– Ладно, кончай болтать, – ревниво нахмурился Кысь. – Дела не ждут.
На том и порешили. И, обмотав сапоги порезанным на полосы чехлом с раздетого рыцаря, чтобы звук шагов по каменному полу не привлек нездорового внимания служителей культа кровавого Вранежа, искатели приключений вышли в коридор, прикрыли за собой дверь и крадучись двинулись для начала на поиски первого этажа.
Сперва они двинулись налево, завернули за угол, и метров через пятьдесят наткнулись на широкую беломраморную парадную лестницу, почти не видимую из-под синей ворсистой ковровой дорожки, ведущую вверх и вниз.
– Смотрите, у них у каждой ступеньки в углу внизу палки на крючки насажены! Красные! – тихим шепотом подивился Снегирча. – Под цвет решетке под перилами! Чего ведь для красоты не сделают!.. И охота возиться…
– А, по-моему, – прищурился Кысь, – это не для красоты, а чтобы, когда по этому половику длинному человек подниматься будет, то он у него из-под ног не поехал. А то смеху не оберешься.
Двое согласно покивала головами, мол, да, если бы Вранеж с этой лестницы сверзился, то очень смешно было бы поглядеть, и хотели уже было спускаться, но Мыска их.
– Погодите! Не ндравится мне эта лестница.
– Почему?
– Ну не ндравится – и всё. Чуется так мне! Нет рядом с ней никаких подвалов, как пить дать. Она, наверняка, для гостей строилась, когда они там на приемы всякие приходят… на балы… и… ну… опять на балы… А подвалы – они от пришлых людей подальше прячутся. Чтобы чего чужие не стянули, пока хозяин отвернется. Моя тетка все время так говорила, а ей лучше знать: у нее знаете, какой погреб был! Там круглый год вода стояла, и жабы жили!
Снегирча фыркнул, подавившись смешком, услышав такую рекомендацию, но женская интуиция, облеченная в слова – страшная сила, и Мыська даже ухом не повела.
– И потом, денег у Вранежа много, прятать приходилось постоянно, а каждый раз по такому половику топтаться – чистить его замучаешься. И износится, опять же, скоро. Это ж какой расход – новый каждый раз покупать! Никаких кладов не хватит! – вдохновенно обвела широким жестом уходящие во тьму погонные метры произведения безвестного ткача девочка. – Так что, ни подвалов, ни погребов, ни овощных… э-э-э… котатомб… мы там не найдем. Чтоб мне с этой лестницы свалиться. Надо искать другую. Для своих.
– Где? – недовольно покосился на нее Кысь, за время тирады уже дошедший до половины.
– В другую сторону пройдем, – предложила та. – Не к середине дома, а к краям, которые загибаются. Ну, а если не найдется ничего – тогда вернемся.
– Вот и будем шарахаться туда – сюда, пока не налетим на кого-нибудь, – сварливо проворчал Кысь, но, признавая в глубине души справедливость умозаключений товарища по отряду, развернулся.
Разведчики, не говоря больше ни слова, торопливо направились в ту сторону, откуда пришли.
Искомая лестница обнаружилась под многозначительные торжествующие, хоть и никем не замеченные в темноте взгляды Мыськи, в двух десятках метров от их комнаты, только в другую сторону, почти в самом конце подпорки буквы «П».
На то, что лестница эта была именно для своих, указывали одиноко скучающие на покореженных крючьях облупленные прутья, отпечатки грязных ног на относительно белых ступенях и несколько полузасохших яблочных огрызков у стены на лестничной площадке.
– Тс-с-с-с… – без особой нужды проинструктировал друзей командир.
Снегирча сжал поплотнее в кулаке светильник, Кысь взял наизготовку свой кривой ножик, Мыська, позабыв задаваться, зажала поплотнее в подмышке наволочку с припасами, и разведчики, прижавшись к стенке, бесшумными тенями медленно заскользили вниз, носами обернутых сапог нащупывая перед каждым шагом гладкие ступени.
– Раз… два… три… – беззвучно считала Мыська, не выпуская перилл из руки.
На тридцать пятой ступеньке лестница у нее под ногами внезапно кончилась, и она налетела на спину Кыся: на первом этаже за закрытыми наглухо ставнями царила такая же непроглядная тьма, как и всём дворце.
– Все, – одобрительно прокомментировал тот и взял за руки подоспевшее воинство.
– Куда теперь? – едва слышно прошептала девочка.
– Тихо!.. Кладоискатели замерли у подножия лестницы и прислушались.
– Вдалеке… справа… они… гогочут… которые под нами были… – угрюмым шепотом сообщил Снегирча.
– Живодеры, – неприязненно поморщился Кысь.
– Шакалы…
Слуг у Вранежа, как уточнила недавняя рекогносцировка, было четверо: старый и злой дворецкий – псарь и охранник по совместительству, угрюмый бородатый дворник, люто ненавидящий бездомную постольскую малолетнюю вольницу и пользующийся искренней взаимностью, толстый, вечно жующий повар и длинный хмурый кучер (он же конюх, свинарь и птичник), никогда не упускавший возможности огреть с козел кнутом зазевавшегося беспризорника.
Поводов радоваться встрече с любым из четверки, даже днем и в городе, не было ни у кого из искателей народных сокровищ. Про здесь и сейчас говорить отдельно даже не приходилось.
– Значит, сначала пойдем налево, до конца , – решительно шепнул Кысь.
– Налево… – на мгновение Мыська, ориентирующаяся на местности с искусством кошки, закрыла глаза, словно в полном мраке это было необходимо, помахала пальцами перед носом, и произнесла:
– Налево должна быть конюшня и курятник.
Осторожная разведка в этом направлении при тоненьком лучике волшебного света подтвердила слова девочки и нанесла на карту первую дверь. Которая была закрыта на засов и вела на улицу.
Дверь, после придирчивого осмотра на предмет отсутствия за ней чьих бы то ни было богатств, была потихоньку прикрыта, засов – на всякий экстренный случай – положен вдоль стены на крыльце, и экспедиция продолжилась в другом направлении.
Вторая обнаруженная дверь закрывалась на крючок и скрывала за собой ведра, тряпки и щетки.
Третья, с защитой от взлома в виде щеколды, таила кучу котлов, кастрюль, вертелов, половников, разделочных досок и прочей кухонной утвари.
Четвертая оказалась каморкой кого-то из прислуги: кровать, стол, два гвоздя в стене вместо шкафа и неизменные ставни на окошке составляли всю ее меблировку.
В пятой и шестой расположились новые горы покрытого пылью и паутиной хлама. Седьмая – еще одной неуютной клетушкой не больше чулана со щетками. Восьмую они обнаружить не успели.
Непроглядную темноту впереди, метрах в четырех от них, разорвала вспышка показавшегося ослепительным света. И в коридор, то ли односторонне продолжая разговор с оставшимся позади собеседником, то ли бубня ругательства, то ли просто что-то с аппетитом пережевывая, вышел повар.
Дети застыли, вжавшись в дверной проем незнакомой комнатушки, ожидая, что по всемирному закону подлости жилище окажется именно поварское, и что ему непременно понадобится нечто, забытое пять минут назад…
Но толстяк, ослепленный светом собственной лампы, лишь рассеяно скользнул взглядом по неподвижной тьме справа, прикрыл за собой дверь и походкой чрезвычайно упитанной утки, с рождения видевшей воду исключительно в корыте, направился налево, помахивая массивным одиноким ключом на большом круглом кольце.
В коридоре остался висеть сногсшибательный, одуряющий аромат свежеиспеченного хлеба и жареной свинины.
– Кухня… – сглотнул слюнки Снегирча.
– Вы стойте, я за ним! – дрожа от возбуждения в предчувствии долгожданного подарка судьбы, быстро шепнул друзьям Кысь и, не дожидаясь согласия или возражений, на мягких лапах кинулся за удаляющимся пятном света. Любой командир знает, что самое главное в отряде – это дисциплина. В дружине Кыся она, безусловно, была. Когда дружинники этого хотели. Но сейчас желание командира и дружины не совпало.
Остановившийся и согнувшийся в три погибели в безымянном дверном проеме Кысь едва не вскрикнул, когда на него сзади беззвучно налетели и повалили на пол двое неуклюжих неизвестных.
– Ой… извини…
– Мы тебя не увидели…
– Я же сказал!.. попросил!..
– А чего мы, там одни стоять будем?!
– Хитренький какой!
– ТС-С-С-С!!!!!!!! Взрыв возмущенных шепотков мгновенно стих. Приблизительно секунд на пять.
– Где он?..
– Там впереди есть дверь!!! А за ней – лестница вниз!!! – едва не задыхаясь от волнения и простив по такому случаю бунт на корабле, прошипел командир. – И он только что туда спустился!!!
– Этим ключом открыл?
– Да!
– Ты запомнил, которая это дверь? На этот раз тишина продолжалась почти минуту.
– А вы? – осторожно нарушил ее Кысь.
– Значит, так, – авторитетно заявила Мыська. – Сейчас возвращаемся по той стенке, считаем двери, и уходим в нашу комнату, пока нас не застукали. Раз по трубе всё слышно, дождемся, пока они уйдут спать, возьмем ключ, и…