***
Чайная мамы и Терри — уютное местечко с красно-белыми клетчатыми скатертями, деревянными стульями и безделушками, расставленными на полках, которые тянутся вдоль стен.
— Подожди минутку, — кричит мама, когда я захожу проведать ее во второй половине дня. Вскоре она появляется с чаем и сэндвичами для зашедших перекусить туристов.
Сейчас полтретьего, и у нас в запасе есть примерно час, а потом нагрянут посетители на дневной чай. В пасхальные выходные Данстер с его средневековым замком и живописной главной улицей традиционно оживлен. Мама приносит чай в заварнике и две тонкие фарфоровые чашки, а также парочку булочек со смородиновой начинкой, варенье и взбитые сливки.
— Спасибо, мам.
— Свежие. Терри только утром испек, — улыбается она. — Расскажи мне, как поживаешь, Люси? Ты сама не своя.
— Разве? — Мама знает меня лучше, чем кто бы то ни было.
— Да, — качает она головой. — Что происходит? С Джеймсом все хорошо?
— Э-э...
Она терпеливо ждет, глядя на меня поверх чашки. Сама не замечаю, как выкладываю ей всё, как есть.
Всё-всё.
— Ты его любишь? — спрашивает она, когда я замолкаю. Это она о Нейтане.
— Не знаю, — не таюсь я. — Не думаю. Но когда я уезжала, мне казалось, что люблю. Может, это очередное помешательство. — Маме известно о моем любовно-треугольном прошлом.
— Ну, твои чувства к Сэму в конечном счете остыли…
— Да, это верно. То есть, вот честно, и чем так цепляют эти чертовы братья Уилсон?
Мама улыбается, затем вновь становится серьезной.
— И ты по-прежнему любишь Джеймса?
— Да.
— Ты говорила ему о своих чувствах к Нейтану?
— Нет, мам! С ума сошла? Я никогда не смогла бы так поступить — ему башню снесет!
— Что ж, Люси, тебе придется понять, чего ты хочешь, моя дорогая, потому что ты не должна обманывать этих мужчин, если ни один из них тебе не подходит. — Она выразительно глядит на меня.
— Разве я обманываю Нейтана? — Я расстроена. Она так говорит, словно знает наверняка.
— Нейтана, может, и нет, а как насчет Джеймса?
— Но, мам, а если он и вправду мне изменил? — спрашиваю я.
— А если нет? Какие у тебя есть доказательства, кроме того сообщения? — Она вопросительно смотрит на меня. Не отвечаю. Я уже начинаю жалеть о своих откровениях, но, как правило, ценю мамину прямоту — когда со временем трезво обдумываю сказанное.
— Люси, — ласково начинает мама, — как бы ты себя чувствовала, если бы Джеймс втайне думал о ком-то другом, как ты о Нейтане?
На мгновенье задумываюсь. Мне становится нехорошо, когда я ставлю себя на место Джеймса.
— Разве ты не согласна, что мысли об измене немногим лучше, чем фактическая неверность? — настаивает мама.
Знаю, что она права. Но не знаю, что предпринять. Помимо встреч Джеймса с друзьями, порой вызывающих неприятный осадок, у меня, в общем-то, нет достаточных поводов для обвинений. Зато есть навязчивая подозрительность. По крайней мере по отношению к Джеймсу. А другого серьезного парня, с которым я могла бы сравнить своего нынешнего бойфренда и свои чувства к нему, у меня отродясь не было.
— Просто подумай об этом как следует, — советует мама. — В свое время ты поймешь, как поступить правильно.
— Надеюсь, что так и будет, мама. Очень надеюсь.
Глава 14
— Не могу поверить, что мы улизнули в Италию вдвоем! — смеется Хлоя, когда мы устраиваемся на табуретах в стильном миланском баре в районе Порта-Тичинезе и заказываем водку сауэр с маракуйей — или водку сауэр alla maracuja, как нас вскорости просветили. Бармены-итальянцы смешивают коктейли, демонстрируя нам свое мастерство. Не хочется обращать внимания на их позерство, но симпатичные парни так и притягивают взгляд.
Мы прилетели в Милан утром, а сейчас солнечный субботний день уже клонится к закату. После долгой прогулки по Собору[5] и по Галерее[6] мы заскочили в отель переодеться. Вечером нас ожидала работа. Я надела темно-зеленое платье до колен, подчеркивающее фигуру, а Хлоя — облегающие черные брюки и блестящий серебряный топ. Мы обе предпочли невысокие шпильки. Мои волнистые волосы свободно спадают чуть ниже плеч, а длинные светлые локоны Хлои забраны парой заколок. Выглядим мы весьма привлекательно, если самим о себе можно так говорить. Хотя судя по тому, как смотрят на нас и хищно присвистывают эти итальянские мачо, мы не грешим против истины.
— Спасибо, что уговорила Мэнди, — сияет Хлоя.
— Всегда пожалуйста, — отвечаю я. — Одной мне было бы неинтересно, и я давно хотела сходить куда-нибудь после работы вместе с тобой и Джеммой.
— Правда? — Хлоя довольна.
— Да. Жаль, что все никак не получается.
— Слишком торопишься домой к своему ненаглядному, — усмехается она.
— Хм.
На самом деле Джеймс на прошлой неделе вел себя странно. После Пасхи он казался немного рассеянным, но так и не признался, чем обеспокоен. И я не стремилась настаивать — хватало своих забот после беседы с мамой. Джеймс сообщил, что его отец — тоже, кстати, юрист — настаивает на переквалификации сына в адвоката по уголовным делам. Я тут же вознегодовала: слишком негативно отношусь к идее защищать насильников, убийц и прочих подонков.
— Скорее мелких воришек, — уточнил Джеймс, чем нисколько меня не утешил. Надеюсь, он пошлет своего докучливого старика далеко и надолго.
Два коктейля спустя мы с Хлоей по-прежнему сидим в баре и пока не торопимся на встречу с четой Луиджи.
— Как насчет ужина? — спрашиваю я. Мы собирались отведать пасты, но слишком увлеклись бесплатными aperitivi.
— Не-а. Лучше закажем еще одну тарелку этих маленьких штучек, похожих на пиццу, — отзывается Хлоя, обращая свой шарм на бармена.
***
Мы прибываем в бар Джанлуки, незатейливо именуемый в честь его жены «Элиза», уже изрядно навеселе. Нас проводят через главный зал в роскошную ВИП-зону с приглушенным светом и баром, оформленным в серо-серебристых темных тонах. Сразу узнаем Джанлуку, сидящего в обтянутой черным бархатом нише в окружении ярких красоток. Нога одной из них — миниатюрной брюнетки в облегающем платье — соблазнительно закинута на его бедро. Элизы нигде не видно.
— Что нам делать? — шепчет Хлоя. — Подойти и представиться?
— Не знаю, — говорю я, скорчив кислую мину. В конце концов направляемся к бару, и с языка невольно срывается: «Due vodka sour alla maracuja» .
Бармен приступает к работе — очередной итальянец с оливковой кожей. Он наклоняется, наливая коктейль, и впивается чернооким взглядом в зеленые глаза Хлои. Даже в царящей здесь полутьме вижу, как коллега краснеет.