не так запущенно. Интересно, а чем сейчас занимается Маша? Это, конечно, её дело, но я уверен, что она не стоит одна как перст в центре страны и не ждёт неизвестно чего и неизвестно когда. Подвела сестрёнка, ничего не скажешь. И этих пока не видно на горизонте.
Но, как ни крути, надо рассказать им о моих планах. Пусть не спрашивают, семейные вечера для того и нужны, чтобы делиться сокровенным. Я не думаю, что они хотели меня оскорбить своим невниманием, скорее всего, родные полагают, что парень ещё не определился, и не хотят давить. Следует быть снисходительным, терпимым, ведь никого кроме них у меня нет. А хочется, чтобы кто-то был, очень хочется. Маша небось сейчас треплется с подружками – вот ведь поганое обыкновение. Много ли у неё друзей? Надо будет взглянут на её странички в социальных сетях. Я этого не понимаю и не одобряю, социальный онанизм и только. Мерзко. Наверно, у девушек по-другому, им хочется больше внимания, – Аркадий попытался оправдать определённо неприятное для него обстоятельство, – а о сущности происходящего не задумываются. Нет, я не считаю, что она такая суетная, даже если у неё много друзей, то наверняка они далеко живут, и регистрация ей нужна лишь для того, чтобы поддерживать с ними связь».
Вдалеке появились отец с Оксаной, а Светы всё не было. Когда они подошли, Геннадий Аркадьевич её набрал.
– Как ещё не вышла! Давай так. Я уже хочу есть, мы очень хорошо погуляли. Встретимся с тобой в ресторане. Поняла? Только точно. Через сколько ты выезжаешь? Не врёшь? Ну хорошо, – отец выключил телефон и продолжил. – Чего-то не договаривает. Видать, не рвётся с нами общаться.
– А что ты хочешь? Она давно не девочка.
– Ты знаешь, она и в детстве не была шибко ласковой, только «папа», «мама», на шею не вешается, лишь в щёчку поцелует и то с таким видом, будто делает одолжение. Одно время, лет эдак в семь-восемь, вздумала дедов и бабок звать на «вы», но недолго, Аркадий Иванович быстро отучил.
Они повернули и пошли прочь от так и не удавшегося места встречи. Отец и Оксана продолжали неспешно беседовать, а с Аркадием вдруг произошла странная перемена в настроении: неожиданно всё потускнело и посерело, стало необъяснимо унылым, цельность ощущений распалась на несколько бессвязных кусков почти в физическом смысле – он смотрел вокруг и не видел единой картины, лишь бесформенные обрывки, не поддающиеся законам природы, и, если бы кто-нибудь из прохожих сейчас подпрыгнул и улетел, Аркадий нисколько бы не удивился. Он чувствовал себя чужим не только здесь и теперь, но везде и всегда, в любой возможности и действительности. К счастью, приступ агнозии продолжалось недолго, но болезненно, молодой человек вернулся без потерь и обнаружил, что отец ещё не сменил тему.
– …потому-то у неё нет настоящих друзей, я даже удивляюсь, как она смогла найти себе парня. А ты что, Аркаш, примолк? Расстроился из-за сестры?
– Нет, вчера я успел на неё насмотреться. Устал, надо было мне с вами посидеть.
– Ничего, сейчас сядем. В твоём возрасте полезно уставать, тем более после вчерашнего. Чем быстрее течёт по сосудам кровь, тем быстрее очищается организм.
Когда они вошли в ресторан, выяснилось, что Геннадий Аркадьевич успел и столик заказать, и почти не ошибся со временем.
– На всякий случай, – пояснил он. – Здесь иногда случается аншлаг, а я это место люблю, жаль было бы упускать шанс тут отобедать.
Внушительный зал оказался наполнен лишь на две трети, было тихо и комфортно. Данное заведение нельзя было назвать демократичным, но и чрезмерного пафоса в нём тоже не усматривалось. Оно являлось той приятной серединой, куда можно прийти и в джинсах, и в строгом деловом костюме, и в смокинге (для особо досужих). Интерьер выглядел дорого, современно и с иголочки, но без блеска и кидающейся в глаза роскоши, потолок умело насыщался геометрической лепниной в виде прямоугольников спокойных коричнево-серых оттенков, подсвечивался снизу длинными плоскими фонарями, после чего приглушённый свет рассеивался по всему помещению. Вопреки моде стены не обвешали разнообразными картинами, гравюрами, плакатами или газетными вырезками, видимо, владельцу подобные дизайнерские выкидыши, не нравились, вместо чего их задрапировали густо-бардовым шёлком с классическим орнаментом из золотых лилий, и если бы не блестящий белый мраморный пол, то всё вышеперечисленное выглядело бы тяжеловесно. И, наконец, впечатление прекрасно дополняли симметрично расставленные круглые столики с белоснежными скатертями и стулья с кожаными сиденьями цвета яичной скорлупы.
Когда Аркадий сел на один из них, то в полной мере ощутил, как непривычно устал, а весьма любимые и давно носимые полуботинки почему-то натёрли левую ногу, и на протяжении всего пребывания здесь он то и дело пытался правым носком почесать повреждённое место. Но это ничего, главным затруднением стал выбор блюд. По неизвестным науке причинам считается, что побывав во Франции, а особенно пожив в ней длительное время, люди становятся немножко гурманами. С этим молодым человеком ничего подобного не произошло, как был для него любимым блюдом мамин борщ, так он им и остался, посему пришлось ориентироваться исключительно по ценам. Аркадий смотрел на самую высокую и самую низкую, а выбирал самую среднюю, лишь десерт заказал от души, потому что очень давно не ел свежей клубники.
Оксана предпочла всему салат, овощное рагу и суп, тоже, надо полагать, постный, чтобы подчеркнуть, какая она ответственная и следит за фигурой. А Геннадий Аркадьевич за фигурой не следил, он заказывал последним и не думал себя ни в чём ограничивать: на закуску взял салат из говяжьего языка с перепелиными яйцами, зелёным горошком и зёрнами граната; основным блюдом должен был стать полукилограммовый стейк с картофельно-сельдереевым пюре на молоке и кольцами обжаренного лука; а на десерт – тирольский пирог с вишнёвым вареньем. После чего отец попросил, чтобы им оставили одно меню под предлогом скорого прихода дочери. Алкогольные напитки никого не заинтересовали, хотя для них было самое место и время.
После того как подали закуски, разговор заметно оживился.
– Представьте себе, – Геннадий Аркадьевич продолжил очередную мысль, – я не сразу полюбил это заведение. Поначалу оно показалось мне безвкусным хлевом: непонятные цвета, точнее, их сочетание, непонятная атмосфера, ни то, ни сё, как будто поленились пригласить дизайнера. А потом я отобедал здесь с бывшим подчинённым, начавшим собственное дело, и мы поспорили о том, что рентабельнее, коммерческое или жилищное строительство, на рынке образовалась интересная вилка. Так горячо спорили, я даже не ожидал. Вышли разгорячённые, но сытые и довольные, и преспокойно отправились по своим делам.