явилась, потому что Космос не дал ей шанса на это. Они гуляли по Москве без устоявшегося маршрута, и рады были просто оказаться вместе без лишних свидетелей.
Несмотря на всю глубину трудных характеров, Лиза всецело любила своего Холмогорова, и её абсолютное чувство только крепло от его неподдельной взаимности… Теплоты, силы родных рук, которые умеют обнимать так, что она больше не знает, болит ли сердце той грустной девочки?
Восемьдесят третий затаился ноющей меткой, наведываясь в самые неожиданные моменты, но Космос умел вовремя предупреждать эти порывы беспросветной печали. Помнит ли сама Лиза тихого ребенка, с глазами полными обиды на мир? Наверное, Кос помнит, и брат с ребятами не забыли.
А вот себя, поломанную и выброшенную на снег, тем днем одиннадцатого марта Павлова предпочла бы вычеркнуть из памяти. Лиза всегда относила себя к числу людей, которые не держат прошлое за хвост, упрямо не желая идти дальше; но думая о родителях почему-то так слабовольно сдавалась…
Из кассетного магнитофона «Романтик», подаренного Пчёлой, звонкими переливами разносилась песня немки Сандры. Лиза пыталась не поднять белого флага, признавая свое бессилие перёд скоплением опросных билетов. Но, похоже, что учебник не выдержал первым, и свалился на пол. Поднимать его не было ни желания, ни мотивации. Почему-то в жару мысли решили покинуть её окончательно. Уронив спину на большую плюшевую подушку, сшитую тётей Валей, Лиза уже не думала о грядущем экзамене.
Смыкая веки, и, сжавшись в комок, она уснула, будто маленький ребенок.
* * *
Квартирный ключ лежал под ковриком у входа. Сколько раз Кос говорил этой Пчёлкиной, что это небезопасно, а ее квартиру не охраняет доберман без намордника! Но в моменты, когда Холмогоров в пух и прах ссорился с предком, разве что не навсегда, этот волшебный ключик его и спасал. Был надежным талисманом удачи, как ствол в бандитской драке. Душу грел.
Шут его знает, но сначала Космос, обычно не верящий во всяких призраков из бабских бредней, невзлюбил родное жилище своей девушки. Пятый этаж, самый отшиб — крайняя квартира от старого лифта, да еще и этот номер дурацкий. Не Кот же Бегемот там жил, не Азазелло? Нет, не интересовался литературой, и не надо, а то, мало ли, что померещится с бодуна? Хорошо бы, не летающие в ступе ведьмы или Надьки-пиявы.
Но в комнаты возвращалось оживление, ведь это родной дом Лизы, где жила память о её родителях. Косу и самому стало бы любопытно узнать, что за люди стали причиной появления Пчёлочки на свет, но ей до сих пор трудно говорить о них.
Впрочем, как и ему про ту, смерть которой стала самым ощутимым ударом в жизни. Но чаще Космос задумывался о том, что мама одобрила бы его отношения с Лизой, которую успела застать всего на год. Опасений в этом не существовало…
Холмогоров успел услышать, как через стенку доносился скрип магнитофона, и энергичный припев:
It goes around my heart
What a criminal man
Life will go in circles…
Мелодия наводила на определенные воспоминания, оставленные в этих стенах чуть больше двух недель назад…
Хорошо же им было вдвоем тем вечером, после шумного новоселья, спровадив ребят по домам. Плевать было даже на то, что в гостиной безобразно валялись остатки разбитой бутылки из-под красного, которую выронил из своих кривых клешней захмелевший Пчёла.
На выдержанной в бежевых тонах кухне пахло сигаретным дымом. Проветривать нужно всю ночь, но никто не двигался с места. Точнее, Лиза с его коленей. А Космос просто не желал отпускать её дальше, чем за чаем к плите, чувствуя себя тем еще монстром. Пьяным и безбашенным от счастья. Только его алмазная могла видеть такого Космоса, другим он был просто недоступен.
Благополучно забыли про гору немытой посуды, кавардак в доме, про то, что на кухне не курят, и, сидя на полу, расстелив под собой какой-то старый плед, всю ночь разговаривали. О чем? Да хотя бы о том, что она пользуется превышением в его организме градуса беленькой, и в открытую покушается на почти пустую пачку Мальборо. Далась ей эта единственная оставшаяся там сигарета! Но они были одни, могли признаваться в чём угодно, и такой союз чётко разделял грань между ними и другими. Космос охранял этот мир…
Он так и не привык делить внимание Лизы. Даже с друзьями детства, что здесь говорить и о простых знакомых. Голубоглазая лишь умилительно посмеивалась над ним, когда Кос ревниво поджимал губы на ее вежливые приветствия в сторону какого-нибудь сокурсника. Братская болтовня Лизы вместе с Филом и Белым тоже не заслуживала одобрения Космосилы, взирающего на этот цирк, как правило, хмуро и исподлобья.
И Холмогорову нравилось, когда любимая девочка, которая столько лет была рядом, клонила свою уставшую голову ему на колени. Или обнимала так, будто хотела прирасти к нему. В эти моменты хотелось в тысячный раз признать за собой, что Лизу хочется оберегать от любого злого взгляда, брошенного ей вслед. От всякой дурной вести…
Получалось с переменным успехом. Хотя бы потому залечивать его производственные «украшения мужчины», полученные в неосторожных столкновениях с особо непокорными, приходилось именно Лизе. Он надеялся на её понимание. Ведь не убежала она от него ещё в самом начале? Или когда узнала всю правду о том, чем он занимается. Кос догадывался, что Лиза была бы куда довольнее, протирай он светлые штанины своего дорогого костюма в институте, но она прекрасно знала, что это не их случай.
Она необходима для него, незыблема, и поэтому… золотое кольцо лежало у Холмогорова в кармане. Космос, недолго думая, пришел к выводу, что на этот ответственный шаг нужно решиться, как можно скорее, пока Лиза не уехала в Ленинград на неделю-другую. Ломанулся бы с нею, и в чемодане, раз на то пошло, но определенные дела, подконтрольные ему и Пчёле, требовали забыть про отлучки из Москвы.
Друг грезил мечтой о расширении круга точек, с которыми приходилось работать. Кос же находил свою правоту в признании авторитета в своей среде. Покушаться на полную самостоятельность им пока не светит. Да и не так сильны они были: вот только если бы привлечь к этому делу Фила, а вслед за ним и Саньку… Какой жизнью бы тогда зажила вся их компания!
Дверь открылась с двух оборотов, и встретить Космоса у порога никто не вышел. Магнитофон одиноко надрывался все той же Сандрой, распевающей «In the Heat of the Night», и молодой мужчина проскользнул в квартиру, замечая, что Лиза дома,