Вопрос мы поставим тонко,
А именно: кто ему первый дал —
Кобылка или девчонка?
Вопрос не для дураков и дур,
Но разом ответ найду я
В Париже, там, где на улице Фур
Стоит Сезара статуя.
Ответ:
А у кентавра — два хуя!
Он — на разные вкусы кентавр такой:
Задний — конский, передний людской.
306.
ЛИ(ЦЕ)МЕРИК.
Из Дилана Томаса
С королевой мы в спальне одни.
"Выключатель, дружок, поверни,
Мне в служебном порядке
Ограничены блядки:
Трахать можно. А видеть — ни-ни!
КОЕ-ЧТО ИЗ ПЕРЕВОДОВ С АНГЛИЙСКОГО
ВАЛЬТЕР СКОТТ
307.
АЛЛЕН-Э-ДЕЙЛ
У Аллена нет ни полей, ни овина,
Ни шерсти на пряжу, ни дров для камина,
У Аллена — ни петуха ни барана,
Но золотом вечно набиты карманы.
Я песню спою, чтобы Вы угадали,
Каким ремеслом занимается Аллен.
У герцога Ричмонда — долы и горы,
В лесах есть олени, и рыба в озёрах,
А в парке — павлины и всякое диво,
От гордости лопнет того и гляди он,
Но Аллен свободней любого барона,
Как дикий олень с Ламмермурского склона!
Нет, в рыцари Аллена не посвящали,
Но шпоры на нём золотые сверкали,
И тут же сбегались по первому свисту
Десятки стрелков молодых и плечистых,
И шляпы бароны исправно снимали,
Когда на дороге встречался им Аллен.
Явился он свататься в дом богатея,
А мать и спроси его, чем он владеет.
— Вон Ричмондский замок там в небо глядится,
Но всё же — сказал он, — с моим не сравнится:
Днём своды мои голубые сияют,
А вечером звёзды мой холл освещают!
Родители тут же без лишнего слова
Прогнали его подобру-поздорову.
Ну, он подмигнул и пошёл себе прочь.
А утром хватились — исчезла их дочь.
Как видно, девчонке в лесу интересней —
Там Аллен поёт ей любовные песни!
308.
У ОЗЕРА СВЯТОЙ МАРИИ
(Лирическое отступление из романа "Мармион")
Тут не плеснёт ничьё весло,
Тут одиноко и светло,
Прозрачна синяя вода,
И не растёт в ней никогда
Ни трав болотных, ни осок,
И лишь серебряный песок —
Полоской, там, где под скалой
Вода встречается с землёй.
И нет в зеркальной сини мглы,
И светлые холмы круглы.
Так одиночество покоя
Хранится этой пустотою.
А вереск розов и космат,
Да сосны редкие торчат.
Ни рощ, ни заросли густой,
Да и лощинки ни одной,
Где приютиться б мог пастух
Иль дровосеки… Тишь вокруг
Усиливает звон ручьёв,
Сбегающих с крутых холмов,
А в летний полдень этот звон
Невольно навевает сон.
Лишь грубо бьют среди камней
Копыта лошади моей.
ДЖОРДЖ ГОРДОН, ЛОРД БАЙРОН
309.
ТОМАСУ МУРУ
Чёлн у берега привязан
Ждёт корабль — но всё потом:
Прежде выпить я обязан
Дважды за тебя, мой Том.
Я вздохну по всем любимым,
Усмехнусь вослед врагам,
И к любой судьбе терпимо
Отнесусь, хоть Тут, хоть Там:
Пусть ревут валы морские —
Донесут куда-нибудь,
Пусть вокруг пески сухие —
Но и в них найдётся путь…
И в пустыне у колодца,
Где иссохло всё вокруг,
Если капля вдруг найдётся —
Выпью за тебя, мой друг!
Хоть прогорклою водою,
Хоть отличнейшим вином —
Мир с тобою, мир со мною —
За твоё здоровье, Том!
310.
СТРОКИ МИСТЕРУ ХОДЖСОНУ, НАПИСАННЫЕ
НА БОРТУ ЛИССАБОНСКОГО ПАКЕТБОТА.
Наконец-то! Браво, Ходжсон,
Снят таможенный запрет,
И под ветром парус бьётся,
И препятствий больше нет.
Вымпел подняли сигнальный,
На борту блеснул огонь,
Выстрел грохает прощальный,
Женский визг и дёгтя вонь.
Ходит стражник,
Вор и бражник,
В чемоданы нос суёт,
Лезет даже
В саквояжи,
Мышку спрячь — и ту найдёт.
Порт — как адские ворота
В час отхода пакетбота.
Вот багаж спихнули в лодку,
Пирс остался за спиной.
— Осторожно! Ящик с водкой!
— Не толкайтесь, Боже мой!
— Стойте, дурно! Не могу же!
— Дальше хуже будет вам.
— На борту уж точно хуже,
Чёрт возьми меня, мадам!
Вместе с нами,
Как в Бедламе,
Франты, слуги, молодёжь…
Мамы, дочки —
Сельди в бочке,
И рукой не шевельнёшь!
Стоны, вопли, ругань, рвота —
Вот наш путь до пакетбота.
Добрались. О, тут как тут он,
Капитан отважный Кидд,
Рассовать нас по каютам
Он помощнику велит.
— Это что у вас, каюта?
Гном, и тот бы влезть не смог!
В ней же два квадратных фута!
— Что Вы, сэр, помилуй Бог!
Лордов двадцать
Разместятся
На посудине моей…
— Боже, Боже,
Отчего же
Не набить ещё тесней?
Шумно, душно, запах пота —
Не сбежать ли с пакетбота?
— Флетчер, Марри, где вы, братцы?
Словно брёвна все лежат.
Ну-ка, братцы, подыматься —
Ох, возьму сейчас канат!
Гобби с бранными словами
Провалился в люк, — и вот
То закуской, то стихами
Без конца беднягу рвёт:
— Это стансы
В честь Брагансе…
Со… — Сонет?
Да нет, сосуд —
Дай воды мне,
Жарко, дымно,
Черти печень мне сосут,
Только труп мой довезёте
В этом скотском пакетботе.
И плывём в морской простор мы,
А вернёмся ли — Бог весть.
Ураганы, бури, штормы
В щепки нас грозят разнесть.
Если жизнь и вправду шутка,
Как философы твердят,
Смейтесь, чтоб не стало жутко,
Так как я — над всем подряд:
Над собой смех,
Над судьбой смех,
Дома, в море — всё равно,
Как напьёмся,
Так смеёмся,
Чёрт не брат, коль есть вино!
Но кому придёт охота
Пить в каюте пакетбота?
ИЗ "ЕВРЕЙСКИХ МЕЛОДИЙ"
311.
ДИКАЯ ГАЗЕЛЬ
Газель в горах земли святой
Свободна и легка,
Резвится на тропе крутой
И пьёт из родника.
Стройна газель Ливанских гор,
И дик её лучистый взор.
Но у красавиц молодых
Шаг легче, взор светлей,
О, Иудея, у твоих
Прекрасных дочерей!
Их больше нет в родных краях,
И только кедр шумит в горах.
Да, пальма, что в стране святой
Среди песков растёт,
Стократ счастливее, чем твой
Скитальческий народ:
Родимой почвы лишена,
В чужом краю умрёт она.
А нам среди людей чужих
Бродить и умирать,
Нам близ могил отцов своих
Вовеки не лежать:
Трон осквернён, разрушен храм,
Позор владычествует там!
312.
СОЛНЦЕ БЕССОННЫХ
Солнце бессонных, печаль-звезда!
Луч твой дрожит, как дрожит слеза,
Слабый твой блеск не прорвёт темноты,
Память утраченной радости — ты.
Так нам мерцают прошлые дни.
Сердце согреть не в силах они,
Словно ночные лучи бледны,
Так же печальны и холодны.
313.
ПОРАЖЕНИЕ СЕННЕХАРИБА
Словно волк на овец устремился Ассур.
Шли войска, было злато на них и пурпур,
И высокие копья сверкали в руках,
Словно звёзды в ночных галилейских волнах.
Как лесная листва, как морская волна
На закате шумели полков знамена,
Как лесная листва в дни осенних ветров,
На рассвете рассеялось войско врагов.
Ангел смерти над ними крыла распростёр,
И дыханье его леденило их взор,
И нигде не осталось живого лица,
Только дрогнули раз и замолкли сердца.
Гордый конь на земле бездыханно лежит
И ноздрями раздутыми не шевелит,
И покрытая белою пеной трава,
Как буруны у скал холодна и мертва.
Бледный всадник недвижно лежит на земле.
Заржавела броня, и роса на челе,
Знамена у шатров одиноко стоят,
В землю воткнуты копья и трубы молчат.
Вдовий вопль над землёй ассирийской звучит,
Идол в храме Ваала в осколки разбит…