Состоявшийся недавно разговор избавил Нучика от изрядной доли наглой самоуверенности, которую барон привык демонстрировать. Пропустив тяжелый удар, Нучик мгновенно поменял манеру поведения, старательно изображая… Нет – не друга, но верного помощника. Нестор, в свою очередь, не питал насчет барона никаких иллюзий, он прекрасно понимал, что Нучик с удовольствием ударит его в спину. Если у него появится такая возможность, разумеется.
– Полагаю, будет гроза, – с наигранным дружелюбием произнес галанит, устраиваясь в соседнем кресле.
– И сильная, – подтвердил дер Фунье. – В это время года на юге часто идут дожди, смачивают землю перед следующим севом.
– Все продумано, да?
– Иногда мне кажется, что Заграту создали по заказу фермеров, – тепло улыбнулся Нестор. – Плодородная земля, идеальный климат – все условия для тихой, размеренной жизни.
– Будем надеяться, что она такой останется, – мягко произнес Нучик.
– Будем, – согласился дер Фунье. Попыхтел трубкой и поинтересовался: – Так о чем вы на самом деле хотели поговорить, барон?
– Мне было интересно, что вы тут делаете, – не стал скрывать галанит. – Моя догадка подтвердилась – вы ждете.
– Я просто курю.
– Вы ждете, – с удовольствием повторил Нучик. – Вышли на террасу, надеясь увидеть «Длань справедливости», хотя понимаете, что она может оказаться в любой точке Заграты. Когда переход наводят не на Сферу Шкуровича, цеппель может выбросить куда угодно.
– Собираетесь прочесть мне лекцию?
– В этом есть необходимость?
– Ни малейшей.
– В таком случае воздержусь.
– Что возвращает нас к вопросу: о чем вы действительно хотели поговорить, барон?
– Хотел вас поддержать…
Нестор пыхнул трубкой, обдав галанита облаком ароматного дыма.
– Выпьете?
– Вино?
– Да.
– Выпью.
– Можете налить.
На первый взгляд фраза прозвучала унизительно, однако в действительности это было наивысшим проявлением адигенского радушия по отношению к простолюдину. Нестор поделился с гостем вином, но ухаживать за ним он не станет. Потому что адиген. И плевать ему на то, что Нучик барон – адигены не признавали галанитских титулов. Одной-единственной фразой дер Фунье в очередной раз обозначил разделяющее их расстояние.
«Адигенское отродье!»
Барон налил себе вина.
– Прошлогодний урожай?
– На тот случай, если вы вдруг решите продолжить попытки вернуть мне душевное равновесие, скажу: «Длань справедливости» не является ключевым фактором победы, которую я собираюсь одержать над Генрихом, – произнес Нестор, рассеянно разглядывая лагерные костры.
– Что? – Нучик поперхнулся вином. – Но для чего же мы…
Для чего рискуем? Почему отправляем дорогущий цеппель в обход Сферы Шкуровича, в обход сияющего маяка, дающего переходу хоть какую-то гарантию надежности? Для чего нужно было шантажировать меня? Что вообще происходит?!
– Плох тот военачальник, который ставит всё на одну карту, – философски произнес дер Фунье, с наслаждением делая глоток вина.
– У короля колоссальное преимущество в военной технике, – напомнил галанит.
– Которое делает его самонадеянным.
– Вы хотели сказать: придает уверенности?
– Но не ума, – улыбнулся Нестор. – При всех своих несомненных достоинствах, мой кузен совершенно не военачальник. И среди его подданных нет военачальников, поскольку им попросту неоткуда взяться. Самые опасные наши враги – офицеры броневой бригады, однако придворные тупицы не позволят Генриху с ними советоваться. И тем кузен себя погубит.
– Не позволят? – переспросил Нучик.
– Уже не позволили, – уточнил Нестор. – В противном случае продвижение Генриха на юг осуществлялось бы совсем иначе.
– То есть вы убеждены в победе?
– Абсолютно. Без «Длани справедливости» война затянулась бы, однако финал был ясен с самого начала. С того самого момента, как я решил заняться загратийской политикой. – Нестор резко повернулся, устремил на галанита жесткий взгляд черных глаз и закончил: – Потому что я знаю, как нужно.
– Но почему вы рискуете кораблем? – повторил Нучик.
– Потому что это мой корабль, барон, и он должен быть здесь. Я не хочу затягивать войну.
– Точка перехода достигнута!
– Двигатели – малый ход!
– Есть двигатели малый ход!
– Встречный ветер компенсирован! Горизонтальная скорость – одна лига в час!
Неподвижность – как раз то, что нужно для создания «окна». Капитан цеппеля берется за переговорную трубу:
– Астролог!
Глаза бортового астролога защищают гоглы с толстыми синими стеклами – только через них можно смотреть в Пустоту. Его пальцы слегка подрагивают, потому что лежат на рукоятях астринга, и им передается дрожь начинающей работу машины. Он сидит в массивном кресле, кожаные подушки которого послушно приняли форму его тела, потому что астрологу должно быть удобно, он не должен думать ни о чем, кроме работы. И уж тем более он не должен думать о том, что шикарное кресло сделано из астрелия, на его широких подлокотниках стоят управляющие рукояти, и человек сидит в самом чреве опасной машины. Сейчас астролог не должен об этом думать, потому что сейчас он работает, и он работает: не отрываясь, смотрит на полуметровое кольцо из астрелия – «дальний глаз». Внутри кольца пусто, пока пусто, но он знает, что скоро все изменится, и шепчет…