вспоминая уж точно не всякое доброе-славное. — Платили нормально. Но вот то, что приходилось за эти деньги делать… Нет, прости. Об этом рассказать не могу, даже если захочу.
— Почто так? — решил уточнить и вместо ответа она высокий ворот платья оттянула и шею показала.
А точнее то, что на ней было вытатуировано. Большие буквы «СЧ», перечёркнутые жирным крестом. Что удивительно, такой же символ я приметил и на её астральной сущности, прямиком на том месте, где у громады каменной предполагалось шее находиться. Я ещё тогда, у пруда, подумал, что это может значить, но теперь мне Елизавета сама поведала.
— Я дослужилась до второго ранга. «С», это как солдат, а буква «Ч», это значит чуящий. Короче, ищейкой я была, но когда уволилась, вкололи мне инъекцию о неразглашении. Если захочу рассказать о секретной информации, полученной в период службы, то не смогу. Дыхание остановится, вплоть до обморока.
— Это они радикально, — посетовал на столь суровые методы. — Что же там было-то такое, чего рассказывать нельзя? Неужто прям совсем ничего сказать не можешь?
— Да грязь там была, Семён. — докурила она уже вторую травяную сигарету, сильными пальцами туша окурок в пепельнице. — В этой грязи я и барахталась, алмазы хватая. Последним делом оперативным вот девок своих из беды вытащила и сама погоны сорвала. К тому времени я уже достаточно средств заработала, чтобы для себя начать жить. И пока, тьфу-тьфу, хватает.
— Да ужжж… — подёргал я себя за бороду седую. — И долго копить пришлось?
— Тридцать лет, Семён, — печально улыбнулась подруга моя, крутя в пальцах третью сигарету. Но всё же подумала-подумала и убрала её обратно в потайной кармашек. — Тридцать лет им отдала, пока новый смысл жизни не встретила.
— Это ты про девочек? — подметил точно и получил кивок.
— Про них, бесовок. Хоть маюсь с ними знатно, волнуюсь и переживаю за них, но они у меня хорошие. Даже когда подслушивают вовсю, когда им велено по комнатам разойтись. — повысила она голос в сторону одного из входов на кухню и оттуда тут же смехом и говором девичьим прыснуло.
И вот ведь действительно обоняние у подруги моей обострилось. Даже я не услышал-не почуял, как девушки подкрались и у входа спрятались. Мог бы зрением тонким увидеть, да только всё внимание в беседе находилось, об остальном и не думал.
— Ой да ладно тебе, маменька. Чего за нас волноваться-то? — грациозно вышла из за поворота рыжеволосая девчонка и прямиком к Елизавете направилась, обнимая крепко. — Мы же уже не маленькие, за себя ответить можем и цену себе знаем.
За ней все остальные потянулись и одновременно радуя меня и немного печаля, каждая себя халатом цветным прикрыла. И вот ведь не думал и не гадал, что в свои то годы на женскую красоту среагировать сумею. Да и как тут не, когда девушки в самом расцвете своём. Лет по двадцать — двадцать пять, не больше.
— Ох Яра, ты-то точно знаешь, — ответила ей Елизавета, сдержанно её обнимая. — Знакомьтесь уж, раз прокрались. Это мой друг детства, Семён Алексеевич. Семён, а это дочки мои названные. Рыжая бесовка, это Яра. Мари, Беллу и Герду ты уже знаешь. Близняшек у нас зовут Ада и Рая, но ты на их мордашки милые не ведись, они те ещё чертовки. Также в доме живёт Лаура, но она пока не выйдет. Плохо себя чувствует.
Каждая из названных рукой мне махала и улыбалась, а я с улыбкой кивал им в ответ.
— Рад с вами познакомиться, милейшие. — ответил всем и сразу, после чего перелёг поудобнее и Яра засмеялась добро.
— Да мы видим, что рады. — сказала она весело, огурчик из банки достав и с хрустом его надкусывая.
Проследив за взглядом, я снова Яблоко треклятое проклял. Вот жеж чёрт бы побрал карманы эти. Надо было не пожадничать и сумку купить какую-нибудь заплечную. Теперь же оставалось под смех их заверять, что ничего такого, это всё случайно.
— Ой да ладно вам, смущаться, — блеснула зубками Яра, выразительно доедая солёный огурец. — Мы ж к этому привычные. Правда ведь, девки?
— Да правда, правда. Не стесняйтесь вы так. — добавила масло в огонь Мари, присоединяясь к трапезе.
— Да ну не правда! Не правда! — защебетали хором близняшки. — Вы же сами слышали, что это ему так наш салат понравился. Мы же ещё можем сделать, только скажите. И не только его.
От стыда хотелось провалиться и только улыбающееся лицо Елизаветы меня спасало. Обведя рукой весь свой балаган, она произнесла.
— Я же говорю, Семён, они те ещё бесовки. А ну-ка давайте подобрее к гостю, а то вон, добьёте ещё! Сердце у старика слабое, сосуды лопнут, кровь носом пойдёт и весь вытечет. Куда труп прятать будем?
— Так когда и вытечет, тогда и спрячем. Вон к Герде под кровать, она у неё большая, крепкая. — съязвила Яра, от подзатыльника спортсменки уворачиваясь.
— Да не вытечет он, — внесла своё мнение черноволосая Мари. — У него мышцы покрепче, чем у того же Кристиана. Это я вам авторитетно заявляю.
— Да мы вообще самые добрые! Самые-самые, — подхватили стёб Ада с Раей, большим чайником вовсю орудуя и на всех отвар разливая. — Желания гостя закон, и если он захочет втечь или вытечь, то мы конечно же…
— Так, я же сказала! Семён у нас в возрасте. Откуда же мы знаем, может срок его жизни совсем короток. Может он и не встанет…с кровати.
— Так мы проверим! Так мы поможем! — хором засмеялись девушки, а я ладонью прикрылся, в подушку голову вдавливая и едва слышно хрипя.
— Лизка, ты вот ни разу не помогаешь…
И уж не ясно, куда разговоры их разносные и стёбные могли утечь, но ситуацию спасло одно единственное.
Со стороны заднего двора через маленькую дверцу в двери вальяжно и деловито вошла кошка, тут же внимание всех присутствующих на себя обращая.
— О, королевна наша вернулась! Тебя где носило-то сударыня Сигизмундовна? — вопросила Яра, но кошечка лишь протяжно мявкнула и от поптыки поглада увернулась.
А я как ужаленный дёрнулся, ведь мявк этот был настолько знакомый что аж волосы зашевелились.
— Варюшка?!! Да ладно, ты ли это? — воскликнул восхищённо и кошка деловито подошла на голос и на грудь ко мне запрыгнула, мурча и властиваясь, как прежде. Как будто и не случилось ничего и так и надо, и давно пора. — Ах тыж плутовка! Нашла таки приют, распутница ты этакая. Я уж думал, что всё, не увижусь с тобой, а ты туда же направилась, куда и я. Ох окаянная.
И кошечка мурчала и топталась, как будто говоря, что слишком долго шёл, смотри как я соскучилась. И девушки восторженно смотрели на меня и кошку, пока молчавшая доселе Белла вопросила
— Так это что же получается, матушка, шанс такой совместной встречи одна на десять тысяч? — она реально сквозь прищур пыталась сопоставить и подсчитать, а Елизавета ей ответила, платочком краешек глаза подводя.
— Бери побольше числовых значений, Изабелла. Один на миллион, не меньше.
И будто ставя точку, кошка дотопталась на моей груди и клубком свернулась. И замурчала. И стало хорошо.
Глава 17 «Со всем тем, что подают холодным»
«Я вас любил, любовь ещё быть может…а если и не может то только сегодня для вас скидки на новый препарат…»
Белый, слезь с ретранслятора.
Пока я был прижат самой бессовестной на свете хвостатой задницей, девушки скоренько поели и побежали прихорашиваться. Хотя, если бы Елизавета им не сказала, они так и продолжили сидеть, со мной общаться, да про жизнь расспрашивать. Не то чтобы я был против, но всё же отвлекать их от важных дел не хотелось. К тому же матрона их нашла веский аргумент, что мне, мол, отдых нужен.
— Давайте-давайте. Бегом, пока не погнала. Дайте человеку нормально полежать и в себя придти. — похлопала она в ладоши. — Ада, Рая, оставьте посуду, я сама в мойку сложу. Мари, помоги Яре и Герде с причёсками. Белла, отнеси Лауре, пусть поест.
— Да маменька!
— Хорошо.
— Как скажешь.
Раздав команды и получив от всех согласие, Елизавета ко мне повернулась и уточнила.
— Ты ведь у Якова остановился, верно? — закатав рукава платья и начав порядок по кухне наводить, она в действиях своих вот прям один в один на себя молодую была похожа. Разве что движения стали более резкими и по старчески отточенными, но если прищуриться, так и вовсе