========== Глава Двадцатая, в которой герои попадают на перепутье в прямом и переносном смысле ==========
Время и пространство исчезли, оставляя Йохана один на один с матерью. Звуки размылись и превратились в неясный белый шум на заднем фоне. Чьи-то шаги, голоса… все отошло на второй план. Тело матери потяжелело, словно налилось свинцом. Он бережно опустил ее на пол, уложил на спину, и она тут же обхватила его руку своими двумя.
— Вот и хорошо… — прошептала она, улыбаясь чему-то своему. — Вот и ладно…
— Мама, не надо, — попросил он, но осекся, столько тяжести, боли и смертельной усталости было в ее взгляде.
— Надо… — хрипло сорвалось с ее губ. Старушечий чепец съехал с головы, и толстые косы, прошитые серебряными нитями, упали, обрамляя лицо, превращая ее в красавицу, коей она когда-то была. — Вина на мне огромная, сынок. Это мне за Ноэля.
Имя было знакомым, но в оцепеневшем мозгу Йохана отклика не нашло. Все его внимание сконцентрировалось на матери. К его ужасу, ее хватка ослабевала с каждой секундой.
— Мама… — беззвучно шевелил он губами.
— Береги себя… — улыбнулась ему мать так, словно ничего необычного не происходило, а он все еще был маленьким и сидел с ней на кухне, пока она готовила еду, напевая по своему обыкновению. — И запомни: настоящая любовь никогда не уходит бесследно, как вода в песок. Она лишь принимает другую форму.
Ее ладони разжались.
— Живым! — прорвало тишину у него над головой голосом отчима. — Этот нужен мне живым!
Йохана схватили за плечи, заломили руки до хрустнувших суставов и потащили куда-то. Его тело двигалось инстинктивно: он переставлял ноги, пригибал голову, проходя через слишком низкий проем. Он даже ощущал боль от неестественно вывернутых запястий. Но разум погас, словно факел под дождем, отказываясь принимать происходящее. Наконец сразу несколько конвоиров втолкнули его в темное гулкое помещение. Он чуть не споткнулся на трех крутых ступенях и неловко упал на едва прикрытый истлевшей соломой сырой пол, больно приложившись боком и плечом. Уткнулся горячим лбом в ледяную каменную кладку и замер. Дверь выше по лестнице захлопнулась, лязгнул затвор, и наконец-то наступила тишина…
***
Женский голос наплывал словно волны на песок: тихий, но уверенный, нежный, но настойчивый. Шептал подступающим приливом, мешал забыться по-настоящему. Он будил, отгонял тьму и отчаяние. Дарил надежду на то, что не все потеряно, лишь перешло на другой уровень. Изменилось, но не растаяло бесследно как дым. Существует рядом, живет и дышит.
Когда ноябрьский ветер
Уносит прочь твои надежды,
А ты уже так устал…
Так устал,
Потому что больше не знаешь,
Что будет дальше.
Когда в твоей холодной постели
Уже невозможно уснуть,
Крепче держись за свою любовь,
Крепче держись за свою любовь.
Любовь…
Песня убаюкивала и дарила спокойствие. Йохан свернулся калачиком, пытаясь сохранить ускользающее тепло и свет. Тело окоченело и было чужим. Только песня, которую пела когда-то ему мать, помогала не сойти с ума окончательно. Голос ласкал и успокаивал, а слова ложились в перепаханную отчаянием душу зернами надежды, что когда-нибудь все будет хорошо и больше никому не придется умирать.
— Крепче держись за любовь…
— Ладвиг!
Йохан резко сел на холодном полу с именем, которое жгло губы. Слишком много смертей произошло вокруг, но были и те, кто оставался жив и нуждался в его помощи. Он обязан во что бы то ни стало найти и предупредить Ладвига, на которого объявил охоту таинственный сын Тайфеля. Ладонь привычно легла на бедро, нащупывая рукоять меча, но оружие у него при аресте отобрали. Йохан чертыхнулся и огляделся. Вокруг было темно, но откуда-то из-под потолка струился слабый свет. Йохан помотал головой, собирая в кучу остатки разума и пытаясь стряхнуть с себя вязкую неподвижность. Все указывало на то, что он находится в подвале замка, но было совершенно непонятно, как отсюда выбираться. Йохан нахмурился и прикусил губу, соображая, как можно подобраться к узкому окошку, которое располагалось метрах в пяти от пола, как внезапно стены темницы содрогнулись от жуткого грохота. Где-то под потолком что-то страшно взвыло и ухнуло, и следом за глухим хлопком замок потряс еще один взрыв.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Йохана отбросило в угол ударной волной и заложило уши. Висок обожгло острым краем пролетевшего и едва не размозжившего голову обломка. Тесное помещение заволокло пылью и дымом, а в нос шибануло гарью, и все же откуда-то неожиданно потянуло свежим воздухом, а сквозь оседающие хлопья извёстки и каменного крошева Йохана ослепил свет.
— Йохан! — отчаянно пытался докричаться кто-то до него сквозь плотную завесу. Йохану на миг показалось, что он различает очертания огромной фигуры кузнеца, шагнувшей к нему в образовавшийся пролом. Сердце моментально стало легче перышка и грозило выпорхнуть из груди. Йохан попытался разлепить губы и произнести дорогое имя. Рука потянулась к силуэту, но в этот момент рядом с фигурой появилась мелкая кривоногая тень и все стало на свои места. Йохан бессильно уронил руку на груду камней и уткнулся в нее лицом.
— Йохан! Вот ты где! Видал, как я могу?!
От жизнерадостного, но нежеланного напарника как всегда пер такой энтузиазм, словно он не ползамка разнес только что, а получил мешок конфет в подарок.
— Говорил же тебе, давай я пойду! А ты талдычил — разведка-разведка! Мы, как назло, далеко от замка ушли. К Фурло какой-то извращенец прицепился хуже репья, пока сообразили сонным заклинанием свалить, тот чуть не женился. Йохан! Что с тобой? Ты ранен?
Йохан силой воли постарался подняться на ноги и даже оттолкнул руку, потянутую ему для помощи.
— Нужно уходить! — громким шепотом приказал откуда-то сбоку взъерошенный зверек, словно они все еще могли остаться незамеченными и неуслышанными, несмотря на два оглушительных взрыва и тот факт, что половина замка превратилась в руины. — Живее! Оглянуться не успеете, как здесь продыху не будет от констеблей.
Йохан молча кивнул, оставляя на потом все слезы, горе и отчаяние. Сейчас нужно было выбираться и срочно искать Ладвига. Его еще шатало после взрыва и падения, но он, опираясь ладонью на уцелевшие участки каменной кладки, уверенно стал продвигаться к разлому в стене замка. Ноэль, а затем и его помощник, начисто проигнорировав попытки Йохана двигаться самостоятельно, подхватили его с обеих сторон и потащили наружу, но стоило им ступить на свет, как они нос к носу столкнулись с десятком вооружённых стражников. Йохан едва не взвыл от отчаяния, а вот Ноэля увиденное нисколько не расстроило.
— Думаю, больше нет смысла прятать магию, не так ли? — рассмеялся он и вскинул руку.
Землю перед их ногами взрыло, и подступавшие со всех сторон констебли полетели кто куда. Йохан только диву давался, а Ноэль уже переместил ладонь в другом направлении. Послышались отчаянные крики, и те атакующие, которые заняли места взамен отбитых, также разлетелись на десятки метров вверх и в сторону. Йохан встал как вкопанный, несмотря на то, что ситуация была явно неподходящая для этого.
— Ноэль! Пора уходить! — отчаянно завопил Фурло сквозь свист и грохот, с которыми Ноэль обрушил на врага новый удар.
— Ноэль? — имя щелкнуло в мозгу Йохана как кнут и так же ужалило болью. Лицо матери, ее голос и губы, шепчущие «Это мне за Ноэля», ударили под дых.
— Держись! — рявкнул ему Ноэль. Его лицо было перекошено, щека расцарапана, а глаза лихорадочно блестели. Фурло незамедлительно вскарабкался Ноэлю на плечо и обхватил его лапами, явно сообразив, что к чему, один Йохан оставался недвижим. Ноэль, поняв, что толку от парня ждать бесполезно, шагнул к нему, протягивая ладонь. — Держись за меня!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Кто ты такой? — спросил Йохан с расстановкой, забывая про наступавших стражей порядка и присутствие где-то за устоявшими стенами замка господина Мортэ и сэра Дидрика. Имя, которое успела произнести перед смертью мать, звучало в голове колоколом.