не грейте.
— Конечно матушка, мы поняли. — кивнула Мари, забирая медицинский бокс.
— Только за чайником проследите. — помахала рыженькая, близняшек подгоняя, но те всё таки дорубили салатик и только тогда сподобились.
— А это вам. Да, вам. Держите, — прощебетали они, мимо пробегая и полную тарелку рядом со мной оставляя. А у самих руки тонкие, голоса звонкие, черты лица остренькие. Вот реально, как птички. Ещё сущи их заспинные вроде как нечто похожее на пёрышки имели, но разглядеть не успел. Убежали раньше, напоследок пожелав. — Ешьте осторожно. Салат с орешками. Да, с орешками.
— А я тут это. Закрутки вам открыла. Давно лежат и их бы уже того, надо бы… — сказала атлетка, сворачивая крышку последней банки с огурцами.
— Спасибо Герда. — кивнула ей Лиза, со смирением глядя на штабель из десяти открытых банок. — Твоё бы рвение, да в мирное русло.
— Так я же это…на всех. — замялась девушка и женская сущность за её спиной, бинтами до груди полновесной затянутая, мускулами под путами зашевелила.
— Иди давай. — похлопала по крепкому плечу её матрона.
Оставшись наконец наедине, я миску с салатиком взял, зачерпнул нарезки мелкой и отведал. И уж не знаю, что туда девушки намешали, но было вкусно до изумления. И сладко, и солёно, и кисленько, одним словом — нажористо. Всё как я люблю.
И вместе с заеданием стресса, в лучах солнца закатного подругой я своей давней залюбовался. На вид, она хоть и стала старше, но явно в жизни её без омолаживающих инъекций не обошлось. Не смотря на поредевшие и забранные в тугую косу волосы и сеточку морщин в уголках глаз, я бы дал ей лет сорок, но никак не шестьдесят.
Дождавшись, когда шаги последней девушки затихнут где-то в районе гостиной, она достала сигарету из отворота тёмной жилетки, которая с таким же по цвету платьем сливалась, и закурила. И в отличие от прочих папирос, дым от этой звучал приятными сухими травами.
— Да ты бы лёг. — посоветовала она снова и в этот раз я от предложения не отказался.
Всё таки, то ли от препарата, то ли от сытости, но голова малёха покруживалась. Улёгшись на простынку, я ноги вытянул и со стороны Елизаветы получил ироничный хмык.
— Это ты на девок моих или меня рад так видеть? — проследив за её взглядом, я увидел, как сместившееся в глубоком кармане штанов Яблоко очень уж легло не выгодно.
— Да ну ты что, это я на салатик. — схохмил в ответ, смущённо Яблоко поправляя.
— Хе-хех, ну-ну… — всё ещё с иронией посмеялась подруга и судя по всему, её уже попускало.
— Я и правда не ожидал тебя тут увидеть. — повернулся к ней, за облачками дыма наблюдая.
Она пускала их всё в той же манере, как и в давнишнем прошлом. Сперва дымный кружочек, а после тонкий поток дыма прямо в центр. Когда-то именно так она в моё молодое сердце и залетела, но после вылетела и растворилась, точно также, как дым. Не сошлись мы нравами.
— Я тоже Семён… Я тоже не ожидала. — ответила она, куря, на меня поглядывая и явно точно также, как и я, давнее прошлое вспоминая. — Ты как тут очутился то?
— Да как и все. Кручина придавила и вот в лучшие места направился. — спокойно ей поведал.
И судя по глазам, она мне не поверила. Помнила, небось, каким я домоседом являлся, да за землю свою держался и потому следующий её вопрос был очевидным.
— А как же дом? — спросила она между затяжками.
— Так он сгорел на днях. — сказал легко и даже с улыбкой, морально уже готовясь к надвигающимся расспросам.
— А жена? — всё же не стала далеко ходить Елизавета и спросила про свою бывшую соперницу.
— Померла десять лет назад. Сопроводил достойно, как и всю родню.
— Соболезную, — затянулась она в долгую, глаза отводя. — Детей то удалось наделать?
— Да, сына, — и видно было что на эту новость улыбнуться Лизка собиралась, да только юлить и правду горькую от неё скрывать я был не намерен. — Да только сгинул он на войне последней без вести. Так и не знаю ничего о нём.
Вот тут она и вовсе отвернулась, слезу пуская.
Ох женщины, вот сколько с ними жил, всегда загадками их чувства были. Велики их сердца, не иначе. Всяко больше наших мужских, раз в них судьба чужого сына место находит. Хотел я уже подняться, да она рукой уверенно махнула и самостоятельно слёзы платочком утёрла.
— Сочувствую тебе, Семён. Что-то прям не удались мы с тобой, не сложились… — задумчиво она произнесла, и к чайнику закипающему подошла, с огня убирая.
— Да ну ты что, Лизка. Хорош слёзы ронять. Сами-то живы, так что тужить не пристало. Да и в смысле не удались не сложились? — насколько позволяла поза, я здоровой рукой обвёл её дом. — У тебя и кров и дочек вон сколько. Да ещё каких!
— Я им не родная мать, Семён. — сказала она тихо о том, о чём я и сам догадывался. — Сколько сама пыталась, так и не удалось.
— Да ну и что с того? Раз воспитала, кров и заботу дала, значит как есть ты для них матушка и не увиливай. — уверенно молвил и опять словами своими на глаза её мокрые вывел, но совсем немного.
По старой памяти молодая Лизка вспылила бы тотчас и начала бы правоту свою сквозь слёзы доказывать. Теперь же пара капель, пара вздохов и всё в себя обратно спрятала. Даже сущность за спиной её от этого будто чуточку больше стала. И думал я, что совсем уж она за жизнь изменилась, как тут же едкая острота от неё прилетела.
— Ох и не стыдно тебе подругу на слёзы выводить, а? — из большого чайника она кипяток в заварочный налила и, долго не настаивая, перелила из него сразу в кружку. Мне протянула. — На пей, дурак старый, чтоб тебя.
— От одногодки слышу. — хмыкнул ей весело, пододвигаясь повыше и с благодарностью беря отвар.
— Вот за такое застрелить бы тебя стоило, — ответила она с наигранной уязвлённостью. — Сахар, мёд будешь?
На такие слова я ей только с улыбкой поддакнул.
— А тож, несомненно стоило. Я же тот ещё невежда. И да, медочек бы славно зашёл. Спасибо огромное.
Получив в отвар свой добрую ложку янтарной сладости, я медленно его растапливал и вместе с ним расходилось и напряжение на кухне возникшее. С удовольствием прихлёбывая, я и ей предложил со мной посидеть, чая попить и о жизни побалакать.
— Да нечего там рассказывать, Семён. — сказала она классическую фразу, после которой разговор либо навсегда заканчивается, либо продолжается до самой ночи.
Об этом я знал не только по памяти Грея, который в психологии был подкован, но и по своей собственной, так как и Марфушку, и подруг её общать порой точно также приходилось.
— Да ну прям так и нечего? Ты же самая первая из деревни в города подалась. Неужто прям совсем ничего не случилось за всё это время? — подстелил ей скатёрку мягонькую диалога дальнейшего и, как и все девы до неё, она на неё ступила.
Ведь по существу, женщине для разговора многого и не надо.
Главное слушателем хорошим быть и интерес к её жизни проявлять, попутно события рассказанные со всей душой принимая. И не важно какие они будут, плохими, хорошими, али вовсе нейтральными.
И так-как слушателем я был умелым, а интереса имел выше крыши, начала она потихоньку мне рассказывать всё то, что в себе держала. И слово за слово, вопрос за ответом, ответ за вопросом раскрывалась картина жизни её непростой и далеко не лёгкой.
Конечно по молодости, как и у многих, начиналось всё красиво, громко и ярко.
Скандал с парнем, то бишь со мной, скандал с родителями и прямиком за дверь на волю-вольную. В путь она отправилась, имея за спиной приданное на свадьбу, которое аккурат на обучение своё и потратила. По её словам, до Светлозёрска она дошла тем же днём и на курсы обучающие записалась.
Как выяснилась, в этих краях как раз поддержанная государством социальная программа проходила и всех желающих брали в ряды Столичного персонала. И многие страждущие жизни новой туда подались, но не многие отборочные тесты осилили. Лизка и сама по нижней планке прошла, поэтому взяли её не в офисную обслугу, куда она метила, а в ряды полиции доблестной.
— Так ты что же, на СКИПовцев работала? — удивлённо её переспросил, кружку для добавки протягивая.
— Да Семён. Туда подалась, ибо выхода иного не осталось, — кивнула она, доливая и себе и мне отвара душистого. — Тут хоть, в Светлозёрске, и приняли меня хорошо, но я то дура-дурой была. На амбициях своих целый домик арендовала, вместо комнаты. Вот деньги в самом скором времени и понадобились. Это я уже потом нужную сумму накопила и этот дом выкупила, а до того только по кредитам и расплачивалась.
— Понимаю тебя, — покивал ей сочувственно. Хоть я сам в кредиты денежные не лазал, но по соседям своим видел, как тяжко с ярмом на шее живётся. — И что как там в СКИПе? Нормально платили?
— Да как тебе сказать, — замялась сидящая передо мной женщина,