Прибавляю скорость. Обгоняю студентов, нервно, то сжимая, то разжимая пальцы, и неожиданно едва не врезаюсь лицом в распахнувшуюся дверь. Торможу, отступаю назад и вдруг падаю, неуклюже взмахнув руками. Мне остается только вскрикнуть и зажмуриться, однако в ту же секунду воздух замирает, как и мое тело. Запутавшись в волосах, я шевелю руками и внезапно ухватываюсь ладонями за крепкие плечи. Кто-то подхватил меня.
— Осторожно, принцесса, — говорит знакомый голос, но он не принадлежит Конраду.
Я открываю глаза и вдруг вижу перед собой Эриха. Сдержанный, но находящийся на грани, он стоит передо мной, сверкая темно-синими глазами. Парень холодно улыбается.
— Нужно быть осторожной.
— Спасибо, — на выдохе шепчу я. — Ты назвал меня…
— …принцессой, — соглашается он. — Тебе не нравится?
— Я просто…
— Мне показалось, — перебивает он, — ты не против.
Недоуменно свожу брови. Не знаю, что на меня находит, но я беру парня за локоть и хочу отойти вглубь коридора. Нас не должны видеть вместе. Но он вдруг крепко-накрепко примерзает к полу. Вскидывает подбородок и отрезает:
— Прости. Мне нечего тебе предложить.
— Что? — не понимаю я, глядя на парня во все глаза. — Эрих, что ты…
— У меня нет ни пиджака, ни сигарет. Ни ответов на твои вопросы.
— Какого еще пиджака, я…, ох, прекрати. — Недовольно встряхиваю головой. — О чем ты говоришь? Не усложняй, помнишь? Не делай проблему из того, что не является ею.
— От твоих умных цитат уже тошнит.
— Тогда не общайся со мной.
— Я и не общаюсь. Но ты… — он указывает на меня рукой и протяжно выдыхает, — ты появляешься. Снова и снова.
— Не понимаю, что именно тебя злит, Эрих, — говорю я, скрестив на груди руки, пусть помню, что ощущала, когда Дамекес обнимала его, смеялась над его шутками, находилась рядом. Воспоминания, будто яд, разносятся по венам, и мне становится не по себе. — Разве тебе не все равно? Тебе должно быть все равно.
— Он стоял слишком близко. Ты была к нему слишком близко. — Шепчет парень. — Ты и он…, это сводит меня с ума. — Глаза Эриха возгораются и прожигают меня насквозь, как стрела, пущенная ровно в сердце. Я уязвлено горблюсь и придвигаюсь к Ривера невольно, так, будто у меня нет сил держаться в стороне, нет сил сопротивляться.
— Ты следил за мной? — хрипло шепчу я. — Перебрался через стену?
— Я не мог поступить иначе. Я должен был.
— Эрих…
— Что ты делаешь? — теперь он смотрит на меня, внутрь меня, сквозь меня. — Ты ведь знаешь, что это неправильно. Ты и Бофорт. Это фальшь.
— Между мной и Конрадом ничего нет.
— Ты не видела.
— Чего не видела?
— Ты смотрела на него так …
— Как?
— Как смотрела на меня. — Эрих едва не врезается в меня, приподняв подбородок. Мы смотрим в глаза друг другу и не шевелимся. — Как будто он что-то значит.
Я хватаю губами воздух. Хочу ответить, но не знаю, что именно. Бофорт — никто, он всегда был никем. Откуда такие мысли, подозрения? Но тогда почему мне нечего сказать?
Я гляжу на парня и молчу. Мне страшно даже признаться, что Конрад Бофорт сумел затронуть микроскопическую частицу моего сознания. Наконец, говорю:
— С тобой иначе.
— Иначе? Меня не устраивает такой ответ.
— А какой он еще может быть? Ты позабыл о том, что я дочь де Веро? Или теперь это неважно? Но почему сейчас? О чем ты думал раньше?
— Не говори чепухи, — заводится Эрих. — Я просто…
— Просто что?
— Я просто не хочу тебя потерять.
Распахиваю глаза и смотрю на парня, ничего не понимая. В груди взрываются шары, голова идет кругом, а живот скручивает от судороги. Упасть бы, но нельзя. А я бы упала.
— Эрих…
— Забудь.
Он собирается уйти, а я перехватываю его за локоть. Оторопело гляжу в его темные, невероятно красивые глаза и пожимаю плечами.
— Что мне сделать? Чего ты хочешь? Я ведь была рядом, а ты меня оттолкнул.
— Может, я ошибался.
— А, может, нет.
— Я знаю, что ты не должна быть с ним. Или еще с кем-то. Точнее, не хочу этого. Это ведь значит что-то. Просто так за людей не держатся.
— И почему ты за меня держишься?
— А ты почему?
Впервые вместо слов я хочу прижаться к парню. Мне не нужен его ответ, я и так все вижу. Вижу, как его пальцы медленно скользят по моему запястью, как его глаза горят, а я добровольно наблюдаю за этим пожаром, согреваясь и волнуясь. И все становится на свои места. Незаданные вопросы находят невысказанные ответы, и нам не зачем молчать.
— Адора! — неожиданно восклицает женский голос и рядом появляется Лиз.
В ту же секунду Эрих опускает руку, а я нервно перевожу взгляд на подругу. Лицо у меня вспыхивает и, наверняка, становится красным.
— Мы просто… — прочищаю горло, — мы просто говорили.
— Я вижу. — В голосе Лиз сквозит явное неодобрение. Она прожигает Эриха ледяным взглядом, но затем вновь глядит на меня. — Литературы не будет.
— Почему?
— Аутор не пришел. Оказывается, он переезжает.
— Что? — недоуменно вскидываю брови. — Переезжает посреди года?
— Какая разница. Если ты не против… — она морщит нос, кося на Эриха, — у нас есть с Адорой дела. Хорошо?
— Да, я… — парень чешет затылок, — я уже ухожу.
Хочу позвать его, но Лиз вдруг резко дергает меня на себя, и слова тонут в воздухе.
Подруга тащит меня вдоль коридора, крепко сжимая за руку. Все тащит и тащит, а я смиренно топаю за ней, зная, что не избегу разговора. Но мне все равно. Пусть говорит то, что считает нужным, а я послушаю и поступлю так, как хочу.
Лиза заталкивает меня в библиотеку. Волочит к книгам и тормозит у стеллажей со словарями. Ее миловидное лицо пылает гневом. Еще чуть-чуть и она заорет во все горло.
— Что это было? — шипит она. — Дор, что это? Просто скажи мне. Скажи.
— Скажу, если ты позволишь.
— Он за руку тебя держал! О, господи, его рука на твоей руке, его глаза и твои глаза, я просто не верю! Ты что — спятила? Пожалуйста, скажи, что ты спятила.
— Ладно, я спятила.
— О, нет.
— Я не буду оправдываться.
— Этот парень — опасен. Опасно даже рядом с ним находиться. Понимаешь?
— Нет. — Я качаю головой. — Не понимаю.
Подруга ошеломленно отступает назад. Смотрит на меня и бурчит что-то под нос. Я не разбираю, да, и не пытаюсь. Взмахиваю руками.
— Это неважно.
— Важно! — сопротивляется она. — Почему Эрих Ривера? Почему именно он?
— А почему глаза у тебя карие, а у меня голубые, Лиза? Почему ты любишь горький шоколад, а я терпеть не могу?
— Эрих — не шоколад. И не цвет глаз. Он — проблема. Огромная.