Я смотрела на него сквозь глаза, затуманившиеся от слез. Я так сильно хотела поверить ему, но боль была слишком глубокой, чтобы быть стертой несколькими легко сказанными словами.
Ты дополняешь меня, Порция, разве ты не чувствуешь этого? Его глаза были наполнены огнем, но это не было просто верхушкой страсти, что полыхала в нем. Это правда, я любил в прошлом, но теперь знаю, что только ожидал времени пока ты войдешь в мою жизнь. Ты — моя жизнь, любовь моя. Я не смогу существовать без тебя.
Я разразилась нехарактерными для меня слезами от таких прекрасных слов. Мне не нужно было глядеть в лицо Тео, чтобы понять, что он подразумевал этим — его эмоции окружили меня, сливаясь с моими собственными, пока стало невозможно сказать, где его и где мои.
Его поцелуй не только воспламенил мои губы; он глубоко опалил мою душу. Я отдала себя ему, отдала до последней частички, но не став при этом, ни на частичку меньше. Мое сердце пело, когда я пила сладость его рта, наполнявшую меня таким восторгом, что я на мгновение всерьез подумала, что взорвусь от счастья. Я хотела рассказать ему, что я чувствую, что он значит для меня, как теплое зернышко любви выросло в чувство, что осветило все уголки моей души, но слова не приходили. Вместо этого, я перелила в него каждую эмоцию, которой обладала.
Ты не обязана говорить это, любимая. Так же как ты знаешь, что я чувствую к тебе, так и я могу читать твои эмоции.
Хорошо, потому что это немного смущает влюбиться так быстро в мужчину, которого хотела увидеть в тюрьме только несколько дней назад.
Тео хихикнул в моем мозгу, когда его язык продолжил лениво исследовать мои рот.
Может быть это судьба? Нам было предназначено быть вместе.
А у нас есть на это время? — спросила я, когда его рот двинулся по моей шее процеловывая жаркую тропинку вниз к моей ключице.
Не пойми меня превратно, я полностью за это, но если кто-нибудь принесет нам еду и ты говорил, что думаешь здесь есть человек с которым мы могли бы поговорить об убийствах перед слушанием, у нас есть время на…ээ…
На дикие, необузданные любовные ласки?
Точно.
Он застыл на мгновение, его голова приподнялась и слегка склонилась на бок, как будто он прислушивался.
— Мы продолжим через мгновение, — сказал он, слегка вздыхая, когда поднимался с меня.
Кто-то постучался в дверь. Я спрыгнула с кровати и поправила рубашку, надеясь, что я не выгляжу так, будто мы делали то, что делали.
— Ваша еда, — сказала пожилая женщина, передавая Тео поднос с закрытыми тарелками. Он поблагодарил ее, когда она уходила, поместил поднос на стол и поднял крышки с тарелок. Аромат жаренного мяса и чеснока наполнил комнату.
Он снова вздохнул.
— Ростбиф. Один из моих любимых. Мне уже недостает этого.
— Ты не можешь больше есть никакую нормальную пищу?
— Могу, но Кристиан предостерег меня против этого, пока я не стал более привычен к своей кровожадности. Видимо это требует дополнительных усилий для переваривания пищи и не рекомендуется для новых…ээм…новобранцев.
Вина резко ударила меня.
— Я сожалею…
— Прекрати, — прервал он и притянул меня в объятья. Его глаза сияли теплом, что согрело меня до кончиков ног. — Я настаиваю, чтобы ты прекратила чувствовать вину за это.
— Хорошо, наименьшее, что ты можешь сделать это позволить мне накормить тебя, — сказала я, наклоняя голову так, чтобы шея была предоставлена ему. — Суп подан!
— Нет, поешь первой. — Он отстранился и указал мне на кресло у стола.
— Ты же голоден. Мы позаботимся о тебе, а потом поем я.
— Ты так же голодна. Ты первая.
Упрямый взгляд на его лице заставил меня улыбнуться. Я пошевелила бровями и призвала мой самый лучший хитрый взгляд.
— Ах, но я жажду большего, чем просто ростбиф.
Рискованная вспышка расцвела его глаза. Он посмотрел вниз на поднос с едой. Я тоже. На подносе находились две тарелки с ростбифом, картошкой и разнообразными тушеными овощами. Здесь также был хлеб и какие-то маленькие шарики, которые насколько я помнила по предыдущим обедам в трактире, были йоркширским пудингом. В стороне стояла тарелка с двумя кусками пирога, обильно покрытыми глазурью.
— Ты не одна из тех людей, кто сначала съедают десерт? — Спросил Тео, когда я улыбнулась и подняла тарелку с пирогом.
— Нет, обычно я так не делаю, но я готова нарушать правила время от времени. — Я перенесла пирог на прикроватную тумбочку, погрузила палец в глазурь, прежде чем сунуть его в рот и облизать преувеличенно обхватывая языком.
— Ммм. Глазурь из сливочного сыра, моя любимая. — Я вскинула брови ожидая увидеть, примет ли Тео игру.
Он взглянул на кровать, взглянул на пирог, потом на меня. Прежде чем я смогла сказать «глазированный нефилим», он был раздет, лежал на кровати с раскрытыми для меня объятьями.
— Ты уверен, что у нас есть время? — Спросила я, глянув на часы.
— Для этого? О, да. И если бы не было, мы нашли бы его.
Я рассмеялась, когда начала снимать одежду, в моем сердце разрасталась любовь. Как жизнь могла быть настолько перевернутой вверх дном, такой беспорядочно запутанной и все же такой удивительной?
«Свалившейся с потолка», напомнил мне рассудок. Просто «свалившейся с потолка».
Глава 14
— Ты все еще со мной, любимая?
— Еле-еле. Это был последний раз, когда ты опрокинул на меня глазурь.
Тео лежал на спине пресыщенный с весьма самодовольным взглядом на лице, шевеля бровями и напевая веселую песенку, о покрытых глазурью половых органах.
— Ты, как мне, конечно же, показалось, наслаждалась этим.
— Это, мой обожаемый клыкастик — преуменьшение года. Ты уверен, что сыт? Ты, похоже, потратил больше времени на приемлемые действия, чем на обед.
— Я сыт. Я полностью удовлетворен. И истощен физически, — сказал Тео, вяло махнув рукой. Его глаза были закрыты, лицо расслабилось, когда он лежал рядом со мной на кровати восхитительно обнаженный. Я провела пальцем вниз по одному из его бицепсов, заставляя ухмыльнуться сонной улыбкой.
— Тогда подремли, красавчик. Ты, несомненно, достаточно упорно потрудился.
— В самом деле, хотя это был труд во имя любви. И должен признать, ты слегка помогла. — Он зевнул.
— Слегка, ха? — Я ущипнула его за сосок. Он притворно захрапел.
Множество приятных отголосков, что ожили в моем теле, были еще одним напоминанием о невероятных ощущениях созданных нашей любовной близостью. Я нежно обвела контуры его лица, мой палец пригладил разлет его удлиненных, изогнутых бровей, вниз к его высоким скулам и аристократическому носу. Его губы слегка изогнулись, когда я легко коснулась их кончиками пальцев, оставляя меня вновь удивляться, как что-то столь обычное как рот, может подарить так много удовольствия.