до отказа. Интересы истца представлял член московской Гильдии адвокатов Рубинштейн, однокурсник Горелова по Московской юридической академии, часто выступавший на стороне мэра Лужкова в его многочисленных тяжбах со СМИ и ни одного дела не проигравший. Он сразу сказал:
– Не о чем беспокоиться. У них нет ни одного шанса. Я вообще удивляюсь, как они тиснули эту заметку. Не иначе, как проплатили. У кого-то на тебя большой зуб.
От газеты был сам главный редактор, довольно молодой человек какой-то скользкой наружности с бегающими глазами. Уже по одному его виду можно было понять, что за хорошие бабки он напечатает что угодно, только давай. Интересы ответчика представляла юрист редакции, симпатичная молодая женщина, похоже – недавняя выпускница юрфака. Горелову даже стало жалко её: вот уж повезло этой пигалице ввязаться в безнадежное дело.
– Рассматривается иск о защите чести и достоинства, – объявила судья, сухопарая дама лет сорока, немного смущенная обилием телекамер и направленных на неё фотообъективов и потому державшая себя строго официально. – Истец – гражданин Горелов Василий Афанасьевич. Ответчики – редакция газеты «Мой день» и гражданин Прокопенко Иннокентий Иванович. Истец утверждает, что заметка «Нам пишут из Дегунина» содержит злостную бездоказательную клевету, порочащую его честь, доброе имя и деловую репутацию. Ответчик, почему вы опубликовали эту заметку?
– Ваша честь, редакция считает своим журналистским долгом поддерживать постоянную связь с читателями, – ответила пигалица. – Мы часто публикуем читательские письма. Это письмо показалось нам важным, поднимающими острые проблемы общества.
– Вы проверяли факты перед публикацией?
– Мы запросили в Мурманском управлении ФСИН характеристику на подполковника Прокопенко. Она была в высшей степени положительной. Он человек прямолинейный, честный.
– Это всё?
– Нет. Редакция командировала в Дегунино своего корреспондента. Он встретился с автором письма и записал разговор с ним на диктофон. Гражданин Прокопенко повторил всё, о чем написал в письме. Аудиозапись и расшифровка могут быть предоставлены суду и приобщены к делу.
Вмешался Рубинштейн:
– Если Прокопенко рассказал только то, что написал в письме, зачем нам тратить время? Имеются ли у ответчика доказательства того, что в заметке есть хотя бы доля правды? Мой клиент – человек публичный, авторитетный в профессиональном сообществе, член Общественной палаты. Мы создаем опасный прецедент. Так можно оболгать и опорочить любого общественного деятеля, который кому-то не понравился. Этот суд должен стать предупреждением безответственным клеветникам.
– Ваша честь, прошу пригласить свидетеля, который поможет суду разобраться в существе дела, – заявила пигалица.
– Кто этот свидетель?
– Подполковник Прокопенко Иннокентий Иванович. Он специально приехал на суд и ждет в коридоре.
– Ваша честь, протестую! – возразил адвокат.
– Почему?
– Бесполезная трата времени.
– Протест отклонен. Пригласите свидетеля.
Подполковник Прокопенко невозмутимо прошествовал по узкому проходу между телекамерами и водрузился на трибуну, которая сразу показалась хлипкой под его грубой фигурой. Он был в парадном мундире, в тугом галстуке, как бы немного мешающим ему дышать, отчего он время от времени вертел тяжелой бритой головой. На Горелова, сидевшего рядом с адвокатом, он взглянул равнодушно, мельком, и было непонятно, узнал он его или не узнал.
– Свидетель, назовите себя, – обратилась к нему судья.
– Прокопенко Иннокентий Иванович, 1964 года рождения, проживаю в деревне Дегунино Мурманской области. Женат, трое детей, жена домохозяйка. Что еще?
– Достаточно. Кем вы работаете?
– Начальник исправительной колонии номер шесть.
– Знакомы ли вы с истцом Гореловым?
– Да, однажды встречались.
– Вы можете его узнать?
– Конечно, вон он сидит.
– Расскажите, при каких обстоятельствах вы встречались с гражданином Гореловым.
– Я об этом всё написал. И уже рассказывал корреспонденту.
– А теперь расскажите суду.
– Приехал он в лагерь четырнадцатого января. Числа я, конечно, не запомнил, потом уточнил по журналу посещений. Я был уверен, что он хочет попросить за осужденного Гольцова. Чтобы я дал ему хорошую характеристику для УДО. Он же на суде защищал Гольцова. Я сказал, что уже заготовил бумагу и дал ему прочитать. Но тут он повел себя как-то странно.
– В чем была странность?
– Сказал, что Гольцов уже не его клиент, и так складываются обстоятельства, что эта характеристика не совсем уместна. Я прямо спросил: почему? Он еще повилял, а потом дал понять, что есть серьезные люди, которые не хотят, чтобы осужденный Гольцов вышел по УДО.
– Он сказал, кто эти люди?
– Нет.
– Что было дальше?
– Я сказал: это не мне и не ему решать, решит суд. Он сказал: вот именно, что мне. Если я напишу, что Гольцов имел нарушения режима, УДО не будет.
– Вы могли это сделать? – вмешалась пигалица.
– Легко. Не так поздоровался, не так заправил койку, не там закурил, да мало ли.
– Продолжайте, свидетель, – предложила судья. – Как отреагировал на это Горелов?
– Он сказал: я вижу, что вы человек прямой и с вами нужно говорить прямо. Вот это, сказал, вам за то, что характеристика будет какая надо. И подсунул мне по столу пакет в желтоватой бумаге. В нём было десять тысяч американских долларов.
– Ваша честь, разрешите задать вопрос свидетелю? – вмешался Рубинштейн.
– Задавайте.
– Скажите, свидетель, как вы узнали, что в пакете было десять тысяч долларов?
– Очень просто, я развернул пакет.
– И пересчитали деньги?
– Зачем? Пачка была в банковской упаковке, а на ней написано: десять тысяч. Со значком доллар. Зачем мне пересчитывать?
– Что вы сделали с долларами?
– Завернул и пересунул по столу Горелову.
– В своем письме в редакцию вы написали: «Я швырнул эти доллары ему в лицо и приказал удалиться из моего кабинета во избежании того, что я посажу его за взятку должностному лицу при исполнении обязанностей. Что он и сделал». А вы рассказываете, что это было не так.
– Я выразился фигурально. Меня поманивало швырнуть эти бабки в его сытую… в его лицо, но я сдержался. Потому что находился при исполнении. Я сказал: заберите свои деньги и срочно покиньте мой кабинет. Иначе я привлеку вас за попытку дать взятку. Он умылся и пошел.
– Он взял пакет с деньгами?
– Ну да, сунул в портфель.
– Наглая ложь! – не выдержал Горелов. – Ложь от первого до последнего слова!
– Ну какая же ложь? – простодушно удивился подполковник. – Заключенный Гольцов вышел по УДО? Вышел.
– Ложь – про доллары! Ложь, что я для этого приезжал в колонию!
– А для чего? Проведать своего бывшего подзащитного? Так с Гольцовым вы даже не встретились. Разве не так?
Стук судейского молотка прекратил перепалку.
– У представителя ответчика есть вопросы к свидетелю?
– Нет, ваша честь.
– У представителя истца?
– Я не вижу необходимости опровергать эти голословные, ни чем не доказанные обвинения.
– Свидетель, вы свободны.
– Мне подождать в коридоре? – спросил подполковник.
– Можете остаться в зале. Суд удаляется на совещание.
Через