(3, 5, 27)
*Зимо'й не'т никако'въ ста'дъ - сьне'к ади'н. Де'душкъ уш, наве'рнъ, сваи'х каро'ф заре'зъл* - Зимой нет никакого стада - снег один. Дедушка уж, наверно, своих коров зарезал. Я: Зачем? Он: *Зимо'й не'т никако'въ ста'дъ, вот и ре'жут. Зна'iш, у каро'ф каки'и ко'сьти. Дли'ннъи* - Зимой нет никакого стада, вот и режут. Знаешь, у коров какие кости? Длинные. *Пачисьте'й ста'ла* - Почище ("почистей").
стала. Говорит о вымытой щепочке. Самостоятельно образованная сравнительная степень.
(3, 5, 28).
*Ту'т тата'рины жыву'т*. С увлечением кричит много раз. Они с Леной играют, изображая татар-старьевщиков.
(3, 6, 1).
Рассуждает, кого пригласить на именины: "Олечку не позову. Она у меня все сломает". Потом поправляется: "Она только петушков ломает, а дерево не ломает". И о себе: "Если чего поменьше, я отломлю, а если чего побольше, я не отломлю". Обобщенное суждение.
(3, 6, 2).
Ели яйцо, он говорит: "Желтую краску из яйца делают, из желтка, а белую из скорлупы". Приготовлением красок он вообще интересуется. Благодаря каждодневному рисованию он твердо различает теперь многие цвета. Лиловый отличает от синего, в красном знает карминный оттенок (называет *карьни'въй*), отличает розовый от красного. Он давно уже называет пробку *кно'пкъ*, мизинчик *изю'мчик*.
(3, 6, 4).
Я усаживаюсь писать за круглый стол и перенс туда чернила и бумагу. Он смотрит и говорит: *Заче'м зьде'сь-тъ - пи'шъш? Та'м сиво'дни нъдае'лъ тибе'?* Неожиданно говорит: *Ни'щий прихо'дит, наве'рнъ ни ку'шъит сафсе'м* (наверно не кушает совсем).
Вчера, когда Володя был у нас и смотрели Верины рисунки, то Володя, указывая на Ивана Александровича, сказал: "Наш старичок - папа". Женя очень смеялся этому: когда попалось мое изображение, то он сейчас же стал говорить: *На'ш стъричёк* (наш старичок), с веселой шутливостью. Сегодня он, снова смеясь, не раз говорил: *Воло'дя сказа'л: "на'ш стъричёк"* - Володя сказал: наш старичок.
(3, 6, 5).
Сидит на сундуке и тихо повторяет: *Ах я бизу'мнъйъ гълава'!* - Ах я безумная голова! Так обычно восклицает Татьяна Северьяновна при всяких прорухах. Я: "Ты что говоришь?". Он смеется: *Я ни гъварю!* (Я не говорю).
и повторяет то же полушепотом, стесняясь и с улыбками. Говорит сам с собой: *Мы купи'ли дро'ф с Каза'нскъва вагза'ла. По'iст привёс, мъшыни'ст слажы'л йи'х дьля на'с, мы' и привизьли'* - Мы купили дров с Казанского вокзала. Поезд привез, машинист сложил их для нас, мы и привезли. Фантазирует по поводу получения дров с железной дороги. Вместо "курагу" говорит "тъврагу'" и, очевидно, сознает это как винительный падеж в выражении "Да'й тъврагу'", почему и образует самостоятельно именительный *тавра'к*, но рядом и *курагу' - кура'к* (без соответствия во флексиях).
(3, 6, 6).
Говорит о своих вагонах: *Привизу'т ыз Масквы' и аддаду'т ла'въшникъм, штъб ани' пъчини'ли. В Маскве' каки'и-тъ плахи'и де'лъют пъраво'зы* - Привезут из Москвы и отдадут лавочникам, чтобы они починили. В Москве какие-то плохие делают паровозы. Потом прибавляет: *Я ни бу'ду уш никаму' дари'ть по'iздъ* (поезда), *а то' у миня' ни бу'дiт уш никако'въ по'iздъ.* Говорит с явной шуткой, показывая на меня: *Мальчи'шкъ како'й-нибуть кулига'н* - Мальчишка какой-нибудь хулиган. Вера: "Где?". Он: *Во'н сиди'т ы пи'шът* - Вон сидит и пишет.
(3, 6, 7).
Он: *Ры'пьки биз ло'тки пла'въют. У ни'х есьть хво'ст, глаза' и ро'т, а наса' нет* (Рыбки без лодки плавают. У них есть хвост, глаза и рот, а носа нет).
Я: Разве нет носа? Он: *Ани' што'ль смарка'юццъ?* "Что ли" = "Разве" Очень часто спрашивает, кто делает разные вещи. Сейчас - про землю. Он: *Кто иё де'лъiт?* Я: Ее не делают. Он: *А как ана' выраста'iт?* Потом: *Пъчиму' зе'млю ни де'лъют?* - Почему землю не делают?
(3, 6, 8).
*Ма'м, я ни ста'ну пъправля'ть* (поправлять).
*па'пи титра'ди. Я ни уме'ю писа'ть. Я то'лькъ кра'сить уме'ю.* Подпрыгивает на кровати, вместе с матрацем и говорит: *У меня' трисёццъ вада'... и чирьни'лы. И мя'съ, и ко'сьти трисёццъ.* Я: "Где трясется?* Он: *В жыво'тики.* Смотрит на Верин рисунок, где изображена варка на огороде, и говорит: *Вало'дя ни на што' ни пахо'ш. Вон ви'диш, лица' сафсе'м не'т. Он бу'дiт бiз лица'*.
(3, 6, 9).
Утром, когда говорит о Сивини, он заявил: *Ф сиви'нских я'блъкъх каки' чирьви'!* - В сивинских яблоках какие черви! Действительно, там он видел только червивую падалицу. Потом: *Я нашо'л я'блък и е'л. Ко'жу атйида'л и плю'л* (плевал).
Ко'бр (ковер).
при его обычном *ко'брик*.
(3, 6, 10).
Он бегает, изображая аэроплан. Я зову его умываться. Он: *Я айрапла'н. Айрапла'н во'здухъм умыва'iццъ*. Я все же начинаю его умывать. Он, указывая на льющуюся воду: *Э'т во'здух льёццъ? Во'здух жывёт в умыва'льники?* После умывания на мой вопрос "Ты по воздуху летаешь?", отвечает: *Я лита'ю ни па во'здуху, а бли'скъ г ба'ка'м; бли'скъ к сьтина'м, г дире'вьйiм* (...близко к бокам, близко к стенам, к деревьям).
За чаем, только налив кофе с молоком: *Ко'фе с мълако'м, а гаоя'чiй* - Кофе с молоком, а горячий. Он давно знает, что молоко остужает чай и кофе. Во время вечернего чаепития он, опуская в чай печенье, спрашивает: "От хлеба чай остывает, да?".
(3, 6, 11).
Пример разграничения сходных имен: *Хазя'йскъйъ - Ра'я, а сиви'нскиъйъ - ба'бушка Ра'я* - Хозяйская - Рая, а сивинская - бабушка Рая. Не очень удачное выражение наблюдения, что хозяйку квартиры зовут Рая, а бабушку в Сивинии - бабушка Рая. Говорит сам с собой. Уменьшительное имя хозяйки он мог слышать от ее сестры. Рассказывает, одновременно рассматривая картинки, подаренную на именины сказку о грибах. Все ее содержание передает довольно точно, но по-прежнему, нарушает ритм. Пересказав всю сказку, говорит: *Я давно' уш уме'ю чита'ть, а О'лiчькъ ни уме'iт*. *Катну'л, ни упа'лъ*. Скатил свой вагон. "Катну'л" - самостоятельное образование однократного вида. Аналогичный случай такого образования уже отмечался. *Ис съмара'ръ льёццъ вада', а в стъка'не чя'й* - Из самовара льется вода, а в стакане чай. Спрашиваю: "Почему же?". Он: *Ни зна'ю*. Он неоднократно отмечал такие необъяснимые для него превращения воды. Например, - что из умывальника и водосточной трубы течет чистая вода, а в ведре и на земле она грязная. Пристает ко мне: *Па'п, ты' мне' раска'звъй. Ты' мне' раска'жъш, тада' я ать тибя' атста'ну* - Пап, ты мне рассказывай. Ты мне расскажешь, тогда я от тебя отстану.
(3, 6, 12).
*У Вало'дi крава'ткъ - сундучёк*. Говорит тоном открытия. Володя, действительно, спит на сундуке. Почти каждое утро он обращает внимание на то, как светает. Нынче: Он: *У на'с сьвитло', а у ба'бушки тимно'. Сьвитло' стано'виццъ. Аччиво' сьвитло' стано'виццъ?* Вера: "Скоро солнце взойдет". Он: * А ф ко'мнъти?* (А в комнате?).
Вера: "И в комнате". Он: *А куда' тимно' дива'iццъ* (А куда темно девается?).
Вера: "Пропадает". Он: *В но'чь пръпада'iт?* (В ночь пропадает?).
При повторении вместо "тимно" сказал правильно "тимната'".
(3, 6, 13).
Лежа в постели, поднимает ноги кверху и болтает ими: *Я ме'лбницъ, пристро'iннъйъ г зимле'. У ме'льницъ е'сьть дьве'ркъ; в ниё хо'дют и сы'пют муку'* - Я мельница, пристроенная к земле. У мельницы есть дверка; в нее ходят и сыплют муку. Употребление страдательного причастия. Вчера Вечером, когда Женя спал, Вера нашла новую материю на передки его туфель и починила их. Начиная его одевать, я спросил, где туфли, и Вера сказала, что они за печкой. Он, увидев новые заплаты: *Каки'и чи'стъи! И дыры'-тъ не'т. Смы'лъсь дыра'. И аста'лъсь тря'пкъ* - Какие чистые! И дыпы-то нет. Смылась дыра. И осталась тряпка. Очевидно, то, что туфли были за печкой, навело его на мысль, что их мыли и сушили там, откуда и последовали дальнейшие его предположения. Могло навести его на это и то, что под продранной материей была еще такая же. Поев, он утерся салфеткой и говорит: *Па'п, галчя'тки утира'юццъ йизычько'м*. Я, не поняв: "Зачем?". *Пъйидя'т* (поедят).
* чирьвичько'ф, утру'ццъ и ля'гут спа'ть*. *Рiминя'* - Родительный падеж от основы именительного. Пробовал давать ему сразу три поручения. В первый раз предложил: Положи коробку на стол (она лежала на сундуке, у которого он стоял), затвори дверь и сядь на стул. Тогда я тебе кое-что покажу. Он положил коробку, сел на стул и просил показать. Несколько времени спустя сказал: "А дверь-то и забыл затворить". Неудача, может быть зависела и от того, что было заметно, что ему непонятно, зачем он все это должен делать. Потом обещание что-то показать могло представляться уже четвертым поручением, о котором он думао. Второй раз я сказал: Отвези коляску к печке (он стоял у коляски), принеси штиблетку (она сушилась у печки, к которой он должен был отвезти коляску).
и сядь ко мне на колени. Он отвез коляску, принес штиблеты и, протягивая мне руки, говорил: "Возьми меня". Отмечу, что все он делал как-то неуверенно. Это могло быть от непонимания цели всех этих действий, потому что он, например, спросил: "А зачем штиблеты?". Этот второй опыт удался, может быть, потому, что Женя должен был пройти всего раз взад и вперед.