— Сергей это и имел в виду, — посмеялся Федотов.
Во всей этой истории для меня главное, что Иван станет Героем Советского Союза.
— Ничего больше не скажешь, Сергей? — спросил у меня Федотов.
— А что я должен говорить? Жаловаться? Так меня ещё ничем не наградили, — посмеялся я.
— Наградят. Указ о награждении тебя орденом Ленина подписан. А могло быть… — начал объяснять Белкин, но я его недослушал.
— Что есть, то есть, Анатолий Ростиславович. Не за ордена и медали делаю свою работу. Главное, что я никогда не подводил вас и весь коллектив фирмы. Страну не предавал. Работал и служил только во благо Родины. Так и буду продолжать делать.
Белкин кивнул и отпустил всех, кроме меня.
— Сергей, моё мнение, что подобная несправедливость произошла по иной, весьма банальной, причине. Знаешь какой?
— Предположу, что руководство Министерства Авиапрома решило, что посадить на палубу истребитель — не на войне подвиг совершить.
— И по этой причине тоже. Личную неприязнь кого-то в Министерстве Авиапрома не рассматриваешь?
— Это мелочно для больших начальников. Предлагаю закончить уже обсуждать. Если всё получиться, то быть награждённым орденом Ленина — очень почётно.
— Получится. Тут уж я прослежу. Если у тебя есть какое-то пожелание, то могу помочь. Хочешь в отпуск?
Заманчиво. Оценит ли Вера, которая отчего-то хмурая уже третий день. До нового этапа испытаний в Крыму больше двух месяцев, так что можно и об отдыхе подумать.
— Было бы хорошо.
— После награждения напиши заявление. Даю тебе месяц, а потом с новыми силами работать на благо палубной авиации, — улыбнулся Белкин, пожал мне руку и отпустил.
К вечеру поступила команда быть на завтра готовыми к награждению. Я шёл домой через лес и размышлял, как завтра буду стоять в одном из залов Большого Кремлёвского дворца. Уже представил, как нужно подготовить костюм. Не мешало бы пару фраз для выступления сочинить.
Открыв дверь квартиры, я был в предвкушении того, что сейчас обрадую Веру завтрашним вызовом в Кремль для награждения. Но первое, что почувствовал, было отсутствие аппетитного запаха еды. Такого ещё никогда не было.
— Верочка, я дома, — громко сказал я, но мне никто не ответил.
На крючке в прихожей не висело светлое пальто жены, и отсутствовали туфли. В комнате не горел свет. Магнитофон и телевизор были выключены. Веры однозначно нет дома.
Я поднял руку и проверил время на часах. В такой час супруга уже вовсю готовит ужин, но её нет. Можно было бы не волноваться за неё, да только подобное случилось впервые. А если вспомнить, что она странно себя ведёт несколько последних дней, то мысли в голове начинают путаться.
Раздевшись, решил подготовиться к завтрашнему дню. Чёрный костюм, который я не надевал со дня вызова в посольство Анголы, висел в стороне от платьев Веры. Рядом с ним парадная форма синего цвета со всеми наградами. Теперь к этим медалям и орденам добавится ещё — высшая государственная награда Советского Союза.
Как только разобрался с одеждой, решил приготовить поесть. Всё же, Вера придёт проголодавшейся. Но чем дольше я чистил картошку, тем на улице становилось темнее. Я не выдержал и направился к телефону.
Только поднял трубку, как открылась входная дверь. С широкой улыбкой на лице вошла Вера.
— Ой! Серёжа! Напугал меня. Ты чего тут стоишь? — схватилась она за сердце, увидев меня.
— Вообще-то, тебя жду.
— Мне уже страшно. Ты бы нож и телефонную трубку опустил.
И правда, в правой руке был нож, которым я чистил картошку. Он явно лишний при встрече жены. Повесив трубку, я вернулся на кухню. Думал, что сейчас Вера зайдёт и расскажет, где задержалась.
Однако, она первым делом отправилась в душ.
— Я быстро. Ты решил меня ужином порадовать? — кричала Вера из ванной, пытаясь быть громче воды и шипящего масла на сковороде.
— Ага.
— Ты ж мой молодец. Я так устала на работе. Хотела тебе предложить сегодня разгрузочный вечер устроить. Сил нет готовить.
Интересно! Раньше были, а вот сегодня пропали. И не припомню, чтобы после работы Вера сразу шла в душ и принимала его. Старался себя не накручивать, но пока есть сомнения — на работе ли была Вера. Да и как можно не поесть, если так плотно поработала? Тут слона впору съесть и не наешься, а она «разгружаться» собралась.
В зале в это время уже работал телевизор, где по Первой программе шёл концерт. На сцене Иосиф Кобзон распевал великую композицию про мгновения, которые «свистят, как пули у виска». Глубокий голос народного артиста заставил меня даже позабыть о жарящейся картошке.
А другая песня, исполненная вживую Верой, вернула к реальности.
— Белая ночь опустилась как облако. Ветер гадает на юной листве, — напевала она, выходя из ванной.
Эта композиция группы «Форум» в этом году только увидела свет. По телевидению её ещё не крутили.
Аромат Вериного шампуня смешался с запахом жареной картошки. Волосы она собрала на голове, завернув их в подобие чалмы из полотенца.
— Серёжа, ты молодец! Так и быть, я покушаю, — радостно заявила Вера.
— Рад, что у тебя появился аппетит. Как на работе дела?
— Всё нормально. Готовимся к празднику.
— Поэтому задержалась? — спросил я.
Веру мой вопрос не обрадовал. Она насупилась и недовольно стала отвечать.
— Дел много. Я и не одна была. Там ребята со мной работали. Их человек пять было, и все такие молодцы.
Были и были. Вера такой акцент сделала на мужчинах-коллегах, будто хочет у меня приступ ревности вызвать.
— А нам объявили, что в августе в Крым опять. Будем помогать лётчиков палубных на крыло ставить. Испытания во Владимирске продолжаем…
— Родин, я не спрашивала тебя о ваших планах.
— Мы день за днём работаем на лётной станции. И это важная работа сейчас. Ещё есть новость…
Хотел я рассказать про орден, но Вера меня недослушала. Сорвала с головы полотенце и вскочила с места.
— Я работала в мужском коллективе, мне оказывали знаки внимания. Ах да, мне ещё шоколадку подарили. Можешь мне не готовить. Наелась, спасибо!
Вот и поговорили. Аж самому есть перехотелось. Через пару минут, когда картошка приготовилась, на кухню вернулась Вера.
— Ты не понимаешь, Серёжа, что ты всегда со своими самолётами. Я тебя даже на нормальную ревность раскрутить не могу. Другой бы уже рвал и метал, а ты спокойно спрашиваешь — где я была. Когда увидела тебя в коридоре с ножом, обрадовалась, что ты так заревновал, что за колющие предметы хватаешься. А ты опять о самолётах! Надоело, авиатор ты наш!
После этого она ушла в ванную, включила воду и долго не выходила оттуда. Какая муха её в последние дни укусила, трудно сказать. Даже не выслушала, что завтра меня в Кремль вызывают.
Утром, я в очередной раз собрался очень рано. Одевшись в строгий костюм, я постоял перед зеркалом, проверяя всё ли у меня в порядке. За спиной показалось заспанное лицо Веры.
— Как будто в Кремль собрался, — улыбнулась жена, поправив мне воротник.
— Так и есть. Сегодня вручение наград.
Вера тут же поникла.
— Извини, пожалуйста. Вчера некрасиво получилось. Ты меня и накормить хотел, а я со своими нервами.
Жена поцеловала меня и обняла. Она ещё не проснулась полностью, поэтому тяжело стояла на ногах.
— Ладно. Всё в прошлом. Мне торопиться нужно, — ответил я и пошёл к двери. — У тебя завтра день рождения. Что хочешь в подарок получить?
— Чтобы мой муж рядом был весь день. Это будет лучше всего.
Я сразу прикинул в голове, что на завтра у меня запланированы несколько задач. Сделать нужно пару вылетов на «корабелке», которую пригнали с завода. Этот борт первым уйдёт в формируемый корабельный полк истребителей. Задерживать его нельзя. Но и подарок надо сделать супруге.
— Так и будет. Обещаю, что буду с тобой рядом завтра, — ответил я.
Вера бросилась ко мне и прижалась, повиснув на шее. Чувствуется, что ей очень нужно было услышать это обещание. А мне теперь надо бы подумать, как соскочить с работы. И я понимаю, что этого сделать практически невозможно.