такой стиль. Хотя, надо признаться, он и меня оставил несколько неудовлетворённой.
– А, по-моему, он просто мелочен. Масса цветастых камешков, которые ничего не стоят.
– Ну да, по сути, да, но, ты знаешь, никто от таких произведений не ждёт больших откровений.
– Тут уж извини, нам её буквально всучали в руки. Сколько было рекламы, как обставлено, мол, новое явление, слово в литературе, русской литературе, каждый должен прочесть, это вам не дешёвые детективчики, написанные литературными неграми под известным именем, здесь гений руку приложил и прочее в том же духе. А по мне, лучше уж детективчики, они, по крайней мере, честнее.
– Не соглашусь с тобой. Лично мне жалко тратить на них время.
– Пожалуй. Но и на эту книгу тоже не стоило тратиться ни в каких смыслах. Аркаш, у тебя зрение поострее, посмотри, это не Светка там паркуется?
– Нет, не она. Там же знак «парковка запрещена».
– И я о том же. Слава богу, не она. А машинка один в один.
– Женщинам такие нравятся: вроде и внедорожник, но спортивный.
– Не знаю, лично мне всегда нравились маленькие, кругленькие, а от таких даже немного страшно.
Они подошли к месту встречи, но Светы не было и следа. Решили сделать круг через все три площади у Кремля и вернуться сюда же через сад.
– Я уж забыл, когда в последний раз гулял в центре, довольно непривычно. Спасибо, сын, вытащил старика на свет божий.
– Пожалуйста, старик.
– Не передёргивай. А действительно, когда же я тут шатался в последний раз? – он сделать особое ударение на словах «в последний раз» и картинно, почти притворно задумался. – С тобой, что ли, – Геннадий Аркадьевич посмотрел на жену, – мы тут однажды бродили, кажется, ещё до свадьбы.
– Не помню, это было давно, – Оксана явно всё вспомнила и захотела пресечь тему.
– Точно-точно, – с явным удовольствием продолжил Геннадий; его спутники испытывали диаметрально противоположные чувства, – с тобой, мы и мимо той лавочки скоро пройдём. Только тогда было темнее и время года другое. Я до сих пор удивляюсь, что ты в тот раз так быстро передо мной… раскрылась. Мы не были знакомы ещё и недели, а ты уже мне столько позволила. Если бы я знал, хотя бы номер снял.
Оксана буровила мужа в упор бессильно разгневанным взглядом. Такой глупости по причине столь приятных воспоминаний Аркадий от неё не ожидал и весьма удивился.
– Ладно, не смотри так, дело былое, теперь можно и пошутить. Ведь всё получилось, не правда ли?
– Если бы наедине, то можно было бы и пошутить.
– За это не беспокойся, Аркадий у нас очень обходителен в таких делах.
– Но это совершенно не значит, что мне позволено забивать голову чужой личной жизнью. Мне это не интересно.
– Да что вы, сговорились, что ли? Воскресенье, погожий денёк, иду расслабленный, никого не трогаю, общаюсь с семьёй, предался воспоминаниям, и всё тут.
– Похоже на капитуляцию.
– Как угодно. Вот только не надо этой унылой досужести, если что, я вас в ней запросто переплюну. Дело-то приятное, и никто не пострадал. Такие воспоминания не должны ранить чувства. Давайте обойдём с другой стороны… Всю жизнь здесь живу, а что вон там торчит за труба, ума не приложу… Да, Аркаш, ты уже обвыкся в России после заграницы?
– Плавно меняешь тему?
– А почему бы и нет?
– Просто странно, что ты безнаказанно для окружающих признал свою неправоту.
– Значит есть на то причины, – сухо отрезал Геннадий Аркадьевич, а потом мягко, по-отечески прибавил, – но я действительно хочу знать, как тебе теперь в России после стольких лет на чужбине.
– Непривычно, конечно, но вполне терпимо, начинаю втягиваться.
– И что вызывает наибольшее удивление?
– Вы.
– То есть как это? – спутники молодого человека, улыбнувшись, переглянулись.
– Вы-вы, ты, отец, ты, Оксана, Света, только дед остался своим. Я вас не понимаю, ни одного из вас. То, о чём вы говорите, кажется мне либо бесконечно далёким, либо ничего не стоящей чепухой, либо отдалённой чепухой. Будто вовсе и не родные, я от вас отвык. Странно выходит, когда уезжал, то об этом не задумывался, ваше присутствие воспринималось как данность, а теперь ничего не воспринимается как данность, хочется во всём разобраться, но не получается, хоть вы и ближе, однако почему-то именно в вас в особенности не получается. Если бы переход от восприятия как есть до размышлений о причинах случился здесь, в Москве, мне бы, конечно, было легче из-за большего количества времени на адаптацию, а не потому, что здесь всё проще, но этого не случилось, точнее, случилось, но не так. Чувствуется расстояние, отстранённость. Дело не в вас и не в том, что на попытки вас понять я трачу недостаточно сил, хочется бережно, ничего не упуская из виду, разобраться максимально старательно, поскольку вы мне не чужие люди, а не получается. Наверно, нужно ещё время.
– Надо бы тебе, сынок, почаще выходить из дома и общаться с людьми.
– Наверно, не знаю… то есть нет, конечно, надо, только это так, неважно.
– Именно это и важно. Но не суть, я спрашивал не о том.
– Свобода личности, демократия, высокий уровень жизни? Я прекрасно тебя понял, только это тоже неважно, ничего особенного по этому поводу сказать не могу. Студенческая среда, знаешь ли, всегда и везде наиболее раскрепощённая часть общества, потому как безответственна, и мне кажется, в любой стране она более или менее одинаковая.
– Тогда, учись ты здесь или там – никакой разницы, ты в любом случае ощущал бы дискомфорт и непонимание после выпуска.
– А что? Пожалуй. У тебя самого наверняка так и было.
– Нет, ничего подобного у меня не было, и я уверен, что у твоего деда тоже. Мы вышли из института уже женатыми, ближний круг сложился, впереди виднелась долгая, счастливая и, главное, стабильная жизнь, никто не предвидел, что так получится… Однако, должен тебе сказать, размышлениям о близких людях, которые ты сейчас выдал, я никогда не предавался, расстояние со временем сокращалось, повседневные заботы не оставляют сил на определение границ необходимого. Понимание приходит постепенно, никогда не надо торопиться.
– А вот тут с тобой не соглашусь.
– Я тоже думаю, что Оксана права.
– Существуй мы вечно, тогда да, тогда можно было бы и «не торопиться». А так, извини, и счастливой хочется быть, и мир посмотреть, и не на помойке жить. Если дан шанс, его надо использовать. Хотя я не думаю, что ты в самом деле искренен по поводу неторопливости, или просто расслабился, поскольку многого достиг.
– Послушай, Аркаш, как мыслят женщины. Понял,