смотря на распахнутые окна. В некоторых местах копоть изуродовала стены, особенно те участки, что ближе к очагу возгорания. Офис выглядел потрёпанным, но в целом — ничего непоправимого. Пара недель ремонта — и всё станет как прежде. Обычные непредвиденные расходы, которые не стоили волнений. Осталось выяснить причину. Конечно, я бы соврал, сказав, что меня это совсем не тревожило, но на фоне того, что произошло со мной в последнее время — нашего с Катей сближения, того, как мы наконец позволили себе испытывать то, что давно зрело внутри, — всё это казалось мелочью.
Катя теперь была рядом. И это главное.
Не терпелось позвонить домой, услышать её голос, сказать, что уже еду и совсем скоро смогу её обнять. Мысли об этом согревали, придавали сил. Но когда я потянулся за телефоном, тот оказался полностью разряжен, а шнур для зарядки, как назло, я забыл дома. Ещё одна мелкая неприятность, не более. Такое пустяковое происшествие не могло испортить настроение. Все мелочи меркли на фоне мысли, что совсем скоро я буду рядом с ней. Теперь навсегда.
Я остановился у цветочного магазина, чтобы купить Кате букет. Как только вышел из машины, меня окутал цветочный аромат вперемешку с запахом опавших листьев. Как удивительно: всё вокруг приходит в упадок, засыпает на зиму, а моя жизнь расцветает именно теперь. Я выбрал огромный букет красных роз. Может банально, но, знаю, что Кате они нравятся. — У вас вид абсолютно влюблённого человека, — улыбаясь сказала хозяйка магазина. — С чего бы это? — усмехнулся я, кивая на охапку роз. — Может, просто люблю цветы? — Да-да, конечно, — подмигнула она. — Но с таким блеском в глазах обычно цветы себе не покупают. Мы оба рассмеялись, и я расплатился, довольный своим выбором.
Как только я завёл машину, по радио неожиданно заиграла одна из моих любимых песен — те знакомые ноты, что мгновенно поднимают настроение. Хотя, куда уже лучше? Солнечные блики танцевали на асфальте, а дорога простиралась передо мной, словно приглашая в счастливое путешествие. Погода была идеальной, будто сама природа улыбалась вместе со мной. По пути я заказал пиццу в привычном местечке рядом с домом. Может быть, это и не самый здоровый обед, но Катя обожает пиццу. А я люблю Катю — вот и всё! Когда я доехал, заказ уже был готов. Очередь в пиццерию оказалась короткой, а лица людей казались такими же счастливыми, как и я сам. Наверное, это была моя эйфория, которая окрашивала всё вокруг, но в тот момент казалось, что весь мир разделяет мою радость. Забрав пиццу, я помчался домой, предвкушая уютный остаток дня с Катей.
Пока поднимался на лифте, в груди неприятно кольнуло. Было слишком тихо, как будто весь дом вымер. Я усмехнулся, стараясь отмахнуться от этих мыслей. Забавно, как быстро в голову лезет всякая ерунда, когда всё вокруг кажется слишком идеальным. Но это ощущение — словно маленькая заноза — не отпускало, оставаясь где-то на задворках сознания. Когда двери лифта открылись, я вышел и автоматически оглянулся по сторонам. Охранника не было на месте, что показалось странным. Тревожное предчувствие, словно тёмная тень, сжало меня изнутри. Живот скрутило тошнотворным узлом. И вдруг меня пронзил страх, холодный и острый. Паника накатила волной.
Роняя коробки с пиццей, я бросился к двери квартиры. Дёрнул за ручку — закрыто. Сердце забилось быстрее, пальцы дрожали, когда я несколько раз лихорадочно нажал на звонок и одновременно стал рыться в карманах в поисках ключа. Наконец нашёл его и, открыв дверь, замер, ожидая увидеть Катю, выбегающую навстречу. Но прихожая оказалась пуста, а из глубины квартиры доносилась лишь давящая тишина. — Катя? — позвал я срывающимся голосом. Тишина. Прошёл в комнату, чувствуя, как руки предательски дрожат. — Катя? — громче. Никого. К горлу подкатил тошнотворный ком. Я быстро обошёл квартиру — ванную, кухню, спальни. Пусто. Сердце гулко стучало в груди, словно готово было вырваться наружу. Где она? Почему не отвечает? Я схватил телефон,
отчаянно воткнул его в зарядку и мгновенно проверил экран. Ничего. Ни одного сообщения. Ни одного пропущенного вызова.
Я уже готов был набрать номер полиции, как вдруг взгляд зацепился за знакомую книгу на столике. «Найдёшь меня на краю света». Катя недавно брала её у меня с полки, точно помню. Что-то торчало между страниц.
Руки дрожали, когда я аккуратно вытащил клочок бумаги. Записка. Внутри что-то похолодело, но я заставил себя развернуть её и начать читать: «Андрей, пожалуйста, прости меня. Теперь, когда я осталась одна, я отчётливо понимаю, что всё это лишь наваждение, и между нами не может быть любви. Прошу, пойми всё правильно. Катка». Я замер, не веря своим глазам. Перечитал второй раз, третий…, но смысл упорно ускользал. Это не могло быть правдой. Только не теперь, когда всё наконец-то стало таким ясным и правильным. Не после того, что мы пережили вместе.
На грани отчаяния
Притихшая, я сидела в кресле у тёплой батареи. Но о комфорте не могло быть и речи — он намертво приковал меня наручниками к трубе. Металл безжалостно врезался в запястья, каждое его холодное прикосновение напоминало о невозможности побега. Каждое движение отзывалось тупой болью, рука онемела, словно кровь внутри превратилась в лёд. Мысли путались, не давая сосредоточиться ни на чём, кроме тяжести оков.
Окна в чужой квартире были плотно зашторены. Только узкие полоски света пробивались сквозь щели, как тонкие лучи надежды, за которые я никак не могла ухватиться. Время словно застыло, вместе с моей способностью ясно мыслить. В голове мелькало одно: из этой тюрьмы нет выхода. Каждая минута тянулась, как вечность.
Перед глазами снова и снова вставала картина, как он притащил меня сюда. Я никак не могла избавиться от этого образа. Я открыла дверь, и охранник рухнул прямо передо мной, скорчившись от боли. Похититель, уверенный и холодный, схватил меня за руку, не оставив шанса убежать. Его хватка казалась железной, а намерения — непоколебимыми. Никогда бы не подумала, что он настолько силён.
Всё выглядело, как часть тщательно спланированного действия. Охранник стонал, когда его мучитель шагнул ко мне. Я попыталась вырваться, но похититель лишь усилил хватку. Он точно знал, что делал. Даже охранник, скривившийся от боли, не осмелился протестовать. Этот человек контролировал всё.
— Войди внутрь и исчезни, только когда я уйду, иначе твой сын… сам знаешь… — сказал он охраннику. Тот подчинился без вопросов. Всё происходило как во сне, но я никак не могла поверить, что именно этот человек затеял