– Да, Арк, может, тебе немного отдохнуть, даже поспать? – предложил Фред.
– В лазарете, – уточнил Тони.
В ответ на вопросительный взгляд Арктура Тони примирительно поднял руки вверх:
– Нет, если не хочешь спать, просто полежи с закрытыми глазами…
Паллада пихнула его острым металлическим локтем в бок и шотландец недовольно прошипел:
– Что такого-то, а? Меня в детстве так отец обманывал.
– Значит, слабоумие у тебя с детства, – прошипела Немезида, в виде исключения решившая присоединиться к общей склоке. – Что тебя несет-то сегодня! Ведь нарвешься со своим поганым языком!
– Куда больше нарваться-то? Итак, уже… – Тони хотел напомнить о том, что не далее, как две минуты назад совершенно незаслуженно пострадал, потом вспомнил, что пострадал заслуженно и передумал напоминать. Правда, от комментария все-таки не удержался:
– Ключа ведь нет, что он такое говорит…
– Ключа нет, – кивнул Арктур. – Зато есть его голо.
Он достал орм.
– Вот, я почти уверен, шифр – в резьбе. И если мы разгадаем его, пока здесь вся эта неразбериха с расследованиями…
– А мы его разгадаем, – Паллада подняла уголки губ вверх. – И разгадаем очень быстро.
– Да, лучше не тянуть.
– Ты уверен, что это действительно шифр, Арк? – Тони заглядывал через плечо капитана. – Профессиональный интерес пересилил небольшую личную обиду.
– Смотри, эти треугольники слишком похожи на фракталы, и располагаются в увеличивающейся и уменьшающейся последовательности… Ничего не напоминает?
– Шифр Георгиева! – осенило шотландца.
– Точно.
– Хм… Справитесь? – Танатос тоже с умным видом разглядывал пространственное изображение старинного ключа с причудливой резьбой.
– Без Паллады – вряд ли. – Арктур положил руку на точеное металлическое плечо роботши. Он прекрасно понимал, каково ей сейчас, и хотел приободрить.
Паллада зарделась бы, если бы умела. Она тоже без слов понимала Арктура. Какой он благородный, все-таки! Заботливый. Внимательный…
– Ничего не обещаю, но можно попробовать, – кивнула она.
– В любом случае – старт. Не хватало еще, чтобы нами заинтересовалась служба безопасности Беты.
Вскоре после выхода в третий слой подпространства на мостик пожаловал Тони. Шотландцу хотелось как-то загладить свою вину перед Арком. Зря он все-таки сегодня… Перегнул палку.
– Арк, смотри, что у меня. Я решил проследить список кораблей, стартовавших с Беты перед нами. Взломал напоследок гала-базу, отследил по маякам. Пассажирский лайнер на Сириус, яхта с молодоженами… А вот это может тебя заинтересовать.
– Ого. Истребитель, – поднял брови Арктур. – Нетипичный вариант для туристического прибежища.
– Тем более, для туристов-почитателей искусства.
– Не зарегистрирован в диспетчерской. Ничего на него нет, совершенно. Ни разрешения на посадку, ни на взлет. Что-то мне подсказывает…
– Да к вестеанской пифии не ходи, – отрезала Паллада. – Она.
– Может, удалось отследить, куда направляется?
– Только общее направление. В сторону 387 А-сектора Паландеи по Георгиеву.
– Точно! – Арктур был готов расцеловать шотландца. – Мы тут тоже времени зря не теряли.
– Значит, расшифровали?
– А то, – Паллада сладко потянулась, как если бы у нее действительно были мышцы и они сейчас затекли.
– Это оптимальный маршрут. Оттуда действительно до системы Гриц – рукой подать. – Арктур не скрывал своей радости, которая, впрочем, тут же омрачилась.
– И нужно выжать из "Феникса" максимум. Все-таки это не истребитель. Руку готов дать на отсечение, что наша незнакомка направляется туда же, куда и мы.
***
Ишма попробовала вытянуть руку – получилось, но не сразу. Оказывается, с этими постоянными приступами острой боли действительно можно жить. Вот удивительно – эти "накаты", как она их называла… Ведь по сравнению с ними плен у Риконы, да и военные ранения – детские шалости. Небо и земля. Небо.
Ишма привычно поморщилась своему отражению в иллюминаторе истребителя прямо над ней. Даже в этом адском освещении было видно, что привычный с детства темный, почти черный цвет глаз как-то внезапно и, похоже, что необратимо кончился. Сейчас Ишма смотрела на себя яркими и прозрачными, как вечные льды Арктшассы, синими глазами. Мало что напоминало в ней сейчас маленькую испуганную девочку с жестокой отсталой планеты, которую вырвала из хищных рук Богини, пославшей ей такую несправедливую судьбу та, что оказалась способной бросить вызов воле самой Богини…
Если бы отмотать время совсем ненадолго назад, Ишма может, и была бы рада столь ярким переменам в своем разуме и внешности. Но платить за это цену, назначенную сумасшедшей ученой, не собиралась. Она выберется, демоны забери ее душу, выкарабкается, вылечится. И начнет новую жизнь. И этот непривычный синий ледяной цвет глаз сменится обратно привычным, карим, с редкими золотыми искрами.
– У тебя в глазах целый космос, Ишма, – сказал ей Назар, прежде чем они подожгли жидкий халцедон, которым залили бывшие рабские плантации Мусаты. На Мусате тоа-цы устроили совершенно особенные рабские плантации: здесь трудились только девушки, девочки, девочки-подростки. Заглянув в глаза спасенных, Ишма, Назар и остальные солдаты ЛВССС поняли друг друга без слов. В адском пламени сгорело не только само упоминание о полях опиумного земного мака и мака вестеанского, но и сами работорговцы и надзиратели. Заживо.
Ишма недоуменно пожала плечами Назару – мол, тоже мне романтик, нашел время, и выстрелила, любуясь диким пламенем, покрывшим почти всю поверхность луны. Наслаждаясь криками боли и отчаяния, просьбами о помощи. Ни один мускул не дрогнул на ее детском лице, ни одна мысль о сострадании не потревожила тогда ее разум. Девушка с космосом в глазах наблюдала за мучительной смертью пигмеев-работорговцев с особой жестокостью…
И сейчас, Ишма отдавала себе отчет, что та самая жестокость, ярость, злость, что вела ее на войне, и позволила выжить на родной планете, просто цветочки по сравнению с тем, что творилось в ее душе сейчас.
Если бы она вспомнила слова Риконы об отравлении ядом жестокости – отравлении настолько сильном, что ученая решила пренебречь инъекциями, полученными из формул нагов, может быть она смогла бы понять, что с ней происходит. Хотя, конечно, это вряд ли бы ей помогло.
Потому что сейчас к приступам, накатам, неистребимому, полубезумному желанию убивать, добавились еще физические страдания.
Искусственно созданный интеллект делал все от него зависящее, чтобы покорить разум Ишмы, подмять его под себя, сделать не более чем своим придатком.
Ишма сама не понимала, почему не убила того брюнета. Знакомый, да. Можно даже сказать, хорошо знакомый. Или нет? Пожалуй, все же, что да. Но… ведь не стоило оставлять свидетелей. Тем более она видела, как его роботша сделала ее голо. Надо же быть такой дурой! Хоть бы орм забрала… И что, что надо было спешить? Отговорка на три с минусом. По стобальной. Грохнуть его, вместе с его же людьми и роботами… Вычислить их было плевым делом, это она понимала. Это что, из-за того, что между ними было? Ишма и сама не была уверена в том, что было, настолько это самое случившееся не вписывалось в ее привычную картину мира.
Вырвавшись с Зиккурата, она твердо пообещала себе, что ничего подобного с ней больше не произойдет. Никогда. И обещание свое ни разу не нарушила. Перегрузки, которые переносили пилоты истребителей, вообще-то не совмещались с женской детородной функцией. С мужской – почему-то запросто, а с женской нет. Поэтому женщина-пилот истребителя – это нонсенс. С тех пор, как после первого же полета ее лунный цикл прекратил доставлять ей ежемесячные неудобства, а военный медик развел руками – мол, а чего вы хотели? Вас предупреждали! Вон, сами подписали всю эту кипу документов… Ишма была уверена, что те самые гормоны, отвечающие за женственность, желание близости, поиск защиты и тому подобный бред, который она презирала, ее организм попросту не вырабатывает. Бесплодие? За это можно только поблагодарить одноместные машины-убийцы. Симпатия, влечение? Вы о чем вообще? Как этого вообще может хотеться?! И как от этого можно… ну, получать удовольствие?! В свете последних событий оказалось, что можно. И что-то подсказывало Ишме, что вживленная биоматрица здесь ни при чем. Это было… Это было просто какое-то нелепое недоразумение, черт ее дери!
Единственным "бонусом" вживления проклятого изобретения стало то, что Ишме совершенно перестали сниться сны. В том числе те самые, которые переживались как вторая реальность. Ишма думала, что если бы и они продолжали изматывать ее – вряд ли удалось бы продержаться так долго.
Скорей бы достать для стера Абина Тало этот драный ящик и пробиться к Черному Доктору! Тем более что на очередной орм пришло очередное, очень не желаемое, сообщение.