трезво судить о вашей совместной мощи.
— Мы и есть кусок Пакшена, — мрачно проговорил я.
— Вот именно, — поддакнул Конральд. — И то, что ты это понимаешь — большой тебе плюс. Хочу сказать, что мое доверие ты заслужил еще раньше, когда не стал разбрасываться жизнями собственных соратников. Значит, нам будет с тобой проще достичь мира.
— Не в регионе, — уточнил я, — а вообще? И какой ценой?
— Ценой технологий, — вернулся Мьелдон. — У нас есть свидетельства того, что несколько десятилетий тому назад была большая война Севера и Юга. Они косвенные, их мало и потому почти никто не говорит о том, что произошло всего лишь сорок лет тому назад. Ты про это тоже знал.
— Напомни, — попросил я, чувствуя, что для познания этого мира мне потребуется целая зима — и то, если я найду какие-нибудь источники информации.
— Слушай. Южные города, включая Улерин собрались и пошли войной на Север. Причин не назову. Сложная там была ситуация. Но полегла почти вся объединенная южная армия.
— Это же примерно в те сроки укладывается, как говорил Отшельник. Что раньше была большая война, — начал вспоминать я, — что было довольно много всякого… война, от которой он якобы сбежал!
— Ну, этим он тебя и одурачил, Бавлер, — напомнил Конральд. — Но это не значит, что он не упоминал событий, которые действительно имели место. Поэтому да, вероятно, он тоже говорил про ту войну.
— И на ее фоне все нынешние столкновения, даже то, что происходит сейчас по границе Пакшена и Мордина, — уточнить Мьелдон, — это всего лишь региональный конфликт.
— Так нам его надо погасить, а не распалять, — ответил я, прикинув, что при продолжении войны людей погибнет немало.
И вообще, зря я решил поддерживать боевой путь решения конфликтов. Надо пытаться идти к миру другой дорогой. Подраться смогут и без меня. Только вот как заставить Миолина согласиться на мир, когда часть земель захвачена Мордином?
С другой стороны, у противников сейчас крайне мало ресурсов для продолжения активных действий. Но не магией же пользоваться, чтобы достичь хоть какого-то перевеса?
— Заставили же мы тебя крепко задуматься, — проговорил монах. — Слушай, та война кончилась полнейшим разгромом, но дальше Север не пошел. Он мог бы захватить все эти города. Но не стал. И это — загадка. Причем полнейшая. Нет толком никаких записей, только разрозненные и очень редкие свидетельства людей, которых уже нет в живых. Говорили про мощное оружие, которым владеет Север.
— Долгая и тернистая дорога к миру, — пробормотал я, представив масштабы. — Ладно. Я понял. По Нируде нам нужен полноценный мир. И, мне кажется, наш Совет придумает, что можно сделать, чтобы заставить две армии перестать убивать друг друга.
— Все немного хуже, Бавлер. Дробление продолжается. Мы не можем распылять усилия, — продолжал Мьелдон. — Я в курсе, что правитель Пакшена сейчас находится не в городе, а стоит на реке. Город остался без правителя — и это вызывает вопросы. Более того, Поляны это тоже не одобряют. И, поговаривают, что Неогон намерен взять власть в Полянах полностью в свои руки, отделиться от Пакшена и встать в противовес лично тебе, Бавлер.
— Откуда ты все это знаешь⁇ — не переставал удивляться я.
— У меня свои методы, — ответил Мьелдон. — Отшельник оказался змеей, пригретой на груди. Не исключено, что он прошел через Поляны, создав проблем всем нам.
— И ты говоришь об этом только сейчас⁈
— По крайней мере, до этого мы толком не знали, что ты делал и как попал сюда. Сейчас, — Конральд шумно пролистал тетрадку, — мы нашли твой старый дневник.
Глава 17
Глобальные изменения
Сундук было решено оставить здесь до прихода наших. То есть, ему надлежало находиться в хижине по меньшей мере еще неделю. Почти тридцать километров со скоростью в пятьдесят метров за полчаса — и то с перерывами, то есть, не больше полукилометра в день на одну бригаду.
Количество бригад, плюс более редкий лес вдали от Рассвета — вероятно, за неделю получится пробиться. Вопрос теперь был в том, что бревна надо поставлять.
Мы практически бегом вернулись обратно — без остановок, да еще при помощи сферы Мьелдона наша дорога заняла около пяти часов. Все равно вернулись к бригадам еще затемно.
Люди отдыхали, растянув палатки прямо на телегах. Все, как я и планировал — так до них не доберутся дикие звери, а количество охраны вокруг импровизированного лагеря будет минимальным.
— Все нашли, что хотели? — сонным голосом спросил Латон.
— Конечно, — я одернул костюм. Здоровяк оценивающе присмотрелся:
— Тот еще модник, — выдал он и задремал.
Кто еще не спал, предложил мне остаться, но не было времени. Я получил не только ответ на один из самых важных вопросов, но еще и новые вопросы. А ответы на них, как и путь их поиска, были куда сложнее. Требовалось как можно скорее начать решать новые проблемы.
В Рассвете у меня было немного времени перед тем, как встанет солнце — спать совсем не хотелось, поэтому я прилег, не закрывая глаз.
Масштабный мир, роль Отшельника, который однозначно знал, кто я такой, единый север, который не давал развиваться югу. Можно было не сомневаться в том, что мир сошел с ума очень давно.
А я всего лишь оказался песчинкой, которая попала в жернова этой адской машины. Хотя, если подумать, совсем нет. Песчинку бы без труда перемололи, а пыль развеяло ветром.
От меня же попытались избавиться. Затем — замедлить? Перенаправить? Завербовать? Не все слова, которые вспыхивали у меня в голове, были мне полностью понятны. И все же. Я жив. Отшельник — бежал.
Почему он не убил меня тогда? И почему Мьелдон с Конральдом — друзья, хотя абсолютно разные? Что за единое прошлое? Я покрутился на кровати и уставился в окно — за стеклом еще ночь. Значит, времени на раздумья будет предостаточно.
— Все это неважно, — сказал я сам себе вслух.
Старой тетрадки не хватало. Новую я хотел посмотреть, но освещения не было. К слову, Конральд успел ее пролистать, но записей там не было. Вырванные листы с корнем лишили тетрадь половины толщины.
Похоже, что старик не выжил из ума, даже сентиментально сохранив мои вещи. Но откуда тогда на