От вида её красивых ягодиц поднялся не только я сам.
Стоит ли говорить, что вещи собирать пришлось рано утром. Ночью было не до этого.
Май 1984 года, аэродром Дзёмги.
Тесный кабинет командира 61го истребительного полка не мог вместить всех желающих попасть к нам на беседу. Поэтому Гелий Вольфрамович сначала просматривал личные дела отобранных местным командиром лётчиков и вызывал уже на беседу.
Подполковник Ребров, просматривая личные дела, совещался то со мной, то с Вигучевым, то вступал в спор с Хрековым, не боясь его высокого положения и звания.
— Первый класс, орден Красного Знамени. Ещё и сам хочет в палубную авиацию. Чем тебе не подходит, Вольфрамыч? — возмущался генерал, когда Ребров отодвинул в сторону личное дело очередного лётчика.
— Вот именно, что он первый класс. Он всё может и умеет. А нам с Родиным и Вигучевым придётся их учить азам посадки на палубу. Мне Родин показал, по какой глиссаде надо заходить на палубу, так я чуть не обделался сначала! Все свои не отданные супружеские долги захотел отдать. Причём разом. Так жить захотелось.
Я стоял у окна вместе с Вигучевым и тихо посмеивался над перепалкой двух характерных личностей. Как раз в кабинет вошёл один из кандидатов на место в корабельном полку. При первом взгляде на него, я не понял, как этот старший лейтенант вообще выдерживает перегрузку.
— Сосиска в тесте, а не истребитель, — возмутился Ребров, когда увидел перед собой кандидата.
Вигучев, как и я, с трудом сдерживал смех, слушая ёмкие высказывания Вольфрамовича.
— Ты как с авианосца летать собрался, Голубь? — спросил Ребров, назвав по фамилии старшего лейтенанта.
Хреков, который сидел в камуфлированном лётном комбинезоне, вращал в руке пачку «Мальборо» и тоже ждал ответа на поставленный вопрос.
— Да, вот так. Как все, — ответил Голубь.
— Как все, это значит, как эти двое за моей спиной. Они с трудом выдерживают перегрузку на посадке. А тебя, сизый, раздавит в первом же заходе. Как подтянешь физуху, так и поговорим, — отправил парня Ребров.
Если честно, на лице старлея не читалось разочарование.
— Когда успел Реброву корабельную глиссаду показать? — шёпотом спросил у меня Георгий Вигучев.
— В Иркутске побывали на заводе. Там и подлетнули на МиГ-23. Помнишь, когда он всё меня сравнивал с Чкаловым и грозился рапорт написать на увольнение? — улыбнулся я.
— Ага. Я сам после первой посадки по корабельной глиссаде, какие только бумаги не собирался написать.
— С тобой он как слетал? — спросил я, вспомнив, как вчера Ребров сделал пару вылетов с Вигучевым на Су-27КУБ.
— Нормально. Пару раз всего сматерился, но потом ничего. Вообще, для его немолодого возраста, он в отличной форме.
Ребров продолжал сравнивать некоторых лётчиков с беременными тараканами, поскольку они, по заверениям командира 61го полка, не могли подтянуться и 10 раз на турнике.
— Он как воевать собрался? Внешним видом пугать, — ворчал Хреков.
Командир полка, который тоже присутствовал в кабинете, был красный, как знамя. Его полк считался лучшим в округе, но сейчас он уже так не думал. После таких возгласов от Хрекова, можно и на гневный акт проверки нарваться.
В кабинете появился ещё один лётчик. По всем параметрам он вполне подходил. Молодой, спортивного телосложения. Командир полка его хорошо охарактеризовал.
— Ладно. Тогда расскажи, друг мой, как ты будешь справляться с вероятным противником? С палубным самолётом С-14, например.
Ребров выдумал название специально. И, судя по очень серьёзной мозговой деятельности вошедшего лётчика, он подвоха не заметил.
— Так, ну вот, я встану в вираж. Стою, стою, стою, стою. Потом пикирую, пикирую, пикирую. Затем захожу, захожу, захожу, — показывал манёвры молодой парень.
Вигучев уже не сдерживал улыбку, а мне стало грустно от увиденного.
— Малыш, вот ты иди, иди, иди. И не куда-нибудь, а к чёртовой матери, — сказал Ребров и закрыл личное дело лётчика.
Второй день в полку, а найти кого-нибудь толкового не получается у нас. Хреков уже на нервах.
— Полковник, ну что, у тебя нет хороших лётчиков? — возмущался генерал.
— Да вы поймите, что они есть. Только они вам по возрасту не подходят. Из молодых вот только эти.
В дверь постучались, и в кабинет заглянул ещё один молодой лётчик в сильно потёртом синем комбинезоне.
Я внимательно посмотрел на вошедшего. Широкие плечи, стройное тело и большие кулаки с мощными пальцами. Парень явно занимался единоборствами.
— Товарищ полковник, разрешите войти? — спросил разрешения парень.
Хрекова аж перекосило от такой дерзости. С другой стороны, у него на лице не написано, что он генерал. Форма лампасов тоже не имеет.
— Это что за борзое создание⁈ — взревел Андрей Константинович.
— Дядя, не нервничайте. В вашем возрасте это вредно. Я к командиру полка пришёл, — спокойно произнёс парень.
В кабинете воцарилась тишина. Командир полка сощурился, ожидая взрыва атомной бомбы. Настолько сейчас был раскалён Хреков. Мне кажется, что от напряжения у него глазной протез сейчас выскочит.
— Сынок, ты офонарел⁈ На губу у меня поедешь. Причём на Сахалин. А обратно займёшься плаванием в открытой воде.
К парню пришло понимание, что в кабинете старший явно не командир его полка.
— Эм… предлагаете мне переплыть Татарский пролив? — спросил молодой.
— Приказываю! — крикнул Хреков.
— Товарищ генерал-лейтенант, это лейтенант Борзов Георгий Анатольевич. Мной направлено представление об увольнении этого человека из рядов Вооружённых сил. Дисциплины никакой, летать не хочет, ведёт неправильный образ жизни.
— Товарищ полковник, я…
— Молчать, Борзов! Фамилия у тебя говорящая. Значит, так! Передайте мне на него документы. Я быстрее справлюсь с его увольнением, — громко сказал Хреков.
Как-то странно это всё. Чего бы Борзову заходить в кабинет к командиру, зная, что тот его увольняет? Я подошёл к Реброву и посмотрел на список. В нём была и фамилия Георгия. Пока Хреков разбирал на молекулы Борзова, я быстро пролистал личное дело парня.
— Родин, по диагонали читаешь, что ли? — спросил Гелий Вольфрамович.
— Ищу несостыковки.
Борзов был перворазрядником по борьбе. В училище учился плохо, но лётная практика у него на отлично. Характеристика с учебного полка тоже двоякая: поведение неудовлетворительное, но летает отлично. А в полку вылететь не успел самостоятельно. Кому-то не понравился. Из всех входивших в кабинет он мне показался самым подходящим. Его ещё не успели научить, как жить по уставу, и летать по наставлениям и методичкам.
— Кругом! К чёртовой матери! — крикнул Хреков.
Борзов развернулся и направился к двери. Я быстро проскользнул к генералу, который ещё хрипел от злости.
— Андрей Константинович, стоп машина! Полный назад. Он нам нужен, — шепнул я ему.
— Родин, ты сдурел? Решение принято.
— Правильно. Вами принято. Вам его и возвращать. Не могу же я оспорить решение генерала.
Хреков запыхтел, как паровоз, пытаясь превозмочь своё негодование. Он вцепился руками в стол, который тут же завибрировал. Тряска была такая, что личное дело Борзова съехало и Ребров, в последний момент поймал его.
Глава 21
Командир 61го истребительного полка внимательно смотрел на генерала. Ребров в спешке листал документы Борзова, пытаясь понять, что сподвигло меня заступиться за лейтенанта. Я обернулся на Вигучева в надежде, что тот скажет своё мнение.
Но Георгий на тёзку внимания не обращал. Лётчик КБ Сухого продолжал смотреть в окно. За окном Су-27 выполнял пилотажный комплекс. Наблюдать за очередной полупетлёй моему коллеге было гораздо интереснее. И осуждать я его за это не могу.
— На месте стой, — прорычал сквозь зубы Хреков.
— Есть, товарищ генерал, — повернулся к нам Борзов и вытянулся в стойку.
Хреков скривился и посмотрел на меня. Он молча показал на лейтенанта, намекая, что я должен что-то сказать ему.