Ягла сделала порывистое движение — и было непонятно, то ли она хочет обнять, то ли ударить Марка. Ее мысли превратились в беспокойный шум, и лишь когда она немного пришла в себя, Тэнг и Марк уловили ее немой вопрос:
"— Где же Ир-Дар?! И кто она — та, которую ты искал, а нашел меня???"
Мужчины вздохнули и переглянулись — теперь поздно было отступать — они хотели ложью облегчить жизнь Яглы, но судя по выражению ее глаз, сделали ей только больнее. В конце концов, Ир-Дар был ее мужем, и ей было решать, как поступить с его пропажей. Марк начал свой рассказ первым. Мыслями получалось общаться быстрее — то, что трудно описать словами, передавалось образами, которые тут же безошибочно воспринимались собеседником. Тэнг иногда дополнял Марка, и вскоре перешел к своему рассказу, немало удивив Яглу тем, что тоже попал к ним в мир из какого-то разноцветного коридора. Чем больше девушка слушала мужчин, тем более серьезной она становилась, и к концу повествования Тэнга решительно заявила:
"— Мне тоже вам двоим надо кое-что сказать! — Тэнг не виновен в том, что Враска ополчилась на нас и Ир-Дар исчез. Мой муж сам это сделал!"
Мысли Яглы открыли друзьям и ее тайну.
ГЛАВА 24
Еще раньше, чем Тэнг поведал своему другу о волшебных ветряных воронках для путешествия сквозь миры, Ир-Дар сам наткнулся на одну из них. Будучи бесстрашным охотником, он заходил вглубь леса гораздо дальше своих соплеменников, и всегда возвращался с большей добычей. Однажды, решив изведать еще более отдаленный участок леса, до которого никто не доходил, поверив, что там обитают духи возмездия, он натолкнулся на такую воронку. И вероятно, не заметил бы ее, если бы не увидал рядом с ней Враску. Некоторое время жрица стояла неподвижно перед воронкой, потом, ступив в нее, полностью исчезла. Возможно, кто-то другой десять раз подумал бы, прежде чем отправиться за Враской, но только не Ир-Дар. Он стремглав бросился в водоворот и очнулся уже на холодном каменном полу, ничем не напоминавшем только что покинутый лес.
Враски нигде не было видно, лишь откуда-то издалека доносились гулкие голоса. Ир-Дар осторожно поднялся, и, стараясь ничем не обнаружить своего присутствия, пошел на звук голосов. Вокруг него мелькали разноцветные стены, и казалось, что двигались они, а он стоял на месте. Ир-Дар уже слышал голоса более отчетливо — властный женский голос принадлежал, конечно же, Враске, мужские голоса были ему незнакомы. Дойдя до конца стены, он замер, и не дыша, словно из засады на диких кошек, заглянул в помещение.
Их было трое — Враска и два странно одетых несуразных человека. Невысокий толстенький средних лет мужчина то и дело вытирал пот с лица скомканным носовым платком, пыхтя и отдуваясь, будто только что вскарабкался на высочайшую в мире гору. Возможно, для Марка и Миа его одежда выглядела бы лишь несколько старомодной — свободный сюртук, широкие штаны на подтяжках, часы, мирно покоящиеся в жилете на цепочке, лаковые башмаки — для Ир-Дара же этот наряд не имел никакого смысла. Ничем не лучше смотрелся спутник Толстяка — высокий короткостриженный брюнет с тоненькими усиками и щегольским бантиком на шее. Ир-Дар еле сдержал смех — до того нелепым все это было! Впечатление усиливали выражения лиц — заискивающе несчастное у Толстяка и надменно самоуверенное у Брюнета.
— …Мы предложили Вам сделку и ждем ответа, — проронил, как бы снизойдя к Враске Брюнет, и уставился на свои идеально полированные ногти.
— Да, да — засуетился Толстяк, — у нас все готово, и с бумагами улажено, нужен всего лишь Ваш росчерк на память! — и улыбнулся во весь рот, обнажив желтые зубы.
Враска пребывала в несвойственном ей молчании. Она шла на хитрость и не была уверена, что рыцари ее не словят на этом. Но если все пройдет хорошо, у нее появятся могущественные союзники — в этом-то она не сомневалась. Она знала, что хозяин этих двух жалких существ очень силен, и этого было достаточно. Но и цена за его силу взаймы немаленькая — жизнь ребенка! Как ни жестока и бессердечна Враска бывала порой — даже для нее поначалу это показалось чрезмерной платой. Она вспомнила Тома, и представила, что и у них мог быть ребенок, сложись все по-другому. Мысль о возможной потере несуществующего чада, принесла ей такую боль, что она решила было отказаться от своей затеи.
Шли дни. Ощущение безысходности сменялось агониями агрессии. Враска была заперта в своем первобытном мире и изнывала от этого заточения. И в одну из бесконечных недель дождя предложение этих агентов показалось ей не таким уж немыслимым.
Когда-то давно на дорогах Ангарона Он уже присылал ей своих вестников, но тогда она отказалась. Оставшаяся от Тома любовь не позволила ей принять его условия. А сейчас ей было нечего терять — теперь она хотела свободы, и была готова многое отдать, лишь бы заполучить ее. Услышав отказ Враски, Он не бросил ее в темницу, не уничтожил на месте… Это не в Его правилах. Он просто показал, что ее ждет — всю жизнь, которую она точь-в-точь повторила потом шаг за шагом. Хоть и яростно отрицала такой ее ход с самого начала. Показал и ушел, оставив ни с чем. У нее было время подумать, и теперь она собиралась согласиться на Его условия. Ну что ж, оставалось только сделать окончательный штрих пером.
Толстяк тем временем изнывал от нетерпения — переминался с ноги на ногу, покашливал, бросал выразительные взгляды на застывшего неподвижным изваянием Брюнета. Дождавшись, наконец, решения Враски, он буквально бросился к ней с пухлым портфелем, из которого друг за дружкой стал выуживать сплошь исписанные чернилами бумаги. Перо, поданное ей, выглядело самым обычным образом — да вот только выведенные им подписи имели неприятный кроваво-красный цвет.
Вскоре бумаги были подписаны, и Толстяк удовлетворенно потер руки, а Брюнет одобрительно хмыкнул.
— Наш договор вступает в силу! — торжественно объявили агенты в один голос, дружно поклонились, отошли к стене, сделали шаг назад, и полностью слились с разноцветным узором на ней.
Враска осталась одна — казалось, она совершенно никуда не спешила.
— Найти им ребенка… гм… не так уж и сложно, — размышляла она вслух, — да вот только зачем?
С минуту подумав над собственным вопросом и будто приняв внутреннее решение о чем-то, Враска стала двигаться в обратном направлении.
Ир-Дар, который все это время так и оставался незамеченным наблюдателем, едва успел отойти за колонну, предваряющую вход в зал, чтобы не попастся ей на глаза. Жрица быстро прошествовала к зеркалу в конце коридора и растворилась в нем так же, как минуту назад исчезли в стене Толстяк и Брюнет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});