Зачем я это говорю? Как бы наказываю его за секс со мной? Внезапно меня охватывает жалость.
— Боже, прости, Джеймс. Мне не следовало ничего говорить. — Я дотягиваюсь до его руки и сжимаю ее. Он никак не реагирует. — Джеймс, пожалуйста. Я не хотела выражаться столь грубо. Мне просто нужно опять войти в колею. Не знаю, почему так себя веду.
Он лежит, уставившись прямо перед собой.
— Джеймс, поговори со мной.
Молчание.
— Мне надо было держать свой проклятый язык за зубами! — Холодок в его поведении мгновенно улетучивается из-за моего внезапного приступа ярости.
— Нет, все нормально. — Наконец он смотрит мне в глаза. — Я предпочитаю, чтобы ты была со мной честна.
— Я не хотела тебя расстраивать. Пожалуйста, пойми меня. Я только немного выбилась из колеи, понимаешь? Все будет хорошо.
— Знаю. — Джеймс вытягивает руки, чтобы погладить мои плечи.
Смахиваю слезы и, чувствуя себя предательницей по отношению к своему парню, с тоской гляжу на шкаф, где надежно спрятана кассета Нейтана.
Глава 12
Наконец-то выходные. Мэнди не давала мне спуску всю неделю. Ей привалил заказ: открытие в Сохо новомодного бара, находящегося в процессе покупки знаменитым итальянским футболистом Джанлукой Луиджи и его супругой Элизой — американским модным дизайнером. Мэнди хочет, чтобы я курировала проект, а это сулит поездку в Милан на встречу с клиентами в следующем месяце и организацию шикарной вечеринки с участием множества звезд. Такое ответственное мероприятие — самая серьезная раскрутка из тех, что мне доводилось проводить, и если я справлюсь, то получу солидную премию. Плюс познакомлюсь с семейством Луиджи, а от Джанлуки в восторге все девчонки в офисе.
Хлоя и Джемма страшно завидуют. Хлоя нудит, уговаривая меня замолвить за нее словечко, чтобы тоже поехать в Милан. Конечно, вдвоем будет веселее, но в настоящее время и думать об этом не хочется.
Джеймс всю неделю настойчиво требует секса. Кажется, он испытывает меня после недавнего срыва. По-прежнему отнекиваюсь, ссылаясь на смену часовых поясов, но понимаю, что всему есть предел. Однако Джеймс, похоже, больше не сердится на меня за то, что я созналась в своем нежелании покидать Сидней.
Единственный раз мы повздорили позавчера утром. Войдя в спальню, я обнаружила Джеймса переводящим мои часы на английское время и так завопила, что он испугался и тут же предложил переставить стрелки обратно. Но я уныло сказала, что уже слишком поздно, сделанного не воротишь, и теперь это будет не то же самое. Бедный Джеймс решительно не мог понять моего разочарования. Полагаю, он просто хотел помочь.
Что касается Нейтана — я все еще усердно пытаюсь о нем не думать.
Утром в субботу вспоминаю, что в воскресенье Сэм и Молли возвращаются из свадебного путешествия. Звоню в «Интерфлору» и заказываю доставку им на дом большого букета. Джеймс входит на кухню как раз в тот момент, когда я диктую текст поздравительной открытки.
— Наверно, что-то такое… Нет, как насчет… Э-э… «С возвращением домой, ребята! Надеюсь, вы отлично провели медовый месяц». Нет, не так. «Чудесно провели медовый месяц. Люблю вас, Люси».
— «И Джеймс», — добавляет Джеймс, доставая из буфета стакан и наливая себе апельсиновый сок.
— Ах да, не могли бы вы исправить. «С любовью, Люси и Джеймс». И припишите пару поцелуев, пожалуйста.
— Как мило, — говорит Джеймс, когда я кладу трубку.
— Прости, — улыбаюсь я. — Просто тебя не было на их свадьбе.
Он берет сок, уходит в гостиную и усаживается перед телевизором.
— Давай прогуляемся, — предлагаю я. — Надоел этот бесконечный ветер с дождем. А сегодня в кои-то веки выдался погожий денек.
— Я хочу посмотреть регби.
— Джеймс… Такая замечательная погода. Пойдем. Будет здорово сделать что-нибудь вместе.
— Но я очень ждал эту игру.
— Разве тебе не хочется пообщаться со своей девушкой?
— О, Люси, пожалуйста, не начинай. — Он угрюмо отпивает сок и закидывает ноги на журнальный столик.
— Прекрасно. — Хватаю свое пальто. Нет смысла спорить, если он уже всё решил. И это называется: «Дорогая, я дарю тебе телевизор»! Чушь собачья.
Только выйдя на улицу, я понимаю, как там тепло. Уже не за горами апрель, и погода с каждым днем улучшается. Закоулками дохожу до южной части Риджентс-парка. На зеленых пригорках ярко желтеют нарциссы, а деревья утопают в цвету. Созерцая эту красоту, забываю о Джеймсе и чувствую прилив сил.
— Люси!
Оборачиваюсь и вижу Джеймса, бегущего ко мне по дорожке.
— Привет! — радуюсь я. Он тормозит возле меня, наклоняется и пытается отдышаться.
— Я все-таки решил прогуляться с тобой, — улыбается он.
— О, замечательно.
— Теплынь-то какая, да? — Он стаскивает с себя серую куртку из «Гэп».
Мы бредем по тропинке вдоль пруда, затем останавливаемся посмотреть, как детишки кормят уток.
— Помнишь, как в прошлом году по парку шастали обезьяны? — с улыбкой говорит Джеймс.
— Какие еще обезьяны? — спрашиваю я.
— Да те, саймири. Целая стая сбежала из зоопарка, перебравшись через ограду вольера по деревьям. Где ты была, когда все случилось?
— Не знаю, — смущаюсь я. — Даже не верится, что пропустила такую историю.
— Ну, это правда, Люси, — ухмыляется мой дорогой.
— А ты уверен, что в очередной раз не присочинил? — усмехаюсь я.
— Вовсе нет! — возмущается он.
Как обычно.
— Я не рассказывала, что творилось у меня на работе всю неделю? — меняю я тему.
— Нет. — Джеймс поворачивается и с любопытством глядит на меня. Сообщаю о заказе Луиджи и о предстоящей поездке в Милан.
— Вот блин! — вырывается у него. — То есть, все, конечно, здорово, но ты ведь только вернулась. Не хочу, чтобы ты опять уезжала.
— Джеймс, — говорю я с мягким укором. — Это всего лишь на одни выходные.
— Знаю, — соглашается он. — Но ты все-таки приглядывай, чтобы этот кретин Джанлука держал свои грабли при себе.
— Едва ли он собирается меня клеить, — смеюсь я.
— Пусть только попробует, я ему такое устрою, — добродушно ворчит Джеймс.
По слухам, Джанлука еще тот ловелас, невзирая на шестилетний брак с Элизой, но уверена, мне в этом плане ничего не грозит.
— Я еще хотела обсудить с тобой Пасху, — заикаюсь я.
— Так...
— Я прекрасно помню, что согласилась съездить к твоим родителям, но я правда скучаю по маме. После Сиднея мне вроде как нужно сейчас побыть рядом с ней. Ты ведь понимаешь?
Джеймс кивает, но он явно разочарован.