тебя нет нужной закалки. Твое сердце слишком мягкое.
– Ты даже не представляешь, каким жестким может быть мое сердце.
Зашари осекся, пораженный моим новым голосом, бесноватым, одержимым, вырвавшимся на волю из темного нутра, где долгое время умерщвлялся; из той черной пещеры, где притаилась моя собственная Тьма.
Я перевела горящий взгляд на море. Датское судно все еще отчаянно боролось со стеной урагана. Боковая часть его была беззащитна: матросы оставили пушки, переключив внимание на паруса, – идеальный момент для нападения. Но тут я заметила один корабль: в отличие от других, он не делал попыток убежать, а на всех парусах летел… в нашу сторону.
– Вот этот! – воскликнула я.
– Ты ведь не думаешь… – возразил Зашари. – У него французский флаг!
В самом деле, белое знамя, украшенное золотой фигуркой летучей мыши, развевалось на корме парусника.
– Неважно. Его экипаж ищет драки, и мы предложим ее ему.
Зашари, побледнев, отшатнулся от меня. Всего несколько секунд назад он обвинял меня в слабости, а сейчас был тем, кто струсил первым. Мысль напасть на Корону, которой он клялся в верности, парализовала его.
Меня же, напротив, эта идея воспламенила, раскалила. Я больше ничего не видела вокруг, только эту эмблему золотой летучей мыши на знамени: такая же украшала королевскую мантию Нетленного. Атакуя парусник, я атаковала его самого!
– На абордаж! – прорычала я, увлекаемая вулканическим приступом ярости, который одновременно пугал и вдохновлял.
Корсары «Невесты в трауре» колебались, раздираемые верностью к королевству и желанием перейти в рукопашную.
– Чего вы ждете? Чтобы корабль повернулся и утрамбовал нас пушками?
– Диана, не делайте глупости, выберите другой, – тихо остановил меня Гиацинт. – Нет необходимости проливать французскую кровь.
– Нет, я выбираю этот! Как вы там говорили: кровь прольешь – добычу найдешь? Именно этому судну мы вспорем брюхо!
Стоя на баке корабля, с волосами, хлеставшими по горящим щекам, я обратилась к экипажу с речью:
– Этим вечером приказы отдаю я, таково правило игры, установленное Бледным Фебюсом. – Я вытянула руку в сторону донжона плавучей цитадели. Ее верхушка, освещенная канделябрами, возвышалась даже над пороховыми облаками. – Если он узнает, что вы взбунтовались против меня, вам несдобровать. Вы можете считать себя непотопляемыми, но на каждого из вас найдется десяток таких же на «Ураносе».
Аккорд, оглушительнее залпов орудий, придал моей угрозе внушительность и заставил ходить ходуном палубу под нашими ногами: начался концерт Больших орга́нов. Я узнала эту тему, звучавшую во время моего прибытия на «Уранос», но сейчас торжественность музыки уступила место ярости. Исступленное арпеджио безудержной лавиной звуков возбуждало хаос огня и смерти, окрашивало море кровью, – я догадалась: в этом светопреставлении органист черпал вдохновение. Сатанинская музыка воспламенила и меня тоже, привела в восторг!
– Повторяю в последний раз: на абордаж! – прорычала я.
Последние колебания корсаров рассеялись под моим дьявольским напором. Рулевой взялся за колесо штурвала, натянулись канаты, развернулись паруса. «Невеста в трауре» бросилась в море под аккорды орга́нов, рассекая ледяные воды гальюнной фигурой. Мы мчались прямо на французский парусник… который мчался прямо на нас!
Наглая одержимость неизвестного экипажа начать с нами бой еще больше раззадорила меня. Я видела суетящихся на палубе матросов, размытые силуэты которых туманно расплывались в контражуре апокалипсиса: позади них большинство кораблей флотилии было охвачено пламенем. Ах, так! Они ищут смерти! Ну раз они ее так хотят, не могу отказать им в этом.
Музыка отбивала бешеный ритм в висках, кровь вскипала в венах. Рука инстинктивно схватилась за рукоять шпаги, я выхватила ее, блеснув клинком.
Это же движение повторил человек на носу французского корабля, приготовившись к битве. Вне всякого сомнения, этот вражеский капитан бросал мне вызов. В ореоле полыхающего пространства его лица не было видно. Это офицер-вампир? Или смертный унтер-офицер[110]? Какое мне дело! Через несколько секунд наши корпуса столкнутся, клинки зазвенят, – мой вонзится прямо в его сердце.
– Пощады не будет! – выкрикнула я.
Позади меня сотни корсаров подхватили мой призыв диким ревом, подобно стремительно набегающей волне. Не только ветер подгонял нас, но и смертоносный раж всего экипажа. «Невеста в трауре» навострила свой клюв хищника на жертву. Расстояние между нами таяло. В то время как Большие Орга́ны уносились в оглушительном крещендо[111], черты лица капитана с головокружительной скоростью проявлялись четче.
Эта рыжая шевелюра, развевающаяся на ветру…
Этот блеск лазурных глаз посреди охваченной пламенем ночи…
Эти бледные губы, выкрикнувшие мое имя:
– Диана!
В тот момент, когда корпуса наших кораблей врезались друг в друга в адском столкновении, я поняла, что так называемый капитан французского судна не кто иной, как… Александр де Мортанж. Не шпагу держал он в руках, как я подумала, а древко знамени: белый флаг мира.
Достигнув музыкального апогея, орга́ны резко умолкли, как бы позволяя мне услышать экзальтированный голос Александра:
– Диана! Я не хочу войны. Позволь мне поговорить с тобой!
Но железные гаки уже со свистом выстрелили в воздух, извиваясь словно змеи, чтобы вонзить свои алчные крюки в добычу, абордажные мостики с грохотом упали на осажденный корабль. Я подняла руку, сжимая шпагу, чтобы преградить путь корсарам, приготовившимся к штурму.
– Стой!
Я чувствовала себя всадницей на скакуне-монстре, по силе превосходящем меня в тысячу раз. Во время учебы в Гранд Экюри я научилась обуздывать горячность моего жеребца Тайфуна, сегодня мне вновь предстоит показать силу, чтобы сдержать рвение экипажа.
– Запрещаю без моего приказа стрелять и резать глотки, – предупредила я, повысив голос, чтобы перекрыть жуткий хруст от столкновения кораблей. – Держите осажденных на мушке, пока я веду переговоры с их капитаном.
Раскаты грома подкрепили мои слова.
– Вести переговоры? – усмехнулся де Рокай. Его лицо озарила вспышка молнии. – Тогда как несколько секунд назад под аккомпанемент stentato bruscamente[112] орга́нов вы говорили о вспарывании брюха. Вам кажется, что находитесь в светском салоне Версаля, где на заднем плане играет камерная музыка?
Не обращая внимания на сарказм вампира, я шагнула на понтон, спущенный в воду. За мной по пятам следовал Зашари. Корсары прыгнули на палубу врага, держа в руках ножи, пальцы на спусковом крючке пистолетов. Французы тоже вытащили оружие, но им оно явно не понадобится. Дрожащие шпаги в их руках; глаза, блестящие от страха под шерстяными шапочками, напомнили мне скорее канадских матросов, а не янычар или кубинских флибустьеров: это моряки, а не воины.
Не говоря ни слова, они посторонились, чтобы пропустить меня. Пройдя на бак, я знаком приказала луизианцу остановиться, сама обошла большие деревянные ящики, прикрепленные к палубе крепкими тросами, – без сомнения, съестные припасы. Несколько метров разделяли нас с Александром. Он стоял неподвижно,