включённой тазерной батареи.
Вот это она радикально.
В противовес её действиям, девушки по ту сторону озера заметили меня и замахали руками, нисколько не стесняясь наготы своей.
— О, девчата, там маменька прижала кого-то
— Наверняка мутанта!
— Айда сплаваем.
И дабы завершить недоразумение, я затянул лямку штанов потуже, поднялся и повернулся, чтобы поговорить с суровой женщиной лицом к лицу. И уж не знаю, какими силами, высшими, али низшим, но уготовано мне было сегодня обомлеть второй раз за день.
Потому что передо мной во всей своей зрелой красоте стояла и держала меня на мушке карманного тазера не абы кто…а моя давнишняя бывшая.
— Лизка? — неверяще спросил, во все глаза на неё глядя и побери меня тот чёрт, ведь после тридцати пяти годков она меня тоже узнала.
— С-семён⁈ — воскликнула она вопросом на вопрос.
И выстрелила…
Глава 16 «С кровью из носа…»
Неисповедимы пути, где женщина сумела пройти.
Никто не успел среагировать.
Ни девушки в пруду, ни вороны на дереве, даже я сам стоял дурак дураком, забыв и ауру огненную включить, и уплотнение использовать. Тончайший луч пронзил моё плечо так быстро, что даже вылетевшего саламандра не успел разглядеть, настолько он был крошечный.
— Вот и поговорили. — успел сдавленно сказать, прежде чем боль нахлынула и я на коленки рухнул.
— Маменька, ты чего?!! — закричали девки, уверенно в нашу сторону плывя, а те, что на берегу оставались, шмотки похватали и в обход побежали.
Сама же маман, которую по молодости я знал как Лизку-смутьянку, так и стояла с остывающим тазером. И видок у неё был прям достойный немой сцены. Я уж думал вторым выстрелом добьёт, но она вдохнула глубоко, сквозь зубы выдохнула и произнесла то, чего и вовсе от неё не ожидал услышать.
— Моя вина, Семён. — и спокойно так тазер во внутренний карман платья убрала, к девам своим поворачиваясь.
А те уже и подбежать и подплыть успели.
— Матушка, да как так можно то⁈ — спросила дева белокурая. Она раньше всех до берега доплыла и сквозь траву направилась, бёдрами широкими камыш раздвигая, аки нимфа из сказок. — Зачем стрелять то сразу?
— Случайно. Давайте, берите его и потащили. — скомандовала их матрона, хмуря брови и потирая пальцами лоб.
— Случайно⁈ — воскликнула худенькая рыжая девчонка, чьи кудри даже после контакта с водой всё равно сохраняли свою форму. — Да кто ж в незнакомцев-то случайно палить будет, Елизавета Михайловна?
— Вот да, действительно. — поддержала рыжую девчонку высокая и черноволосая дева, в стройности своей на ивовый прут похожа.
— Так же нельзя! — а это уже подала голос атлетически сложенная девушка с каштановыми волосами, которая вдоль берега с вещами бежала.
— Вы как, почтенный, жить будете? — приложила ладонь прохладную к спине моей нимфа светловолосая и голова у меня вовсе закружилась.
И не то чтобы прям из-за боли в плече. Скорее уж из за чувств нахлынувших, ибо в одном моменте и подругу свою давнюю встретить, и в таком цветнике очутиться, оказалось выше моих моральных сил.
— Поживу ещё… — прокряхтел сухо, рану зажимая и воронам своим отрицательно кивая, мол, всё в порядке, помощь не нужна.
Те конечно от ситуации знатно всполошились и готовились уже глаза выклёвывать, но после моих знаков подуспокоились. А вот страсти девичьи вокруг наоборот накаляться начали. Последние две девушки, близняшками оказавшиеся, по берегу примчались и в спор девичий влились с разбега. И вот тогда и началось перекидывание вопросами-расспросами, словно пирожками горячими.
Громче всех, конечно, спортсменка спорила, выдвигая версию, что если уж незнакомец это и вражина какой, то лучше дела через шерифов решать, а не самим подставляться. На что матрона Елизавета и её и всех остальных осадила.
— А ну ка тихо! Он мой бывший. А теперь взяли и понесли его. Только аккуратно. — и всё ещё хмурясь, она зашагала через вишнёвый сад, в сторону домика с розовыми стенами.
— Аааа, ну раз бывший… — покивали задумчиво девы, беря меня под локти и идти помогая.
И стоило встать, как левая сторона тела прям заныла. Уж и не знаю, назло ли целилась, али случайно, но прострелила Лизка-смутьянка, а теперича матрона Елизавета, мне как раз то плечо, которое я гирькой обжёг. И хоть и мог на неудачу свою посетовать, но в окружении дев прекрасных, которые шли в чём мать родила, без всякого смущения, я с нытьём повременил. Ради такой красоты и простреленное плечо перетерпеть можно.
А пока меня под руки вели, все наперебой только и делали, что спрашивали, кто я, откуда, и почему их матушка про меня ничего не рассказывала. Хотел им по силам оставшимся ответить, но Лизка оглянулась и так на них рявкнула, что все разом замолчали.
— ДА НУ ТИШКНИТЕ! Бесовки. Все расспросы потом. Заводите в дом и на кушетку его, — прищёлкнула она пальцами, поднимаясь по задней веранде широкого двухэтажного дома, аккурат через один с таверной Якова соседствующим. — Мари, за аптечкой. Белла, принеси простынь свежую. И оденьтесь! Нечего прелестями сверкать.
В дом войдя, я сразу в большой и опрятной кухне оказался. Девушки с улыбками на диван меня сгрузили, побежали поручения выполнять и очень скоро светловолосая принесла простынку, а дева с чёрными волосами стальной бокс.
— Отлично. Белла, подстели. Мари, открывай. — велела она девушкам и посмотрела на остальных, толпящихся вокруг. — А вы что встали? Марш по делам!
— Да матушка!
— Конечно!
— Всенепременно.
Заверили её воспитанницы и разбежались кто-куда, халаты лёгкие на себя надевая. И как-то уж таким странным образом получилось, что все дела аккурат на кухне или рядом с оной у них и наметились. Рыжеволосая огромный чайник на плиту поставила, коротко-стриженные близняшки салатик начали нарезать, спортсменка за соленьями на антресоль полезла, а черноволосая Мари ассистировать осталась, чемоданчик открытым держа.
Только белокурая Белла пошла вглубь дома и с кем-то там говорила. Видать на этих шестерых количество воспитанниц моей бывшей любовушки не заканчивалось.
Додумать мысль Елизавета не дала, уверенно и жёстко обколов плечо моё маленьким инъектором.
— Терпи уж, — велела она строго, глядя на то, как я морщусь, и только едва заметная улыбка пряталась в уголках её губ. — Это обезболивающее. Скоро подействует.
— Встреча с тобой лучше всякого обезбола, — польстил ей сквозь гримасу боли, на что получил заслуженный шлепок ладонью по лбу. — Да ну не стукай, дай поёрничать. Я же думал, ты померла давно.
— Как видишь, жива и здравствую, — был жёсток её тон. И крепче тона была только хватка её железная. Ладонью меня к кровати прижимая, она достала из бокса пистолет-дозатор и тонкое сопло направила прямиком в рану. Раздалось шипение и пенка быстро запузырилась на краях, а плечо будто бы чуть-чуть раздуло. Было неприятно, но хотя бы не больно. Увидев интерес в моих глазах, подруга детства мне ответила. — Это биогель. Завтра уже будет как новая. Мари, заклей Семёна, будь душечкой.
— Конечно, матушка. — ответила ей черноволосая воспитанница, пальцами тонкими извлекая пластыри из бокса и осторожно их прижимая с одной и с другой стороны раневого канала. И хоть действия её были деликатны, вопросом своим она чуть не добила. — А вы что же, женаты были, раз она в вас стреляла?
— Мари! — возмущённо воскликнула Елизавета, но девушка так на неё кротко посмотрела, что та сразу стушевалась. — Нет. Мы с ним встречались. В одном посёлке жили, вот и…
— Да это я дурак, девчата, — решил подать голос, попутно сидячее положение принимая. Не бравады ради, а чтобы Мари стало легче меня перебинтовывать. — По молодости я тем ещё дураком был и сразу с двумя встречался. Поэтому у вашей матушки имелись все основания меня застрелить, так что не надумайте на неё лишнего. Волевой и хорошей её помню, вот вам слово моё.
— Лежал бы уж… — только и нашла, что сказать женщина, инструментарий обратно в бокс убирая.
И всё же, хоть голос и был её холодом пронизан, на щеках румянец нет-нет, но появился. Это не только я заметил, но ещё и девушки вокруг стоящие, которые на одной общей ноте вслух умилились.
— Уооооо.
— Елизавееета Михайловна…
— Да вы прям как маков цвет зарде…
— Марш по комнатам! — уличённая в чувствах громко воскликнула Елизавета, махнув рукой и девушки, тихонько смеясь, всё же поспешили удалиться.
Видать знали, какой тон опасен, а какой лишь для речи красен.
— И чтоб вас тут не видела, — добавила она веско, после чего чуток смягчилась и продолжила. — Нам наедине поговорить надо. Так что уши