– Спасибо, миссис Рэйвенс, – откликнулся один из них. – Сейчас, только последнюю кипу утрамбуем и загрузим.
Лизетта отошла в сторону и, прикрыв рукой глаза от палящих солнечных лучей, с любопытством стала наблюдать за работой. За последние годы ручной труд на ферме сменился машинным; лаванду больше не жали серпами, сборочные комбайны заменяли десяток рабочих; кипы лаванды грузили не в старенький грузовик, а в новые тракторы с прицепами; а вот процесс перегонки и дистилляции остался прежним и требовал пристального внимания. Лизетта вошла в амбар, заполненный пахучими клубами пара. Голова кружилась от пряного запаха лавандовой пыльцы и меда, терпкого аромата нестойких компонентов, испаряющихся из перегонных кубов. Люк и Гарри напряженно всматривались в стеклянную колбу, где капля за каплей собирался драгоценный бледно-золотистый экстракт лаванды. Оборудование для перегонки и дистилляции Люк сконструировал сам, воссоздав и улучшив конструкцию «лебеденка», которым пользовался Якоб Боне в Сеньоне.
– Перерыв! – воскликнула Дженни, подбежав к отцу с братом.
Люк обнял дочку, и вместе они уставились на ароматную жидкость в колбе.
Гарри взглянул на мать и широко улыбнулся.
– Мам, экстракт превосходный!
– Да, – подтвердила Лизетта и строго свела брови. – А теперь все на отдых!
Они вышли во двор, где сборщики готовили очередную кипу свежесобранной лаванды к пропарке.
– Перерыв, перерыв! – сказала им Лизетта. – Гарри, принеси еще кувшин лимонада.
Сын кивнул и быстро взбежал по холму.
Люк торопливо выпил стакан холодного домашнего лимонада и с наслаждением вздохнул.
– Хорошо-то как!
Они с Лизеттой присели на траву в тени раскидистого дуба, чуть поодаль от сборщиков. Люк утер рот рукавом и взглянул на жену.
– Это наш лучший экстракт, – заявил он. – Повезем его в Лондон, на сертификацию.
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво сказала Лизетта. – По-моему, запах чересчур насыщенный, даже противно.
Люк рассмеялся и спросил:
– Там лимонад остался?
– Пей, Гарри сейчас еще принесет.
Работники устроили перекур, и Дженни принялась учить их игре в веревочку.
– Так откуда ты знаешь? – спросила Лизетта мужа.
– По опыту… – Люк пожал плечами. – Понимаешь, экстракт настолько чистый и прозрачный, что это сразу говорит о его качестве. Вдобавок, я чувствую свежесть лаванды, в аромате нет ничего вяжущего.
– Ох, а у меня от него голова разболелась, – заметила Лизетта.
– Конечно, он слишком концентрированный, но, если честно, я в жизни не встречал лучшего экстракта.
– Никогда? – изумленно спросила она.
– Никогда, – подтвердил Люк. – Наверное, все дело в белой лаванде. Во Франции ее не признают и для перегонки не используют.
– Похоже, Гарри заслужил благодарность, – улыбнулась Лизетта, обнимая мужа.
– Конечно. Но в первую очередь благодарить надо Сабу. Это она сберегла семена.
Лизетта затаила дыхание – Люк очень редко вспоминал свою приемную семью.
Подошел Гарри с кувшином лимонада, наполнил стакан отца.
– Мам, папа тебе уже сказал? – спросил мальчик.
– О чистоте Гарриного зелья? Он только об этом и говорит, – ответила она.
– Ты не представляешь, как это здорово, – рассмеялся Гарри. – Папа отвезет экстракт в Лондон, на сертификацию, а потом мы будем продавать его во Францию.
– Подумать только! – улыбнулась Лизетта. – Круг замкнулся.
– И в этом – твоя заслуга, – неожиданно сказал жене Люк и победно поднял стакан. – Ребята, у меня есть тост. Давайте выпьем за мою красавицу-жену, которая уговорила меня приехать в Тасманию и выращивала здесь лаванду. Безумный план удался: теперь мы готовы к промышленным поставкам.
– За Лизетту! – дружно воскликнули работники.
– Ох, прекратите! – Лизетта смущенно потупилась.
– Твое здоровье! – сказал Люк. – В июне мы с тобой поедем в Лондон.
Лизетта восторженно ахнула, и Люк лукаво подмигнул жене.
* * *
К началу февраля лаванду убрали с полей, семена сохранили для посева на будущий год. Урожай 1963 года еще необходимо было оценить, но самая трудоемкая работа осталось позади. Наступило знойное австралийское лето – время отдыха. Лизетта уговорила Люка отправиться на рыбалку вместе с Томом.
Люк очень не хотел расставаться с семьей, особенно теперь, во время каникул, когда Гарри и Дженни с радостью забросили книжки, а Гарри швырнул свои школьные ботинки через весь двор.
– Ну что, полегчало? – спросила у сына Лизетта.
Тот счастливо закивал.
– А теперь пойди и отнеси их в дом, – рассмеялась она.
Гарри очень огорчился, узнав, что отец уезжает рыбачить.
– Что, папы дома не будет? – огорченно спросил мальчик.
– Ему надо отдохнуть, побыть с друзьями, – объяснила Лизетта. – Он и так никогда с фермы не уезжает.
– Он же в Лондон собирается, – напомнила Дженни.
– Поездка в Лондон – это работа, – укоризненно сказала Лизетта. Дочь с хитринкой поглядела на мать, но Лизетта не сдавалась: – Послушайте, у отца мало друзей.
– У него вообще друзей нет, – встряла Дженни.
– А как же Том? – удивленно спросила Лизетта.
– Том не считается, он почти как родственник.
– Ох, Дженни, прекрати! – вздохнула Лизетта. – Отцу надо развеяться, побыть с приятелями. У Тома много знакомых в окрестностях Хобарта. И вообще, обидно, что со мной, оказывается, вам неинтересно.
– Мам, я не это имел в виду, – ответил Гарри.
– Знаю, – улыбнулась она. – Пусть едет, не нойте. Дня через три вернется.
Дети нехотя согласились, что отцу полезно отдохнуть, и выбежали во двор.
– К четырем часам возвращайтесь! – окликнула мать вдогонку.
Гарри и Дженни побежали по тропинке, обсаженной африканскими тюльпанами: тяжелые соцветия помпонами висели на длинных зеленых стеблях. Густой запах лаванды сменился пьянящим ароматом роз.
– Через неделю каникулы кончатся, меня снова в школу отправят, – уныло вздохнул Гарри.
– Хорошо тебе, ты уже взрослый, а мне пятнадцать еще когда будет! – откликнулась Дженни.
– Не ной! Дома здорово, а в школе-интернате…
– Зато она в Лонсестоне, – завистливо напомнила Дженни. – А вообще я хочу, чтобы меня послали учиться в Хобарт. Или даже в Мельбурн.
– Ага, размечталась! – фыркнул Гарри. – Мама никогда не согласится.
– Зато папа согласится.
– Ну конечно, папа ради тебя на все готов, но…