— Ничего особенного мы от вас не потребуем. Ваше кафе находится в самом центре, оно пользуется популярностью. Мы хотим получить его в свое распоряжение. Не пугайтесь, — вы по-прежнему останетесь его владельцем, вся прибыль будет идти в ваш карман. От вас хотят только одного — не мешайте нашим действиям. Во-первых, придется уволить нескольких официанток и заменить их другими. На этот счет тоже можете не беспокоиться — мы пришлем вам хорошеньких. Потом надо будет произвести кое-какой ремонт, улучшить акустику и так далее. Все это будут делать наши люди, за наш счет. Вот и все. Как видите, ничего страшного.
— Ну, если так, тогда еще ничего, — облегченно вздохнув, сказал Зандарт. — Только чтобы никто не узнал об этом.
— В этом мы заинтересованы больше вашего.
Эти слова настолько успокоили Зандарта, что он уже начал приходить в игривое настроение.
— А как насчет вашего обещания? Сегодня?
— Ну да, да… Вот ведь Фома неверующий. Зандарт достал вечное перо и медленно вывел подпись, которая сделала его агентом германской разведки.
Глава шестая
1
Кристап Понте так загулял, как будто спешил напоследок испробовать все доступные ему удовольствия. Каждую ночь он проводил в каком-нибудь баре и каждый раз в новой компании. Когда он явился, наконец, в ресторан «ОУК» к своей приятельнице Сильвии, она встретила его горькими упреками:
— Ты не заблудился случайно, Кристап? Тебе, наверно, дали неправильный адрес. Здесь не «Альгамбра» и не «Фокстротдиле»…
— Будет тебе болтать, Сильвия, — устало ухмыльнулся Понте. — Тут работы до черта, а ты еще со своей ревностью. Скажи спасибо, что хоть сегодня вырвался.
— Так я тебе и поверила, — не сдавалась Сильвия. — Приятно, думаешь, каждый вечер проводить с кем попало? А куда деваться, если тебя нет и нет? Камни есть не станешь.
— Ага, ждала все-таки? Ну, ничего, постараемся наверстать. Освобождайся сегодня пораньше — и едем прямо к тебе. Захватим и выпивки и закуски.
— Только ты лучше сам поговори с управляющим, чтобы отпустил.
Понте поговорил с управляющим, и после двенадцати Сильвию отпустили домой. У нее была на Мариинской улице маленькая квартирка, даже с телефоном. Понте первым делом позвонил начальству, доложил о своем местонахождении. Потом он опустился на тахту, посмотрел на Сильвию с многообещающей улыбкой. Сильвия мигом сообразила, в чем дело, и до тех пор ластилась к Понте, пока тот не вынул из кармана маленький футлярчик, повертел его перед глазами Сильвии и тогда только положил ей на колени.
— Это тебе. В полное распоряжение.
В футлярчике оказался довольно крупный рубин на золотой цепочке. Сильвия заахала и побежала к зеркалу.
— С ума сошел… Прямо с ума сошел… Так тебе никакого заработка не хватит, Кристап. Нет, это же настоящий рубин…
— Настоящий, настоящий. Я эрзацев не признаю.
— Какой ты миленок! А все-таки сколько же ты заплатил? Так, для интереса, скажи.
— Ничего не заплатил. Еще мне приплатили. Накрыл одного ювелира на контрабанде, — дальше все понятно: хочешь — по-братски поделимся, хочешь — отсиживай свое… Что ему еще оставалось? Вот эту штучку я приберег для тебя, а остальное продал ему же по рыночной цене. Деньжонки всегда пригодятся.
Полтора суток не выходил Понте от Сильвии. Звонок Вилде застал его в разгар похмелья.
— Когда только дадут покой, проклятые! — ворчал он, поднимаясь с постели и продирая глаза. — Дня не могут обойтись.
— Прекращай пьянку и изволь через полчаса быть в министерстве, — услышал он суровый голос. — Будешь сопровождать министра в дальнюю поездку. Я тоже еду.
— Понимаю. Ладно. Сильвия! — крикнул он, кладя трубку. — Сельтерская есть?
За полчаса Понте успел и умыться, и одеться, и даже опохмелиться двумя стаканчиками водки, после чего отправился в министерство. Полуденное июньское солнце размаривало Понте, ему скорее пришелся бы по вкусу пасмурный, прохладный денек. Перед зданием министерства стояли три закрытые машины. Понте знал их все. Новый лимузин — министра. Другая — из штаба айзсаргов, а в третьей Понте не раз и сам ездил с ответственными поручениями.
— Садись сюда! — окликнул его Вилде. Он сидел рядом с шофером. — Не к чему торчать на тротуаре.
Никур вышел из министерства точно в назначенное время. На нем был его обычный охотничий костюм: высокие сапоги, бриджи, жокейский картузик.
Первой тронулась штабная машина, в которую сели несколько айзсарговских офицеров. За ней тронулся лимузин Никура, а Вилде и Понте замыкали этот примечательный кортеж.
«Видно, его превосходительство вздумал съездить на охоту, — решил Понте. — Значит, будет выпивон». Эта перспектива несколько подняла его дух, иначе бы он совсем впал в уныние. Его отчаянно укачивало от быстрой езды, в окно летела пыль столбом, а попробуй поднять стекло — тут же начнет мутить. Так он всю дорогу и мучился со своими переменчивыми настроениями, не обращая внимания на красоты природы.
Машины, не сбавляя хода, неслись вперед, к северу, — туда, где начинались большие леса. На полях еще шла бороньба и сев. Пастухи, оставив на минутку коров и овец, подходили к обочине дороги поглазеть на нарядные, сверкающие лаком машины, мчащиеся по гладкому асфальту. Иные кидали вслед камнями и долго потом смеялись, когда удавалось попасть в колесо. Машины неслись все дальше и дальше, оставляя позади то мост, то старую придорожную корчму, словно пригорюнившуюся от воспоминаний по минувшим веселым временам. Мелькнул белый столб с надписью «Сигулда», остался в стороне городок Цесис. Еще полчаса сумасшедшей гонки — и машины свернули направо по большаку, пугая крестьянских лошадок, шарахавшихся в стороны при виде такого непонятного явления, как повозка без четырехногого тягача. Крестьяне слезали с телег и держали лошадей под уздцы. Одна женщина даже накинула на голову своей сивки большой платок, чтобы невиданные чудища не напугали ее. Но лошадка не могла устоять на месте, — она брыкалась с громким ржанием, вставала на дыбы, пока телега вместе с молочными бидонами не опрокинулась в канаву.
Машины продолжали мчаться вперед. «Превосходительство» спешил к месту охоты. Только раз Никур велел остановить машину. Посреди поля, вдали от хуторов, перебежал дорогу одичавший черный кот. Спрятавшись в гречихе, он, как черт, поблескивал оттуда зелеными глазами и бил по земле хвостом. «Превосходительство» был суеверен, он не мог пренебречь такой дурной приметой.
— Перегоните его обратно через дорогу! — крикнул он своим спутникам.
Понте, шоферы, офицеры выскочили из машин и по всем правилам обложили залегшего в гречихе зверя. Они промучились с четверть часа, пока не выгнали оттуда кота. Только когда Понте с пронзительным криком метнул в него огромный ком земли, разбойник понял, чего от него хотят, двумя прыжками перемахнул через дорогу и скрылся. Теперь можно было спокойно ехать дальше. Никур взглянул на истоптанную гречиху, но ничего не сказал. Понте и офицеры никак не могли отдышаться от усталости. Только Феликс Вилде, не считавший нужным принимать участие в охоте, усмехался, глядя куда-то в сторону.
Через полчаса машины свернули на неровную лесную дорогу и, взяв самую малую скорость, стали пробираться вглубь старого бора.
Могучие сосны, перегоняя старые темные ели, тянулись к солнцу. Испуганный тетерев перепорхнул через дорогу и скрылся в чаще. Гулкий шум ветра шел по вершинам, а внизу, журча свои песни, тайно крались меж корневищ и кустарников темные воды ручьев в своем неустанном стремлении к Гауе и еще дальше — к морю.
Далеко от опушки, в самой чаще, стоял бревенчатый дом лесника. Навстречу машинам выбежала целая свора собак. Они не угомонились до тех пор, пока их не загнал в сарайчик лесник — пожилой человек небольшого роста. Он вытянулся в струнку и взял под козырек.
— Здравствуйте, господин Миксит, — подавая ему руку, сказал Никур. — Как, принимаете гостей?
Миксит стукнул каблуками.
— Так точно, господин министр.
Когда он говорил, его черные усы слегка топорщились.
— Господин главный лесничий и господин лесничий прибыли с утра. Разрешите позвать, господин министр?
Но те уже стояли на крыльце, еще издали отвешивая поклоны «превосходительству». Коричневые глазки главного лесничего Радзиня тревожно и вопросительно глядели на министра сквозь стекла роговых очков. Длинная, жидкая фигура его гнулись в поклоне с такой же легкостью, как тростник на ветру. Толстому лесничему Ницману кланяться было труднее, чем его прямому и непосредственному начальству, но при некотором усилии что-то получилось и у него.
Поздоровавшись с ними, Никур приказал поставить машины в сарай, так как уезжать в этот день он не собирался, и все, кроме шоферов, вошли в дом. На стенных часах не было еще и шести.