на часы.
Вчерашний вызов в СКП, процедура опознание и даже возбуждение против него уголовного дела не то чтобы совсем не обеспокоили Олега Николаевича, но вызвали у него глубокое недоумение. Кириллов прекрасно знал, чем он связан с Михеевым. И если Олег Николаевич откроет рот, Кириллов загремит в лагерь первым и на много лет больше, чем Михеев. А тогда зачем вся эта мрачноватая комедия?
В два часа Кириллова не было. В два пятнадцать не было. Он появился только в двадцать минут третьего и не от метро, а откуда-то сбоку. Студент и студент в китайском пуховике и облезлой пыжиковой ушанке.
– Опаздываешь, Саша, это невежливо, – укорил Олег Николаевич. – Я тебе не влюбленный, чтобы ждать по полчаса.
– Я не опоздал. Пришел даже раньше вас. Провел некоторое оперативное мероприятие.
– Какое?
– На профессиональном языке оно называется контрнаблюдением. Вроде всё чисто, слежки за вами нет. Но на всякий случай давайте погуляем по бульвару.
Он подхватил Михеева под руку и повлек по пустынной аллее.
– Ну? – сказал Михеев. – Я жду. Что за цирк ты вчера устроил?
– Почему цирк? Совсем не цирк. Ты, Олег Николаевич, человек свободный, что хочешь, то и делаешь. А я служивый. Мне приказали, я выполняю.
– Не пори ерунды! Дела почти десятилетней давности по случайности не всплывают. Сначала какой-то аноним подбрасывает вам платежки, потом неожиданно появляется курьер…
– Но платежки настоящие, – заметил Кириллов. – И курьер настоящий.
– Таких анонимок приходят в СКП десятки, если не сотни! И только одной этой почему-то дают ход. Почему, Саша?
– Я и сам задавал себе этот вопрос. Ответ у меня только один. И ты его знаешь.
– Проплатили?
– Да, занесли.
– Кому?
– А вот об этом мы можем только гадать. Тому, кто может отдавать приказы следователям.
– Сколько?
– Олег Николаевич, ну и вопросы ты задаешь! Откуда я знаю? Много. У нас на мелочи не размениваются.
Михеев задумался. Это было похоже на правду. Во всяком случае, логически всё объясняло. Но кому понадобилось выстраивать против него такие сложные и очень дорогостоящие комбинации? Пятьдесят тысяч долларов, чтобы засветить его в «Финансах». Неизвестно сколько, но уж никак не меньше, чтобы всплыло это старое дело. Найти курьера в многомиллионной Москве и притащить его на опознание – тоже очень не даром. Был только один человек, способный на это. И этим человеком был Георгий Гольцов. Но почему, почему?! Он же ничего не знал. Он не знал ничего! А чего не знают, того нет.
– Ладно, Саша, хватит гадать, давай по сути, – предложил Олег Николаевич. – Можно закрыть дело?
– Всё можно. Кроме того, что нельзя, – привычной присказкой отозвался следователь. – Тут два пути. Можно потянуть время, чтобы к суду истек срок давности. Отмазка у меня железная: руки не дошли. Знаешь, сколько дел в работе у каждого следователя? Но могут не дать. Если мы правы и наверх занесли.
– Второй путь?
– Закрыть дело. За отсутствием состава преступления. Назначу повторную экспертизу, забашляем экспертов, они признают твои подписи на платежках подделанными. Курьер? А что курьер? Сколько лет прошло, мог и спутать.
– Сколько мне это будет стоить? – прямо спросил Михеев.
– Вон та пара, всё время идет впереди нас. Давайте отстанем… Тридцать.
– Тридцать чего? – не понял Михеев.
– Тридцать миллионов.
– Рублей?
– Не долларов же, – усмехнулся Кириллов.
– Вот это инфляция у вас! – восхитился Олег Николаевич. – Летом было три миллиона, а сегодня уже тридцать? Это же миллион долларов!
– А я предупреждал, что будет дороже. Тогда была доследственная проверка. Прикрыть её – как два байта переслать. Уголовное дело – совсем другой расклад. И не мне же в карман, придется делиться.
– У меня нет таких денег.
– Да ладно тебе, Олег Николаевич, прибедняться. Бедные люди в рейтинги «Финансов» не попадают. Отщипнешь от своих миллиардов, не убудет. Зато будешь спокойно жить.
– Я должен подумать.
– Надумаешь – дай знать. Скажи, что в ресторане «Пиноккио» на Кутузовском новый повар из Италии, я пойму. А теперь давай разбежимся. Ты еще погуляй, а я отвалю. Не нужно, чтобы нас видели вместе.
Кириллов исчез так же незаметно, как появился. Михеев дошел до пруда, прихваченного у берега ледком, бессмысленно поглазел на черную воду, замутненную снегом вперемешку с дождем, и вернулся к машине. Долго сидел в салоне, отогреваясь, молчал, наливался злостью. Злость превратилась в ярость. Николай Степанович с беспокойством поглядывал в зеркало заднего вида на потемневшее лицо хозяина.
– Шеф, с вами всё в порядке?
– Да. Поехали.
– Куда?
– На Дмитровку, в Генеральную прокуратуру.
II
Следователя СКП по особо важным делам, советника юстиции Кириллова арестовали в ресторане «Пиноккио» на Кутузовском проспекте в тот момент, когда он получал взятку в тридцать миллионов рублей от предпринимателя Михеева за обещание закрыть уголовное дело против него. Оперативники защелкнули на нем наручники, когда он собирался положить в карман вексель «Промстройбанка» на тридцать миллионов, только что заверенный подписью одного из вице-президентов банка. Вексель был выписан на предъявителя и мог быть беспрепятственно обналичен в любом отделении банка. Он был настоящий, вице-президент был настоящий, его подпись была настоящей, только поперек векселя специальным составом было написано слово «Взятка». Оно становилось видным в тот момент, когда её освещали специальным прибором. Что и было продемонстрировано всем присутствующим и понятым из официантов ресторана «Пиноккио».
Как все люди, имеющие неограниченную власть над другими людьми и привыкшие этой властью безнаказанно пользоваться, психика следователя Кириллова такого испытания, как неожиданный арест и помещение в одиночную камеру СИЗО «Лефортово», не выдержала. На первом же допросе он расплылся, как студень, жалобно говорил о больной маме, которая не сможет без него, о неработающей жене, на руках которой останутся двое малолетних детей, уверял, что всё это чудовищное недоразумение и что он покончит с собой, если оно немедленно не разъяснится. Но следователи и не таких видали.
Олег Николаевич Михеев в своих расчетах оказался прав, учтя нескрываемую вражду между Генпрокуратурой и Следственным комитетом. Следователь СКП Кириллов, взятый с поличным на взятке, был для прокурорских бесценным подарком. Теперь из него нужно было выжать все преступные связи и доказать, что Следственный комитет насквозь пронизан коррупцией, а в общем – что создание его и выделение из Генпрокуратуры было решением поспешным, непродуманным и подлежащим отмене.
Но тут следователи наткнулись на препятствие. Арестованный Кириллов признавал, что уголовное дело на предпринимателя Михеева фальсифицировал и возбудил лично сам, по собственной инициативе, из корыстных побуждений, не получая никаких указаний от своего руководства. Вряд ли он выгораживал свое начальство из любви к нему, тактика его было иная. Одно дело, когда