того, что не хочет быть наказанной. — Хватит топтаться на битом месте! Мы забыли сказать спасибо Софе и Вите, которые без лишних вопросов усвистали, а ты тут возмущаешься!
— Ну, так и быть, просто, — а запах у нее всегда с ума сводящий — пахла весенними цветами, да еще и укрывала своими волосами, стоило прислониться темной головой, — а я терпеть не могу, когда ты молчишь, как партизан!
— Я не специально, — Лиза и сама не предполагала, во что выльется идея подруги, — и я ненавижу молчать, поверь, особенно с тобой.
— Почему я всегда не выдерживаю первым твое молчание? — мужские и женские пальцы трепетно соприкасаются, и Кос снова удивляется тому, что хрупкая любимая ладонь все равно холодная. — Мерзлячка!
— Ничего подобного!
— Э-э-э, нет, моя Пчёлкина…
— Ниточка-то крепко завязалась.
— Ниточка, говоришь? Канат, пробуй снова со мной поругаться!
— И порассуждать нельзя!
— Кстати, имя, откуда такое выдумала? — вспоминает он первоначальную нить разговора, и восторженное восклицание Лизы, сидящей на его коленях, и размахивающей ладонями.
— Какое ещё имя, Космос Юрьевич? — вопросила Павлова, совершенно отвлеченная от первоначального клубка разговора. — Хлеще твоего не придумаешь, смирись!
— Ариадна которое, — прикинул Кос, задумчиво кивая головой, и немного высвобождая девушку. Лишь для того, чтобы Лиза расположилась у него на руках удобнее, как кошка на своей удобной ветке. Любил он быть для нее этой веткой, но это, конечно же, информация строго засекреченного грифа, — красиво!
— Греческие мифы, помнишь, ты мне на царевской даче книжку спионерил?
— И здесь греческое, твою мать…
— Не хлеще имени Космос. Не порть момент, солнце, — Лиза прячет счастливое, и от этого еще более прекрасное девичье лицо у него в шее, — а зачем спросил?
— Да так, Лизк, — бормочет он уже почти сонно, ведь время на часах перевалило за третий час, и эта теплота, воцарившаяся между ними, как-то безапелляционно заставляла проспать без сновидений до часов двенадцати, — больше книжек читай!
— Ну для чего?
— Запомнить надо…
89-й. Три подруги, три пути
Майский дождь, извиняясь, и желая скорее уйти, медленно тарабанил по лобовому стеклу. Космос потянулся на месте, удрученно вздохнув, думая лишь о том, что скоро он расстанется со своим первым автомобилем. Этот тарантас живее всех живых, но тот же Пчёла обзывал его мертвым грузом металла. Но, дьявол, восседал в кресле, будто король на именинах, пересчитывая пачку зеленых с елейным трепетом. Дело у него спорилось.
Слов нет, Пчёлкин для Космоса — брат с большой буквы, ставший настоящим родственником, но то, с каким тошнотворным вниманием Пчёла трясется над каждым червонцем, вызывало у Космоса нешуточное недоумение. Подорвётся же из-за бабок! Нет, хорошо, что они с Лизой не родные. Неизвестно, какие кульбиты совершают гены…
— Порядок, капитан! — провозгласил Пчёла, принюхиваясь к банкнотам, как довольная лисица, урвавшая своё. — Делюсь! Лизке на помады, тебе на тачку. Вам сейчас нужнее, чем мне. Ты не стесняйся, брат, бери!
— Спасибо, старик, но обойдемся как-нибудь, — Космос быстрым жестом ладони отнял у Пчёлы пачку купюр, связанную резинкой, и спрятал в бардачок, чтобы не смущала этот зоркий шоколадный глаз дружка. — Бля, завязывай, жрать капусту эту скоро будешь!
— Я просто посчитал. Какого хрена тебе не нравится, а, Космос? Ты поразмысли своей башкой! Живем, как у Христа за пазухой…
— Разговор не об этом, мой юный друг, — Холмогоров завел мотор, и вскоре вырулил с территории рынка на проспект. — Поехали, все равно зелень сдавать, а потом дело с одним человеком — минут на пять.
— Какое, чё я не знаю-то? — Пчёле стало откровенно скучно, и он врубил музыку. В салоне загремел «Наутилус», повествуя о комнате с белым потолком, и на физиономии Пчёлы появилась недовольная гримаса. — Японский Бог, да чё ж музло такое грустное! Кос, едрид, улыбнись! И попроси Лизку подобрать веселых хороводных песенок.
— Мелочь на этот раз, ара какой-то с рынка буксует, — Космос имел обыкновение — обо всем и всегда дознаваться первым, — по факту поймешь.
— Надо к Филу мотануться? — у Валерки намечались спортивные сборы, — неделю нашего олимпийца не видели.
— Опять Рембо свою фильму изображает, не может он к нам сегодня, — Кос решил прибавить скорость, — а я к твоей сестрице, и передам ей от тебя пламенный привет!
— Чего-то ты, Космос, зачастил, — глаза Пчёлы выражали крайнюю уверенность в том, что сейчас он услышит какую-нибудь любопытную новость. И он даже улыбался, видя, как жевалки на лице друга напряглись, а руки крепче сжали руль, — прописался?
— В смысле? Ты опять, бля, лишка с утра схватил? — уж лучше бы говорил о деле, а не лез с вопросами по душу Лизы. — Пчёл?
— Штанины свисли! — Космос вновь успешно обогнул попытку Пчёлы вывести их отношения с Павловой на чистую воду. — В опале у старика?
— Нет, я просто гармонирую с цветом обоев в гостиной у твоей несравненной сестрицы. Ты начинаешь в старшенького братика играть? Не поздно ли? Мы этот вопрос перетерли прошлым летом.
— Не финти, квартирант! Территорию метишь, ты не обмани! Оно и понятно, что чудовище замок охраняет.
За год младшая сестра Пчёлкина изменилась. Из домашнего тепличного мирка бросилась в самостоятельное… космическое плавание. Особенно после муторной идеи с переездом, которую отвоевала у старших родственников. Пчёла скучал без Лизки, с которой жил под одной крышей шесть добрых лет, но к нему снова не прислушалась. В доме родителей ей лучше, имела право жить так, как сама того хочет. Никто не возражал. Была в переезде своя подоплека — целый Космос Холмогоров, живущий неподалеку.
Однако переезд Лизы произошел бы, рано или поздно, тем более, что в финансовых средствах она не нуждалась. Спасибо тётке Черновой, которая ни под каким соусом не поощряла её замысла устроиться лаборантом на кафедру, и государственному довольствию, которое полагалось дочери судьи. А вот деньги Космоса и Пчёлы первокурсница упорно отказывалась брать, считая, что ей всего хватает.
— Ещё одно слово, и ты пешком покатишься, трутень, не долетишь до пункта!
— Ладно, живите уже, как надо, взрослые детишки…
— Хорош, это бесполезный разговор, Пчёл, — ответил Космос, закуривая свои красные «Мальборо». — На, курнёшь?
— Не-а, я «Самца» потом прикуплю, не люблю я твои…
— Как знаешь…
* * *
Лиза уже час ждёт, пока у студентов педагогического института закончатся пары. Тома Бессонова обещала выбежать с пар первой, не мучая Павлову скукой. Но Лиза рассеянно зевала, сидя на залитой солнцем лавке. Томка обещала помочь, и Лиза вторую неделю курсировала от юридического до педа и обратно. Не заставь замдекана петь и танцевать в очередном культурном представлении, не пришлось бы Томе не знать здорового