– …тихо-тихо-тихо-тихо!.. – едва слышно прошипел Снегирча, и Мыська, проходя мимо центральной лестницы, до предела замедлила шаг – лишь бы не брякнула – не звякнула в синем пыльном узле их драгоценная ноша.
План Снегирчи, составленный и изложенный им девочке по дороге к дому Вранежа и усовершенствованный в комнате их тайного базирования, безумный и простой, упирался в два прозаически-утилитарные вещи – лестницу и дверь. А, точнее, наличие таковых, симметричных уже исследованным, в противоположном крыле дома. И пока группа спасения Кыся не убедилась своими глазами, что все, как и предрек гений Снегирчи, на месте, и открывается без труда и скрипа, у них от переживаний и дурных предчувствий не попадал зуб на зуб.
Теперь же, когда оставалось только действовать, и действовать быстро, волнения и страхи были отброшены и позабыты – на них просто не оставалось времени.
Отдуваясь и беззвучно пыхтя от натуги, ребята преодолели расстояние до второй, дальней лестницы, распахнули дверь, ведущую во двор и потянули обезображенную парчовую штору, набитую запчастями от разоборудованного рыцарского костюмчика, на новый плацдарм.
Через двадцать минут было все приготовления к операции возмездия были завершены.
– Значит, если он всё еще на кухне, я тебе из нашего окошка восьмеркой мигну один раз, и ты тут же начинай, – в последний, –надцатый раз повторил Снегирча, перепроверяя узлы. – Если два раза – значит, его перепрятали, и я иду к тебе. Поняла?
– Сам-то не перепутай, – ворчливо буркнула Мыська, и мальчишка, не желая терять ни секунды дольше, чем необходимо, выскочил на улицу и растворился в темноте.
Кысь очнулся от того, что кто-то не слишком любезный перевернул его с бока на живот носком сапога и стал заламывать руки за спину.
– Хорошенько вяжи, Удодич, – хрипло и авторитетно посоветовали тому. – Если сбежит – тогда уж точно не на кого валить будет.
– Сам вяжи, если такой ум… В коридоре, где-то вдалеке, что-то одиноко грохнуло.
– Что это? – насторожился тот, кого хриплый называл Удодичем.
– Ветер? – не очень убежденно предположил другой голос, высокий и лебезящий.
– Какой, к веря…
Грохот, целый каскад многоголосого металлического грохота, сопровождаемый душераздирающим визгом, разом обрушился на замершую тишину места его заключения, прокатился по гулким коридорам, и бешеной лавиной устремился к ним. Тюремщики его подскочили.
– Хватайте оружие! – испуганно вскрикнул хриплый, и Удодич бросил пленника и кинулся куда-то – наверное, хватать оружие, как ему и было сказано.
– Лампы!..
– Здесь!.. Сейчас!..
– Это крысята городские, чтоб я сдох!
– Повадились, гаденыши!
– Вот мы им задади-им!!!.. Да?
– Чего стоите – вперед, устроим этой шантрапе веселую ночь!
– А если они нам?..
– А нам-то за что?
Грохот, вой и странные булькающие всхлипывающие выкрики уже носились по всему этажу, с каждой минутой умножаясь и усиливаясь, отражались от голых каменных стен и пола, раскатывались оглушающим, захлебывающимся кошмаром, которому не было преград.
– Трусы!!! – яростно выкрикнул хриплый и первым бросился за дверь – прямо под несущийся на него громыхающий ужас. Раздался короткий вскрик, звон разбивающейся лампы и свирепый рев:
– Я держу его, держу!!!.. Ай!.. Стой!!!.. Свинья!!!..
– Сейчас получите, свиньи! – горячо поддержал лебезящий хриплого, брякая зажигаемыми лампами.
– Держись, Карпень!.. – гаркнул кто-то под самым Кысиным ухом и зачем-то наподдал ему под бок ногой.
За спиной Кыся прогрохотали подкованные сапоги, звякнули разбираемые со стойки у бочки с водой мечи и арбалеты, и карательный отряд в полном составе выскочил в коридор.
В ту же секунду, что в дверном проеме исчезла последняя спина, пленник вскочил на ноги, свалился, вскочил снова, опять упал, осторожно встал и, осознав впервые, что означает нелепая поговорка «Поспешай с промедлением», покачиваясь поковылял к ближайшему окну.
Что бы и кто бы ни устроил вранежевым шакалам веселую ночь в коридоре, ему, Кысю, оставалось только поднять раму, открыть ставень и выбраться на волю.
Голова кружилась так, что казалось, будто это не его предательски вышедшие из повиновения ноги, а весь дом под жизнерадостные вопли и гром неизвестных атакующих выписывает кульбиты и ходит колесом, и так и норовит его уронить – но не из вредности, а так, от полноты чувств.
Во всей огромной, просторной кухне неяркий скромный огонек горел только в одном камине, рядом с которым стоял стол с брошенными в спешке кружками. Остальное пространство, включая облюбованное беглецом окно, тонуло во мраке. Ну, да ничего. Хоть на ощупь, хоть вслепую, лишь бы успеть убраться отсюда…
Покачиваясь и хватаясь на ходу за все, что подворачивалось под руку, чтобы не упасть, Кысь, наконец, добрался до цели, и с блаженным облегчением навалился грудью на единственный островок устойчивости во всем мире – прохадный широкий подоконник. Ох, голова моя головушка…
Вот хорошо бы, кабы никуда больше идти не надо было, а остаться бы тут еще на пару часиков, чтобы голова, кружащаяся сейчас как юла с вечным двигателем, наконец, определилась, где тут верх, где право, а где она сама, и… Товарищи! Мечтайте осторожнее! Мечты имеют свойство сбываться!
– Эт-то ты куда, гаденыш, пополз?! – донесся до погруженного в определение своего места в системе трехмерных координат Кыся яростный голос от двери. – А ну-ка, вернись!
Семеня и подпрыгивая, толстый повар с тесаком в пухлом кулаке помчался к панически нащупывающему защелку на раме пленнику.
– Стой, ворюга! Не уйдешь!
– Пусти!..
– Уши отрежу и собакам скормлю! – свирепо прорычал Соколик и огрел плашмя несостоявшегося беглеца по голове.
– Ай!..
– Ну-ка, иди, иди сюда! – толстяк заломил за спину мальчишке руку и, подгоняя пинками, поволок его к свету. – Чтоб я видел те… те… те…
В дымоходе пустого камина рядом что-то зашебуршало, заскребло, и вдруг на кучу холодной золы выпала маленькая черная рогатая фигурка.
– Те… э… э… э… это… к-к-к-к-кто?..
– Пусти его, ничтожество! – недобро взвыло зловещее явление, и глаза его и оскаленная пасть вспыхнули нечеловеческим слепящим белым огнем, эффектно подсвечивая острые изогнутые рога, направленные прямо в лоб бедняге повару. – Я вырву твои проклятые глаза, я выжгу твой ссохшийся мозг, своими истекающими ядом когтями я вытяну твою душу и намотаю на… Продолжения не потребовалось.
Карие, пока еще не вырванные очи работника сковородки и шумовки закатились без постороннего вмешательства под лоб, повар сдавленно охнул и осел бесформенным кулем, где стоял.
– «Война демонов», страница три, – только и смог выдавить королевич Кысь, вытаскивая едва не вывихнутую Соколиком руку из ослабшей хватки.
– Быстрее!!! В дымоход!!! – черное чудовище схватило его за освободившуюся руку и потащило в камин.
Через несколько секунд о сцене пришествия заклятого демона-воина из бессмертного произведения Д.Тулза напоминал только рыцарский шлем, одиноко валяющийся среди растоптанного пепла давно не разжигавшегося камина.
* * *
Вечером все жаждущие и страждущие получили свою долю благ или обещаний, и в разной степени удовлетворенности покинули городскую управу и разошлись по домам. Иванушка, стараясь лишний раз не поворачивать гудящую как улей с зубной болью голову, устало отпустил не менее измученного канцелярской рутиной Макара, недолго поколебался, стоит ли уснуть прямо за столом, ведь Сеньки всё равно в городе нет, подумал о заклинившей шее и одеревеневших мышцах в добавок к головной боли поутру, и нехотя поднялся.
В который раз за время своего пребывания в царстве Костей он отстраненно подивился, почему ему никогда не встречалась книга, в которой бы рассказывалось не о подвигах и славе правителя города N, приобретенных в походах и сражениях, а о том, сколько дров, колес, канатов, бочек, бумаги, топоров, ивовой коры и прочих скучнейших и необходимейших вещей нужно этому городу каждый день, и что случится с ним и с правителем, если он их не получит.
Не потрудившись даже окинуть прощальным взглядом ставший слишком привычным кабинет, он протяжно зевнул, прикрываясь ладошкой, и потянулся открыть дверь, как вдруг та, не дожидаясь его прикосновения, сама по себе медленно попятилась от его руки.
В образовавшуюся щель на уровне его груди просунулась сначала одна суровая мордочка, потом, пригнув ее, вторая, сердитая, а затем, оттолкнув их обеих, образовалась третья, с многозначительно надутыми щеками, прищуренными глазами и тощими короткими косичками.
– Ваше царское высочество, – загробным шепотом завзятых заговорщиков проговорила первая физиономия, таинственно сузив глаза. – У нас имеется невероятно срочное и ужасно важное сообщение специально для ваш… Торжественность момента испортила предательская дверь.