class="p1">Аллюзия на экипаж «Maldición del Mar» заставила кубинку презрительно усмехнуться. Действительно, сильные, подтянутые османские янычары, идеально выстроенные по стойке «смирно», без единой складки на красивых нарядах контрастировали с оборванными пиратами, до сих пор не отошедшими от приложенных ими усилий в баталии. Добыча османской посланницы была аккуратно разложена у ее ног: двадцать джутовых мешков, наполненных пряностями.
Бледный Фебюс запустил руку в ближайший и вытащил горсть красного порошка.
– Некоторые пряности на вес золота и даже дороже, – прошептал он. – Говорят, они придают пикантность блюдам, даже самым безвкусным, и возвращают вкус к жизни, даже самой мрачной. Я не могу этого подтвердить, у меня аллергия.
Османка застыла, наблюдая, как капитан рассматривал пудру, собравшуюся в складках ладони. Он старался держать ее подальше от носа, но глаза его зажглись пурпуром, отражая красный оттенок приправы.
– Этот товар мы продадим по хорошей цене. Вы все еще участница, мадемуазель. Станете ли вы той, кто придаст пикантный вкус моей жизни?
Фебюс раскрыл ладонь, позволяя улетучиться драгоценной пудре, и повернулся к английской делегации. Графиня Джуэл, высокая, величественно прекрасная, стояла возле Стерлинга, чей антрацитовый жюстокор почти полностью сливался с темнотой ночи. Позади них выстроились двенадцать сбиров, все в сером. Неестественная белизна их кожи еще раз подтвердила мою догадку: вампиры. Экипаж, прибывший из Англии, страны, где трансмутировали всех подряд, не заботясь о numerus clausus, полностью состоял из кровопийц…
– Я почти не видел вас в битве, леди Джуэл, – резко бросил Бледный Фебюс.
– Графиня Кентерберийская руководила нападением, – ответил за девушку Стерлинг. – Но сама не опустилась до рукопашной.
– И не опустится сейчас, чтобы ответить мне самостоятельно? – сухо заметил Фебюс.
Губы лорда нервно дрогнули – в уголке его рта сегодня не было привычной зубочистки. Он склонил голову:
– Месье, прошу извинить мою многословность.
Я видела, как Стерлинг искоса посмотрел на Джуэл, как бы поощряя ее взять слово. Странная избранница эта графиня, раз ее нужно подталкивать к тому, чтобы высказаться, в то время как другие участницы бились за внимание капитана.
– Надеюсь, что наш трофей… э-э-э… вас порадует, мистер Фебюс, – ответила англичанка, опустив глаза.
Она выражалась на неуверенном французском с сильным английским акцентом, который навел меня на мысль, что девушка начала обучаться языку совсем недавно. Но голос был мелодичен и чист, как тот драгоценный камень, который воскрешало ее имя.
Музыкальный слух Бледного Фебюса не обманулся:
– Какое удовольствие слышать вас. Я понимаю, вы скупы на слова, но каждое из них так же ценно, как жемчужина.
Робкая улыбка тронула губы вампирши:
– Oh, sir.[118] Вы оказываете мне слишком много чести.
Поппи раздраженно выдохнула мне на ухо:
– What a bitch![119] Специально изображает из себя маленькую испуганную англичаночку.
Но мне показалось, что Джуэл действительно застенчива. Я видела, как девушка тайком обменялась взглядом со Стерлингом, как будто хотела заручиться его уверенностью для дальнейшего разговора. Вампир незаметно ногой подтолкнул бархатный мешочек со сверкающими топазами.
– Вот единственные драгоценности, мистер Фебюс, достойные вас, – запинаясь, произнесла графиня. – Мы их обнаружили на борту Dutch… э-э-э… голландского корабля.
Бледный Фебюс улыбнулся, очарованный скромностью англичанки и ее усилиями выразить себя на языке Мольера[120]. Простодушие Джуэл мне казалось естественным, она не играла никакой роли, в отличие от Стерлинга, который оставался изворотливым дипломатом всегда, при любых обстоятельствах.
– И вы, леди Джуэл, вы тоже достойны остаться с нами, – с удовольствием заключил Фебюс. – Осталось определиться с двумя оставшимися избранницами. Мадемуазель де Гастефриш и мадемуазель Гюстафссон, признаюсь, ваши сегодняшние подвиги меня не впечатлили.
Шведская герцогиня плотнее закуталась в длинную шубу из волчьей шкуры.
– Эта игра – фальшивка, – возмутилась она. – Мне подсунули криворукий экипаж.
– Который вы выбрали сами, – строго напомнил ей Бледный Фебюс. – И который под вашим командованием оказался неспособным захватить ни одного, даже маленького суденышка.
Стальной взгляд вампирши под полями высокой шляпы метал громы и молнии.
– Поверьте: канадские матросы получат по заслугам и будут просить пощады под хлыстами луветьеров, а я доставлю себе удовольствие и обескровлю некоторых из них.
Хозяин «Ураноса» махнул в раздражении:
– Избавьте меня от грязных подробностей.
– Разве зрелище казни вас не позабавит? Только что вы наслаждались морской баталией. Я думала, вы любитель… гм… острых ощущений.
– Насилие может быть возвышенным, если проявляется естественным образом: природа каждый день показывает нам тому примеры. Но оно отвратительно, когда применяется искусственно к жертве, не способной себя защитить. В этом разница между охотой и бойней.
По собранию пробежал шепот, гримаса разочарования застыла на лице герцогини. Расценивая ее метод как «отвратительный», Бледный Фебюс оскорбил шведку, открыто, на глазах у всех. В мысли о том, что иногда насилие может быть «возвышенным», кроется жестокое видение мира, рассуждение, которого мог бы придерживаться Тристан де Ля Ронсьер и которое я никогда не понимала… до сегодняшней ночи, когда при штурме случился момент крайней экзальтации, состояния, близкого к «возвышенному»…
– Довольно разговоров! – прервала Ульрика Гюстафссон, заставляя свои губы, тронутые голубоватой помадой, сложиться в любезную улыбку. – Главное, дорогой Фебюс, это то богатство, которое я могу вам предложить, верно? Золотые дукаты, предназначенные для оплаты услуг канадцев, составят мой трофей. Я привезла из Швеции сорок тысяч – более чем достаточно, чтобы опередить всех избранниц, вместе взятых! Внесите кофры!
Я не могла поверить своим ушам – шведка назвала сумму, равную в точности той, что я отняла в качестве добычи у Александра. Подумать только, а я уже видела себя победительницей… Но сдаваться еще рано!
– И у меня тоже сорок тысяч золотом к вашим услугам, месье! – выкрикнула я. – Но не в дукатах, а в луидорах.
Я подала знак корсарам «Невесты в трауре» принести сундуки Александра, в то время как луветьеры графини расставляли на палубе ее кофры. Вскоре восемьдесят ящиков с сокровищами выстроились в два ряда друг против друга, как две линии противника в сражении, по результатам которого одна из избранниц будет приговорена к смерти.
Первая в атаку бросилась Ульрика:
– Мое золото пересекло полмира вместе со мной до того, как попасть в ваши руки, Фебюс. Что, конечно же, удесятеряет его стоимость по отношению к луидорам, сбором которых француженка ограничилась здесь.
– На вашем месте, герцогиня, я бы не говорила о ценности, – не осталась я в долгу. – Сомневаюсь, что золото королевства Швеции сравнится с чистотой монет, отчеканенных королевским банком Франции. Вот уже несколько веков подряд Версаль напрямую из Америки получает драгоценный металл, но я не совсем понимаю, к каким шахтам вы, скандинавы, имеете доступ в вашем уголке ледяного массива. К тому же я