Читать интересную книгу Собрание сочинений. Т. 3. Буря - Вилис Лацис

В книгах Шолохова, Островского, Алексея Толстого и других советских писателей, которые Жубур прочел за зиму, он увидел, как рождался и строитель этого общества, советский человек, как, преобразуя мир, он преобразовывал свою душу. Теперь и его глаза стали приобретать зоркость. Многие явления, которые он раньше, наблюдая каждый день, считал естественными, вызывали в нем теперь острое возмущение, как будто он встречался с ними впервые.

Жубур был человек цельного характера. Осознав и прочувствовав животворящую правду коммунизма, он раз навсегда избрал себе путь, раз навсегда решил отдать все свои силы, всего себя партии, которая выводила латышский народ на широкий исторический путь. Он уже не мог существовать иначе, — работа для партии, для народа стала для него жизненной необходимостью, как воздух, как хлеб. В этой работе с каждым днем крепло его мировоззрение. Смутный, неоформленный протест сменили твердые убеждения; стройная теория, опирающаяся на многовековые достижения науки, проверенная всем ходом истории, постепенно становилась оружием и в его руках.

Из исполнителя отдельных несложных поручений Жубур вырастал в серьезного партийного работника. Обстановка была трудная: часто ему приходилось срочно принимать важные решения, руководить действиями своих товарищей. Как ему не хватало в такие моменты совета Силениека! Но жизнь требовала немедленных решений, и Жубур скоро понял, что избегать ответственности, ссылаться на свою неопытность было бы постыдным малодушием. Надо было думать о деле, а не о том, что частные ошибки могут уронить тебя в глазах товарищей. Зато необходимость каждый день преодолевать новые, не испытанные еще трудности закаляла его, заставляла расти быстрее.

Жубур еще ни разу не замечал, чтобы за ним велась слежка, хотя и мысли не допускал, особенно после истории с Вилде, что им никто не интересуется. Поэтому всякий раз, выполняя какое-нибудь рискованное задание, он действовал со всеми предосторожностями. Должность книгоноши значительно расширяла для него возможность конспиративной работы, но нельзя же было до бесконечности надеяться на недогадливость Вилде и его подручных. Разве им не могло прийти в голову, что в сумке книгоноши могут оказаться не только издания Тейкуля? «Никогда не следует умалять сил противника, лучше заранее ждать от него всяких каверз, чтобы быть наготове», — говорил, бывало, Силениек, и Жубур старался не забывать его совета. Конечно, предусмотреть все опасности было невозможно, — вся его работа представляла собой цепь опасностей. Да ведь и грош цена такому подпольщику, который отступает перед риском. Рисковать надо было, но с умом.

В конце апреля с Жубуром произошел случай, показавший ему, что бывают положения, когда, невзирая на громадный риск, на очевидную опасность, приходится идти напролом. Он должен был встретиться с одним приехавшим из Лиепаи товарищем, чтобы передать ему директивы Центрального Комитета для лиепайской организации. Жубур познакомился с ним еще зимой, когда ездил в Лиепаю. Явка была назначена на одиннадцать часов вечера у железнодорожного виадука, между скотобойней и улицей Дунте. В десять часов Жубур вышел из дому и доехал на трамвае до центра. Погода была пасмурная, днем несколько раз принимался накрапывать дождь, и вечер обещал быть темнее обычного. Чтобы запутать на всякий случай следы, Жубур забежал на улицу полковника Бриедиса к одному знакомому и просидел у него чуть ли не целый час. У этого дома было одно незаменимое для конспиратора удобство: из негр можно было проходным двором выйти прямо на Промышленную улицу. Жубур не преминул воспользоваться этим преимуществом. Выйдя на Промышленную улицу, он направился мимо сада Виестура к улице Петерсала. И тут Жубур в первый раз убедился, что к нему «пришился хвост». Он шел по другой стороне улицы, в том же направлении, что и Жубур, лица его нельзя было рассмотреть из-за темноты. Когда Жубур ускорял шаг, тот начинал торопиться, Жубур шел медленнее — тот тоже. Расстояние между ними не уменьшалось и не увеличивалось. Дойдя до конца улицы, Жубур свернул направо, пересек трамвайные пути и медленно пошел по Выгонной дамбе, мимо забора товарной станции, в сторону скотобойни. До места явки оставалось километра два. Метров через сто он оглянулся, незнакомец по-прежнему двигался параллельно ему, как тень, которая не может отделиться от вызвавшего ее предмета.

Впервые Жубуру стало не по себе. «Конечно, — подумал он, — может быть, это просто филер обходит в положенные часы свой район, — заметил подозрительного человека и решил проследить за ним. Но и в этом случае нельзя подойти при нем к лиепайцу. Это все равно, что написать у товарища на лбу: „Обыщите меня — я везу конспиративные материалы“. В поезде его бы немедленно арестовали».

На другой стороне улицы показалась какая-то женская фигура, она шла навстречу. У Жубура сразу отлегло от сердца: очевидно, свидание. И женщина и незнакомец замедлили шаги; вот-вот они остановятся, поздороваются, и тогда можно будет спокойно продолжать свой путь. Но незнакомец не остановился. Он только внимательно оглядел женщину, обернулся еще раз, когда она уже прошла мимо, метнул быстрый взгляд на Жубура и продолжал идти дальше. «Теперь окончательно ясно, что это шпик. Он не отстанет до конца». А товарища надо было встретить во что бы то ни стало — лиепайская организация ждала указаний Центрального Комитета, и другой возможности передать их в ближайшее время не предвиделось. Надо было что-то придумать немедленно, в несколько минут. До виадука Выгонной дамбы оставалось совсем немного, а за ним начиналась бойня. Надо было или немедленно отвязаться от шпика, или изобличить его на месте. У виадука Жубур остановился, сделал вид, что у него развязался шнурок на ботинке, и долго возился, завязывая его. Шпику поневоле пришлось первому пройти под виадуком. Забор, огораживавший треугольником территорию боен, образовывал в этом месте угол. Одна сторона треугольника тянулась от Выгонной дамбы параллельно железнодорожным путям к улице Дунте, другая — вдоль Выгонной дамбы, а третья шла вправо от Конного базара и на расстоянии полукилометра смыкалась с первой под острым углом. «Если шпик пойдет по Выгонной дамбе, я сверну направо, — думал Жубур, развязывая и завязывая шнурок. — Пусть идет вперед и выбирает направление».

Когда он вышел из-под виадука, шпик уже перешел улицу и стоял у угла забора. Заметив, что Жубур идет в его сторону, он медленно двинулся вправо вдоль забора. Жубур уверенным, неторопливым шагом дошел до угла и круто повернул влево. Наконец, тень отделилась от него! Жубур пошел быстрей и шагов через сто оглянулся… Шпик больше его не преследовал.

Теперь, чтобы окончательно отвязаться от шпика, надо было пропустить его вперед, отстать от него. Шпику оставалось пройти вдоль забора около шестисот метров, а Жубуру — почти вдвое большее расстояние. Он шел медленно, давая фору своему противнику. Как бы тот ни медлил, ему все равно пришлось бы достигнуть острого угла треугольника минут на пять раньше Жубура.

Когда Жубур дошел до этого угла, шпик с задумчивым видом подходил к перекрестку. От неожиданности он вздрогнул и стал нервно насвистывать. Свет фонаря позволил Жубуру на мгновенье увидеть его лицо. И он узнал франтоватого субъекта, с которым подрался на дюнах и которого не так давно видел на Кленовой улице у старого гаража.

Если бы Понте подозревал, какая опасность угрожала ему в этот раз, он бы не насвистывал, а сунул бы руку в карман, где лежал револьвер. Жубур решил идти напролом. Самое позднее через десять минут он должен встретиться с лиепайцем. Если шпик не уберется с дороги, то… придется разделаться с ним один на один. Удар ладонью по горлу может сбить с ног и атлета. Место было пустынное, и подальше от фонаря можно было сделать это, не производя шума. «Можно ли убить змею, которая готовится ужалить тебя?» И Жубур тут же ответил самому себе: «Да, можно».

Пропустив вперед Понте, Жубур шел за ним шагах в двадцати по узкой извилистой тропинке, протоптанной прохожими. Очевидно, темнота и безлюдье нервировали Понте, — он пошел быстрее, чтобы скорее дойти до следующего фонаря. Но Жубур не отставал. Он почти бежал. Понте оглянулся и пошел еще быстрее. Это уже походило на преследование. Достигнув самого темного места, Жубур заметил налево забор с широко распахнутыми воротами. Во дворе, у самого забора, стояла старая дуплистая ива. Не колеблясь ни секунды, Жубур быстро бросился в ворота и встал за толстый ствол дерева. Оказалось, что он попал на двор лесопилки; поодаль виднелись смутные очертания штабелей теса. Сторожей поблизости не было. Жубур стал наблюдать за Понте. Пройдя еще несколько шагов, тот оглянулся и остановился. Постоял несколько минут, потом нерешительно направился в сторону боен.

«Вот это породистая ищейка, — подумал Жубур, — какая настойчивость!» Понте действительно напоминал потерявшую след собаку. Он шел, все время оглядываясь, рука его сжимала рукоятку револьвера. Жубур подождал еще немного, затем снова вышел на тропинку и пошел прямо к перекрестку, на улицу Дунте. Еще издали он увидел медленно направлявшегося ему навстречу мужчину. Они остановились в тени забора и пожали друг другу руки. Жубур тут же отдал товарищу драгоценные материалы, ради которых десять минут назад мог уничтожить человека, если бы не эти ворота. Жубур знал, что товарищи осудили бы его, но в этот вечер он готов был преступить неписаный закон большевистского подполья, если бы не нашел иного выхода.