– рассмотреть вопрос об отмене рабства – монарх купил нерушимую верность юноши. Обещание, которое Нетленный, конечно же, никогда не выполнит. Тиран уже применял подобную стратегию с другим оруженосцем: Сураджем, которому посулил поддержку французским войском, чтобы сдержать полчища вурдалаков в индийском королевстве Джайпур. Такова макиавеллистическая игра Короля Тьмы: много обещать, но ничего не давать.
– Рабство – злая реальность, я понимаю, – согласилась Эмина. – Но это зло необходимое. От него зависит вся экономика. Если рабы исчезнут, кем мы заменим гребцов на галерах султана и работников на плантациях Нетленного?
– Вольноотпущенными мужчинами и женщинами, которым бы платили за труд.
– Эта позиция утопическая. Но я не понимаю: почему вас так печалит свобода «проклятых этой земли», вы же свободны, вы лично?
Луизианец сжал зубы. Я знала, что он промолчит и не ответит на этот вопрос, как произошло в Нанте, когда судовладелец поинтересовался у Зашари, не сын ли он хозяина плантации и рабыни. Жаль парня. Он в одиночку сражался с одним из самых жестоких институтов, созданных людьми. Дочь главного визиря не представляла, как можно бороться за что-то еще, кроме сохранения своих собственных интересов; Зашари и я, мы знали, что войны, самые возвышенные, ведутся не за себя, а за других.
Я прикоснулась к юноше, выражая свое сочувствие, но он отстранился, раздраженный разговором, пробудившим в нем глубокие переживания.
– Ты вольна вступать в сделки с врагом, но я умываю руки, – бросил оруженосец сквозь зубы.
Зашари развернулся и затерялся в толпе матросов, суетившихся на палубе «Ураноса». Я, наконец, вспомнила о причине, приведшей меня к османке: дурман! Субстанция, которая позволит выстоять до конца этого сумасшествия и оправдать ожидания Фронды, возложенные на меня.
Я повернулась к Эмине. Изысканные ароматы роз и неизвестных пряностей – шлейф представительницы Востока самого высокого происхождения – обволокли меня.
– Вы говорили об объединении, – напомнила я ей, – на каких условиях?
– Ну что ж, если мы обе станем финалистками, победительница могла бы потребовать у Бледного Фебюса помиловать проигравшую. Будущий муж не сможет отказать невесте в такой милости.
– Действительно, стоит попробовать.
Я протянула руку османке, которая пожала ее тонкими пальцами. После жара баталии вернулась освежающая прохлада. Пришло время вернуться в тепло своих покоев. Но сначала я должна изложить свою просьбу.
– Чтобы скрепить этот пакт, могу я попросить вас об услуге?
– Если я смогу вам помочь, то сделаю это с радостью.
– Видите ли, я страдаю от легкой формы бессонницы. Ничего серьезного, но мне хотелось бы получить одно средство, чтобы помочь себе.
– Вы говорите о снадобье?
– Гм… я думала о чем-то немного более сильном. Слышала, что османская медицина прибегает к использованию эффективных субстанций в этом вопросе.
Не нужно было объяснять лишнего: острый ум турчанки мгновенно догадался, о чем я просила. Она наклонилась ко мне так близко, что ее вуаль коснулась мочки моего уха:
– Я привезла из Турции набор, в котором есть мощная волшебная настойка[121], полученная из лучших цветков. Я распоряжусь, чтобы пузырек незаметно доставили в вашу спальню. Но будьте осторожны: не больше нескольких капель за раз, любое превышение может стать летальным.
– Спасибо.
Глаза над вуалью улыбнулись мне:
– Рада помочь союзнице!
13
Сокровища
– Клеант, у тебя есть хоть какие-нибудь идеи, где Бледный Фебюс может хранить сокровища и «El Corazón de la Tierra»?
Мужчина покачал головой:
– Нет. Я пытался собрать информацию повсюду, подслушивал разговоры матросов «Ураноса», но без толку.
Сегодня, на третий день моего присутствия на борту плавучей цитадели, я исхитрилась увидеться с камердинером в своей спальне под тем предлогом, что мне необходимы румяна и мази, забытые в каюте «Невесты в трауре».
– Флагманское судно огромно, даже не считая всех кораблей на периферии, которые к нему прикреплены, – вздохнул Клеант. – В этом лабиринте комната с сокровищами может находиться где угодно.
– Разве что в святая святых? Свой донжон Бледный Фебюс почти никогда не покидает, – предположила я.
– По тем сведениям, что у меня есть, моряки «Ураноса» не имеют туда доступа. Только Гюннару разрешено входить в башню…
– Так же как и избранной после подвига фаворитке, которая последующие двадцать четыре часа проводит с капитаном. – Мне необходимо стать следующей.
Клеант пристально посмотрел на меня:
– Ты была на волосок от смерти во время морского сражения. Кто знает, что придумает Бледный Фебюс в следующий раз?
– Невозможно предсказать, что родит его коварное воображение. Нужно готовиться к худшему.
– Чем я могу помочь тебе, Жанна?
Звук моего настоящего имени, произнесенного Клеантом вслух, взволновал меня, его манера говорить, растягивая губы под усами, тронула. Сегодня впервые он улыбнулся мне, тот, кто с самого начала путешествия сохранял суровую серьезность. Клеант напомнил Валера, старшего из моих братьев, грубого и строгого внешне, но мягкого под своим защитным панцирем.
– Ты хорошо питаешься? Спишь? – осведомился он.
– Блюдо из каши и вареной рыбы, которую подали в спальню, было сытным, хотя и немного безвкусным, а кровать комфортной, – уклонилась я от прямого ответа.
Я не собиралась рассказывать Клеанту, что теперь перед сном мне требовался один шарик дурмана и капля волшебной настойки. Я предварительно протестировала эту смесь на корабельной крысе, чтобы проверить, выживет ли она. Привлеченный остатками черствого хлеба, пропитанного эссенцией, грызун провалился в долгий сон, а позже проснулся свежим и бодрым, как и я после употребления зелья Эмины.
– Восхищаюсь твоим мужеством, – прошептал Клеант. – Ты одного возраста с моей дочерью, но, несмотря на молодость, такая же храбрая, как самый опытный командующий Фронды.
Его легкая улыбка под усами исчезла, уступив место серьезному выражению лица. Я рассматривала осунувшиеся черты, впалые при свете лампы щеки – он сам в какой тайной борьбе получил опыт? До сегодняшнего дня мы обменивались лишь короткими фразами на лету, находясь в постоянном напряжении. Клеант знал кое-что о моем прошлом, я же ничего не знала о нем.
– Храбрая только благодаря отваге тех, кто начал борьбу до меня, – тихо ответила я. – Благодаря моим родителям. Моему наставнику де Монфокону. Коммандующей Зефирине. И тебе.
– Золото, обещанное Фрондой на Мартинике… – вспомнил камердинер при упоминании имени командующей. – Боюсь, оно не поможет в общении с Бледным Фебюсом. Вспомни: он едва взглянул на те сорок тысяч золотых луидоров, что ты ему принесла. – Клеант тяжело вздохнул. – Когда я нанялся на борт «Невесты в трауре» в Нанте, Фронда поставила передо мной четкую цель: помочь тебе завербовать Бледного Фебюса. Но чем больше я узнаю его, тем больше сомневаюсь, что это возможно. Чем еще можно мотивировать человека, если ни справедливость, ни слава,