– Как долго мы сможем путешествовать по воде? – спросила Роуз.
– Согласно моим расчётом, день-два, не больше. Дальше наш путь с рекой разойдутся в разные стороны. Нам нужно будет идти в сторону гор. А река повернёт в противоположную сторону.
– А если мы продолжим пусть по реке, куда она приведёт нас?
– К Солёным Озёрам, откуда нам до прихода Огня точно не выбраться.
– Край, где извержения вулканов такая же обыденность, как у нас дождь – разве такое возможно?
– Извергаются вулканы редко, а вот пепел выплёвывают – но нам и его хватит, чтобы навсегда здесь остаться. Но, как я уже говорил, главную опасность представляет не лава и не пепел, а потусторонние твари, наводняющие Проклятые Земли в эту пору.
– Выходит, сказки про открывающиеся Врата Ада вовсе не сказки? Вы всерьёз в это верите?
– Я знал одного человека, которому доверяю, и он лично божился мне, что видел, как мёртвые поднимались и нападали на живых. И что в небе летали крылатые змеи. И всё это было в Проклятых Землях.
– Когда мужчины пьяны, они и не такое видят. Может быть, всё дело в отравленных испарениях, вырывающихся из земли? Они могут отравлять сознания и заставляют видеть то, чего нет.
– Может и так. Но если ядовитые испарения убивают так же надёжно, как демоны, то есть ли разница?
С последним аргументом спорить было сложно.
Как только начало темнеть, они пристали к берегу. Омытые закатом ветки деревьев, казалось, пылали на фоне багровеющих небес. Остывающий воздух наполнился гудением. Роуз уж, было, подумала, что кровососущие мелкие твари, которыми так и кишел воздух, их сожрут, но тут Айдаган, как выяснилось, умел не только обманки для чужого разума ставить – его чары смогли изгнать насекомых с места их ночлега. Противное жужжание никуда не делось, но насекомые их не жалили, и то счастье.
В сумерках южный незнакомый лес превратился в какофонию далёких шорохов, тресков и присвистов.
– Что это? – вздрогнула Роуз, услышав очередной незнакомый звук.
– Не переживай. Это всего лишь кора потрескивает, остывая после жаркого дня. Да ветер тревожит деревья.
Река, текущая в нескольких шагах от них, ровной поверхностью напоминала жидкое стекло. Ночью её глубины казались темнее и опаснее, чем днём.
Костёр, который они разожгли, был небольшим. Зажарив убитую днём змею, они отужинали ею, запив водой, которую прихватили собой с водопада.
– А если так всё взвесить, вполне приятный вечер, – с усмешкой проговорил Айдаган.
Свободную минуту он занял тем, что принялся натачивать оружие, которое притупило лезвие, пока они сражались с деревьями.
– Во дворце мне всегда не хватало молчания и тишины. Все эти придворные могут быть такими утомительными. Правда, отсюда, по воспоминаниям, всё выглядит иначе. Если мы выберемся отсюда, уверен, что в воспоминаниях нам пребывание здесь покажется приятным приключением.
– Если выживем – возможно.
Они помолчали.
– Если мы всё же выберемся и сумеем вернуться в наш мир, что будет дальше? Вы отпустите меня домой, к отцу?
Рука Айдагана, скользящая вдоль лезвия меча, на миг замерла.
– Как ты себе это представляешь, Роуз? – мягко спросил он.
– Очень просто. Вы принц. Вы богаты и влиятельны. Вы сможете найти для меня если не корабль, так место на нём, чтобы отправить к отцу.
– Море неспокойно. Ты сама в этом могла убедиться лично.
– Ради возвращения домой, я рискну, – стараясь подавить в себе закипающий гнев и говорить спокойно, продолжила Роуз.
– Ради чего тебе возвращаться домой?
– Ради тех, кого люблю. Ради тех, кто меня любит. Что за глупые вопросы для умного человека, ваше высочество?
– Роуз, дорогая моя, для твоего же блага…
– То есть, вы даже мысли не допускаете в будущем искупить свою вину попыткой хоть как-то её загладить?!
Сдержать раздражение всё-таки не получилось.
– Милая моя, сейчас более, чем преждевременно вести эти разговоры. Не хочу тебя пугать, но шансов спастись у нас немного.
– Так тем более! Дайте мне слово, что если мы выберемся, вы позаботитесь обо мне!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Конечно, позабочусь. Можешь мне не верить, если хочешь, но я действительно привязался к тебе. Может быть, всё дело в чёртовом уединении, или в твоём мужестве и невинности, в твоей красоте – я не знаю, но с тех пор, как я перестал быть мальчишкой, ни одна женщина не значила для меня так много.
– Я не спрашивала о ваших чувствах ко мне, ваше высочества! Я просила дать мне слово, что вы отпустите меня, позаботившись о том, чтобы я могла вернуться к отцу.
– Мы непременно напишем твоему отцу о том, что ты жива и здорова. Я готов оплатить возможные издержки…
Роуз сжала кулаки, сгорая от желания вцепиться ногтями в его бескровно-бледную физиономию.
– Никто не просит материальной компенсации! Я всего лишь хочу домой!
Айдаган с излишним интересом разглядывал свой клинок, всем своим видом изображая задумчивость.
– Разве так сложно пообещать мне такую простую вещь? – в отчаянии прошептала Роуз.
Айдаган медленно повернулся к ней, смерил её взглядом и проговорил:
– Я никогда не даю обещаний, которые не собираюсь выполнять.
Грудь девушки от переизбытка чувств высоко вздымалась, глаза метали молнии.
– Значит, вы по-прежнему мой враг?
– Я никогда не был вашим врагом. А теперь ещё менее, чем раньше.
– Да вы что?! Издеваетесь надо мной?!
– Не шумите, сделайте милость. Те, кто могут сюда прийти на ваш крик, точно не станут вашими спасителями. Я понимаю, что выгляжу в ваших глазах чудовищем, и… не стану отрицать, что заслужил подобное отношение. Но я не лгал вам, Роуз, говоря, что к прошлому вернуться для вас немыслимо. То, что сейчас я готов сожалеть о причинённом вашему имени вреде, его не исправит. Вернувшись домой, вы не сможете выйти замуж. Вас не примут ко двору. Вы станете позором для вашей семьи. В том вашей вины нет, но… это будет так.
– Будьте вы прокляты! – в ярости прорычала Роуз. – Что вы предлагаете?
– Мои намерения в отношении вас порядочны.
– Не говорите этого слова, – поморщилась Роуз. – Оно с вами плохо сочетается.
– За подобную дерзость в обращении с царственными особыми можно и голову потерять.
– Рискнёте самолично исполнить приговор? – холодно усмехнулась Роуз.
– Мы вернёмся в столицу, и я представлю вас ко двору, как мою официальную фаворитку. У вас будет свой замок, свой собственный штат, свои средства. Я обеспечу вас всем, чем только может мужчина обеспечить женщину. Многие женщины могут о таком лишь мечтать.
– Но я не многие женщины! Я мечтала о другом мужчине. Мне не нужны ваши средства, ваши замки и… вы сами. Я не люблю вас, милорд! Я вас ненавижу. Я терплю вас потому, что нас с вами здесь двое и вы лучше, чем ничего. Одной мне не выжить, но, если бы у меня был иной выбор… мои чувства к вам не изменились. Я вас ненавижу и презираю – всем сердцем. Я вашей не стану никогда.
Роуз с шумом втянула воздух, пытаясь успокоить заколотившееся сердце.
Глаза принца сделались почти бесцветными. На острых скулах вспыхнул румянец. Как не хотел он это скрыть, похоже, её слова его всё-таки задели.
Он криво усмехнулся, не разжимая губ:
– Так значит, ты никогда не станешь моей? – Айдаган чуть изогнул бровь. – Ты уже моя. Нравится тебе это или нет.
– Мне это не нравится, – с вызовом вскинула голову Роуз.
– Маленькая упрямица. Я не буду говорить об этом сегодня. И думать тоже не стану. Поговорим об этом позже, когда придёт время. Давай договоримся так: если, когда мы вернёмся ко двору моего брата, ты не будешь меня желать так же страстно, как я – тебя; если не будешь хотеть не только моё тело, но и мою душу – я отпущу тебя. Даю тебе слово.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– А вы сдержите своё слово?
– Я ещё ни разу его не нарушал.
Глава 17. Каменистая пустыня
Роуз казалось, что путь по воде полон опасности. Никогда невозможно предугадать что скрывается за гладким и тёмным зеркалом воды, но вскоре она смогла оценить разницу, когда они были вынуждены пойти пешком. Первоначально они шагали по лугу с высокой и густой, волнующейся под дыханием горячего ветра, травой. В этих невысоких зарослях ещё можно было отыскать какую-нибудь съестную зверюшку.