Резервные колонны в течение ночи двигались на юг по долине, которая тянулась от озера Меск до горы Большие Ягны. На рассвете их командир генерал Соловьев приказал сделать остановку в 3 км к северо-востоку от Больших Ягн и в 5 км восточнее Малых Ягн. На несколько часов о нем просто забыли. Генерал Соловьев не получал никаких приказов, а сам не проявлял никакой инициативы. Позже, в течение этого дня, ряд соединений Соловьева весьма неудачно использовали для поддержки генерала Геймана в районе Больших Ягн, и в одно время грузинские гренадеры оказались позади Малых Ягн. При этом их командир не имел никакого понятия о том, как сильно нуждались в них войска, штурмовавшие эту гору, а Комаров не знал, что они находятся неподалеку.
На крайнем левом фланге правого крыла русских колонна генерала Шелеметева достигла на рассвете подножия горы Большие Ягны. Эту высокую конусообразную возвышенность защищал всего один батальон низамов, и к 7:30 утра, после отчаянного боя, она перешла в руки русских (в ходе боя уцелело лишь 150 защитников, которые сдались).
В этот момент на Большие Ягны прибыл генерал Гейман, намереваясь принять командование. С самоуверенностью, которая была характерна для этого генерала, он приказал пехоте и кавалерии Шелеметева наступать на Авлиар и Визинкей. Он заметил, что на Авлиаре царит тишина, и сделал правильный вывод – фортификации на этой горе пусты, и орудий там нет. Он также увидел, что из Керхана и Буланика турецкая пехота бежит на запад. Мухтар был обеспокоен тревожной ситуацией на своем левом фланге и приказал нескольким батальонам при четырех орудиях занять город Авлиар. Гейман решил, что сумеет помешать перегруппировке турецких сил, проведя демонстрацию в направлении Субатана и Хачивели. Поэтому он приказал генералу фон Шаку начать наступление в этом направлении с пятью батальонами. Тем временем пришло сообщение от Шелеметева о том, что его люди, закрепившиеся на горе Большие Ягны, находятся на ногах со вчерашнего вечера и под жаркими лучами утреннего солнца сильно страдают от жажды. Более того, у них почти не осталось патронов, поскольку предназначенные для них боеприпасы были по ошибке отправлены колонне фон Шака.
Предположение Геймана о том, что в 8 часов утра в Визинкее не осталось никаких войск, оказалось правильным. В тот момент между турецкими позициями имелся большой разрыв – между горой Авлиар и ущельем Калекёя. Его ширина составляла около 10 км. Две сотни терских казаков дошли до Визинкея и до 3 часов дня спокойно отдыхали в пустых турецких траншеях.
Чтобы прикрыть правый фланг атакующих войск, что не мог сделать Гейман, фон Шак повел свои войска в бой, словно на параде. На левом фланге его мингрельцы были остановлены сильным огнем из турецких окопов, окружавших Субатан, а на правом – 157-й (Кутаисский) полк штыковой атакой взял Хачивели, развивая свой успех, пересек долину Маврик-Чая и начал подниматься по склону, ведущему к Керхане. Однако здесь кутаисцы попали под сильный огонь турецкой артиллерии и подверглись контратаке с трех сторон. Понеся большие потери, они были отброшены назад; лишь половине полка удалось вернуться на другой берег Маврик-Чая. Одновременно с контратакой на Хачивели турецкие пехота и кавалерия вышли из Буланика и двинулись в сторону Больших Ягн. У подножия этой горы стоял недавно созданный Несвижский полк, у которого закончились патроны и который был сильно утомлен своим первым боем. Несвижцы уже начали отступать, но тут появились драгуны Тверского полка и казачья батарея, которые сумели остановить турок, а 2-й Ростовский полк, наступая вверх по долине, лежавшей между Хачивели и Большими Ягнами, атаковал турецкий фланг. Эта неожиданная атака отбросила назад турецкую пехоту, и туркам не удалось отбить Большие Ягны. После 10 часов утра турецкая контратака в районе Субатана, Хачивели и Больших Ягн захлебнулась, поскольку, к удивлению турок и русских, на главном хребте Саганлуга неожиданно появились войска Шелковникова.
Шелковников, узнав о том, что начало наступления было назначено на 2 октября, в ночь с 30 сентября на 1 октября с войсками перешел Арпа-Чай. Его смелый план заключался в том, чтобы атаковать турецкие позиции в Кизилкуле в долине Дигор-Чая; после чего сделать вид, что они собираются отступить к Камбинскому посту, а потом ночью вновь перейти эту реку и неожиданным маршем выйти к левому флангу Аладжинских гор.
Утром 1 октября войска Шелковникова вступили в бой в Кизикуле с силами Ахмет-паши. Потеряв около 100 человек, генерал отдал приказ прекратить огонь и начать отступление, чем его солдаты были крайне недовольны. К 3 часам дня он отошел к Арпа-Чаю и под наблюдением турецкого кавалерийского патруля перешел на восточный берег реки. Вечером в его лагерь пришли подкрепления, посланные Тергукасовым (два батальона Бакинского полка). Солдатам было дано всего несколько часов для отдыха; Шелковников обходил войска и разъяснял свой план. После 9 часов вечера он с предельной осторожностью начал переводить их назад, на другой берег Арпа-Чая. Колонна прошла в темноте по правому берегу этой реки, потом повернула на запад и двинулась к деревушке Алам, стоявшей в 6,5 км от селения Аладжа (местность, по которой шли войска, была тщательно изучена ранее при дневном свете). Марш был совершен успешно; турки ничего не заметили, хотя их лагерь в Кизилкуле располагался всего в 6 км от Алама. Однако самое сложное оказалось впереди – подъем по крутому склону хребта Нахарчи-Тепе, который представляет собой юго-восточный отрог Аладжийских гор. В темноте сделать это было практически невозможно, поэтому Шелковников решил рискнуть и дождаться рассвета.
Ему повезло – он не был обнаружен. К 8 утра русские добрались до вершины Нахарси-Тепе и двинулись в направлении главной цепи Аладжийских гор. Между 9 и 10 часами, к изумлению турок, с вершины Аладжи в направлении Керхане обрушился огонь русских горных орудий. Генерал увидел, что между Хачивели и Суботаном идет бой, но не мог понять, что происходит в районе Ягн. Он решил не спускаться с гор, а занять заброшенные летние укрепления Мухтар-паши на Аладжийском хребте. В случае успеха русских войск в Авлиаре он рассчитывал обороняться здесь.
Узнав о появлении на Аладже Шелковникова, русские солдаты очень обрадовались, но только генерал Лазарев (еще один армянский командир на русской службе), который стоял напротив Кизил-Тапы и наблюдал за долиной Маврик-Чая, имея строгий приказ держать оборонительную позицию, додумался прислать ему подкрепления – один батальон и один полк дагестанской нерегулярной кавалерии из Юч-Тапы, которые не смогли обойти Ани.
Кульминация в битве за Ягны наступила слишком рано – между 10 часами утра и полуднем, – но ни русское, ни турецкое командование не сумели этого понять. Ни та ни другая сторона не смогла воспользоваться преимуществами, которые перед ними открылись: разрывом между войсками (с турецкой стороны) и между колоннами (с русской). Только Гейман понял, что ему представилась возможность дойти до Визинкея благодаря разрыву в позициях турецких войск, и он бросил свои резервы в помощь войскам фон Шака, которые атаковали Суботан. В свою очередь, появление Шелковникова на вершине Аладжи заставило Мухтар-пашу, перебрасывавшего войска с востока на запад для защиты Визинкея, прекратить этот маневр, который мог бы создать серьезную угрозу для измученных боем русских частей в районе Яги. Мухтару пришлось отправить сначала 6, а потом 12 батальонов на Аладжийские горы.
Вскоре после полудня Шелковникову пришлось отбиваться от турецкой пехоты, которая наступала по трем направлениям – от Чифт-Тапы, Керхане и Инах-Тепеси. Два часа спустя его положение стало сложным, поскольку по нему вели огонь 12 турецких полевых орудий, но он успешно сопротивлялся натиску противника до 4 часов дня, когда казаки, патрулировавшие у него в тылу, доложили, что турецкая бригада из Дигора собирается перерезать ему пути отхода. Генерал понял, что пора отходить – другой возможности уже не будет. Пока казаки удерживали турецкие земляные укрепления в арьергарде, пехота Шелковникова начала свой отход по Нахарсийскому хребту, а оттуда – вниз по его крутым склонам, в ущелье. Русские пехотинцы, унося раненых, шли по узкому ущелью, а турки обстреливали их с нависавших над ними гор. Положение войск Шелковникова становилось критическим – в любую минуту на них могла напасть Дигорская бригада Ахмет-паши, шедшая с юга. В сумерках войска Шелковникова добрались до селения Аладжа, и в темноте турки их потеряли. Генерал, который сумел вывести все свои четыре пушки, разбил на ночь лагерь в долине Арпа-Чая, восточнее Аладжи, и утром перешел через реку у Камбинского поста. Он потерял 800 человек убитыми и ранеными (около 15 % своего личного состава), но его рейд сумел отвлечь на себя около четверти турецкой пехоты в самые критические моменты Аладжийской битвы. Захват Шелковниковым Аладжийского хребта представляет собой большой интерес с точки зрения стратегии, а его героический ночной марш и отступление по крутым склонам гор являются примером того, каких успехов может достичь небольшой независимый отряд под командованием талантливого и решительного генерала.