— М-м-м, ну и кто у нас тут? Малышка-грязнокровка вылезла из своей норки?
Гермиона развернулась всем корпусом, моментально холодея и чувствуя, как колени становятся ватными. Это была Беллатриса. Ее издевательски-писклявая интонация заявила девушку непроизвольно скривиться, вызвав на лице Пожирательницы едкую ухмылку. Про себя Гермиона отметила, что Беллатриса выглядит неприятно: черная густая копна волос была собрана в неаккуратную, пусть и замысловатую прическу, красивая в сущности улыбка обнажала отвратительные зубы, а темные глаза метали молнии, и в них Грейнджер оцепенело заметила неприкрытую, чистейшую ненависть.
Что она там думала о том, что не боится его прихвостней? Она готова была взять сказанные себе же слова назад; вслух же волшебница не произнесла ничего. Она прекрасно понимала, что жизнь ее находится в относительной безопасности, но о том, что на самом деле творится в сознании опасной и непредсказуемой сумасшедшей, коей и являлась мадам Лестрейндж, она могла только догадываться. И содрогаться. Кроме того… его ведь не было рядом. Соответственно, защитить ее тоже было некому. Сколько пыточных она сможет выдержать без вреда для собственной психики?..
— Язык проглотила? — зло выплюнула Белла. — Ты где была? Тебе нельзя на улицу, дрянь. Хотя, как по мне, там тебе самое место. Или лучше внизу, в темницах.
Гермиона сглотнула, но снова промолчала. Хотелось усмехнуться, ведь мадам Лестрейндж попала в самую точку: именно в темницы она и планировала пробраться. Сказать было нечего, так что Гермиона просто ждала… чего-то. Продолжения. Какого-то разрешения ситуации. Ждала, когда Пожирательница выскажет все, что хочет, когда отпустит ее, когда приложит Круциатусом, наконец.
— Это теперь мой дом, — бросила та. — А ты, раз уж живешь здесь, будешь следовать моим правилам. И сидеть в своей комнате, чтобы я тебя здесь не видела.
— Я на ваш дом не претендую, — угрюмо буркнула Гермиона, на этот раз чуть было не рассмеявшись зло прямо Беллатрисе в лицо. Все и каждый следовали здесь правилам только одного человека, и это вовсе не мадам Лестрейндж. Белла крепче сжала палочку в пальцах.
— Комнатная собачка нашего господина все-таки умеет тявкать, — ощерилась она, а потом выдала неожиданное: — Что у тебя с ним? Зачем он держит тебя тут?
Гермиона мгновенно поняла, что причиной такой бурной реакции на ее скромную персону была вовсе не лютая ненависть на фоне статуса крови, а банальная неизвестность и… ревность. О нет, она не собиралась отвечать. Капля злорадства, что испытала Грейнджер в эту секунду, едва не отразилась на ее серьезном лице. Если бы несчастная Белла только знала, какие вовсе не физические, а муки совести Гермиона вынуждена была испытывать по вине ее господина, она моментально возненавидела бы ее стократ сильнее; ведь если судить по нескольким эпизодам в ее живейших снах, мадам Лестрейндж и Темного Лорда связывали гораздо более близкие отношения, чем принято было считать в приличном обществе. Гермиона тянула время, рассматривая стоящую напротив ведьму и стараясь придать лицу как можно более бесстрастное выражение. Беллатриса выглядела в эту минуту как ужасная, извращенная пародия на миссис Уизли, что отчитывала Рона или близнецов за какой-нибудь очередной незначительный проступок. Вдох. Выдох. Вдох. Рон. Кто-то из Уизли в мэноре.
— Отвечай, грязнокровка, — оказавшийся прямо у лица кончик порывисто вскинутой волшебной палочки заставил Гермиону вздрогнуть и вновь покрыться гусиной кожей. Что делать? Она не станет ей отвечать, потому что… она и сама не знала, почему. Чувствовала, что секрет Темного Лорда должен оставаться секретом. Хотя, ради чего? Все это вряд ли имело хоть какой-то смысл. — Ну?
— Только троньте, — тихо, но вполне бесстрашно произнесла Гермиона сквозь зубы, на самом деле обмирая от ужаса.
— Что ж, — прошипела Беллатриса, очевидно зверея на глазах, — раз так, думаю, пришло время оставить тебе какую-нибудь надпись на второй руке. Или предпочитаешь на лице? А господину я скажу, что ты меня спровоцировала. И это будет правдой. Одно твое существование уже меня провоцирует.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Гермиона на секунду прикрыла глаза, выдохнув, морально приготовившись и гипотетически просчитывая, какие пыточные ей предстоит испытать на себе прямо сейчас. Как вдруг… поняла, что спасена. Казалось, что изменилась сама атмосфера; так меняется воздух перед грозой. Страх исчез, и на место его пришло невероятное облегчение. Уже потом, сидя в одиночестве у холодного камина в гостиной, Гермиона пыталась понять, в какой момент ее жизнь и мироощущение дали такой резкий поворот, что она теперь ищет защиты в Том-Кого-Нельзя-Называть.
Темный Лорд появился у заснеженного крыльца, в мгновение ока оказываясь рядом с Беллой, которая тут же опустила палочку и взгляд. Волшебник был таким же, как и всегда, но Гермиона не могла отвести глаз от его страшного лица и высокой фигуры, следя за малейшим его движением. Привычный дурман все никак не возвращался в удивительно ясное сознание, и девушка настороженно отслеживала свое внутренне состояние.
— Я недостаточно ясно выразился насчет того, что девчонку трогать нельзя?
Ледяной тон. Никаких эмоций. Гермиона готова была держать пари, что Белла содрогнулась от этого голоса.
— Мой лорд…, — начала она тихо, но волшебник перебил ее.
— Иди к себе, — отрывисто бросил он Гермионе, и та, отмерев, резко дернула ручку двери, скрываясь во мраке, ни капли не желая знать, что станется с мадам Лестрейндж. Однако, вопреки прямому приказу, она направилась не к себе, а в излюбленную гостиную, в душе надеясь найти там Нагайну, по которой — с ума можно было сойти! — здорово соскучилась. Но змеи там не оказалось. Девушка залезла с ногами в мягкое кресло у неразожженого камина и взяла в руки первую попавшуюся книгу, раскрыв ее на случайной странице. Читать, конечно же, она не смогла, вся обратившись в ожидание. Прислушиваясь к каждому шороху из-за двери.
Теперь он здесь. Он вернулся.
***
— Ты доводила Беллу? — отстраненно поинтересовался Темный Лорд, спустя несколько часов появившийся в гостиной, где с самого утра царил синеватый сумрак. Стоило ему появиться, как в камине тут же заплясал веселый огонь. Гермиона вскочила с кресла, едва заслышав его поступь, поэтому теперь наблюдала за ним сбоку, от стены. Лорд выглядел несколько раздраженным и почему-то даже не удостаивал ее взглядом, чему девушка внутренне порадовалась: она совершенно не была готова в это мгновение к прямому взаимодействию, предпочитая, чтобы он и вовсе ее не замечал. Гермиона бросила на него еще один быстрый взгляд, стараясь оценить настроение, но затея не увенчалась успехом: по его лицу, как и всегда, ничего нельзя было понять.
— Это она меня доводила, — тихо съерничала она. Лорд криво улыбнулся, но в ту же секунду вновь посерьезнел.
Впервые за последние несколько дней Гермиона ощутила себя действительно спокойно. Она не смогла бы признать, что рада его видеть, но обострившиеся чувства подсказывали: теперь она, наконец, обрела необходимую ей целостность. Теперь все будет хорошо. И думать она пока еще способна… Мерлин. Она так и осталась стоять у стены, чувствуя уже знакомую оторопь, что всегда захватывала ее всю при появлении темного волшебника. Теперь хотелось говорить с ним. Точнее, слушать. Она готова была слушать его вечно.
От огня в комнате моментально стало жарко, но Лорда, сидящего близко к пламени, смена температуры, казалось, нисколько не беспокоила. Он вообще был сосредоточен на каких-то одному ему ведомых мыслях, не обращая ни малейшего внимания на то, что в комнате есть кто-то еще. Гермиона же постаралась как можно более бесшумно стянуть с себя свитер, оставшись теперь в одной футболке. Дурацкая, бредовая мысль посетила ее: что будет, если она толкнет его прямо в камин? Ничего хорошего для нее. Гермиона все время забывала о том, что он не обычный человек.
— Я больше не хочу слышать о том, что ты позволяешь себе неуважительно разговаривать с моими слугами, — холодно произнес Лорд спустя несколько минут безмолвного созерцания игры всполохов перед собой, — или остаток своих дней проведешь под Империусом.