Читать интересную книгу Том 5. Дар земли - Антонина Коптяева

— Пироги у мамы давно готовы. Обижена ужасно, гости не дождались вас, сели за стол, — сообщила Юлия, когда машина остановилась у такого же четырехкомнатного особняка, в каком жили Дроновы, на другом краю Парковой улицы.

Девушки расцеловались. Юрка, здороваясь с Надей, вспыхнул, растерялся, хотел поцеловать ей руку, а когда она запросто чмокнула его в щеку, расстроился: что она с ним, как с маленьким?!

— У тебя новомодная прическа! — сказала Надя, с любопытством взглянув на забавную стрижку подруги детства.

Юрка иронически усмехнулся.

— Будто у тифозника! Шик-модерн. А еще такую прическу называют: «Я у мамы дурочка!»

— Сам ты у папы не очень умный! Стал заместителем начальника установки и сразу заважничал, а полипропилена только на поглядку.

— Об этом не тебе судить! — обиделся Юрка и обернулся на оклик Груздева, входившего в дом вместе с Диной Ивановной и Мирошниченко.

Надя проводила юношу доброжелательной улыбкой.

— Чем ты занимаешься? — спросила она Юлию.

— С недавних пор инженер-конструктор Светлогорского стройтреста. Пока благоустраиваю территорию местного завода пластмасс. Такую ограду им построила и ворота с арками — закачаешься! Внушительно. Сразу впечатление создается. Точно в Петровском замке.

— Почему в замке? — Надя знала пристрастие Юлии ко всему необычному. — Завод пластмасс! Тут надо что-нибудь легкое.

— Охрана государственного имущества. — Юлия обхватила цепкой рукой очень тонкую в поясе Надю, шутливо-грозно заглянула в ее лицо зелеными глазами, косо подрисованными тушью почти до бровей. — Как ты?

— Приехала в отпуск. Может быть, совсем переведусь сюда, на Камский завод.

— А сердечные дела?

— Никаких. Никто почему-то не нравится, хотя мне уже двадцать четвертый год. Наверное, останусь старой девой.

— Погоди, нагрянет любовь, только ахнешь. Помнишь в песне: «И каждый вечер сразу станет так удивительно хорош», — пропела Юлия в самое ухо Нади, и лицо ее зарумянилось.

— Ты полюбила?

— Да. Только он пока не реагирует. Мне кажется, он не переносит, если женщина красится и ходит в брюках. Но я не намерена менять свои вкусы и подделываться!

— Кто же он?

Юлия отмахнулась от зова матери, выглянувшей из окна, понизила голос до шепота:

— Ахмадша Низамов.

— Я его давно не видела. Какой он теперь?

— Очень красивый, но словно барышня кисейная: не то чтобы поцеловать, даже под руку взять стесняется. А нравится он мне… до слез! Уж я его и поддразнивала, и разные поводы давала — как об стену горох!

— Значит, все уже в сборе? — спросил Семен Тризна, вываливаясь из подошедшей машины. — Очень хорошо. Жаль, Дмитрий опять не смог приехать. — Тризна потрепал Надю по плечу, сверкнув лысиной, поцеловал дочь. — Пойдемте, девчонки, к столу! Сокрушительная пустота в желудке.

10

Пироги удались на славу, торты тоже, и Танечка сияла, слушая общие похвалы своему искусству. «Быть хорошей хозяйкой непросто», — с гордостью думала она.

Только Дина Ивановна, очень сожалевшая о том, что Танечка забросила работу и общественные дела, сказала ей строго:

— Ты совсем ушла в домашние интересы и растолстела.

— Сердце у меня, обмен веществ… — попробовала отговориться Танечка.

— При чем тут сердце? Все торты подравниваешь, как я погляжу! Ну, другого одернуть нельзя, а себя-то ведь можно в еде ограничить.

— Но если я люблю поесть! — весело возразила Танечка. — Когда я перешла на положение домашней хозяйки, мои мысли почему-то сосредоточились на еде.

— Берегись! — пригрозила Дронова тихонько. — Будешь похожа на тех, что ходят, как неподоенные коровы.

Танечка хихикнула, а чуткий на ухо Семен насторожился:

— Это кто же так ходит?

— Пока, слава богу, не ты. Но недалеко, ох, не за горами! — Дина Ивановна подвинулась к Семену и неожиданно сказала: — Слоеный пирог, точь-в-точь наше Светлогорское месторождение. Похоже ведь на девонский горизонт с его пятью нефтяными пластами?.. — Она быстро подцепила ножом верхний сочень. — Вот гляди! Геофизики с помощью изотопов установили, что при совместной закачке не все пласты поглощают воду. Я очень много думаю об этом в последнее время. Что, если нам начать раздельную закачку в каждый пласт горизонта?

Тризна, думающе наморщив лоб, приподнял своим ножом второй сочень пирога.

— Пожалуй. Если здесь между пластами установить пакер, а сюда под более высоким давлением вогнать воду…

— Опомнитесь, варвары! Что вы делаете? — возмутилась Танечка, отодвигая от них блюдо подальше. — Вы и в самом деле плеснете в пирог чего-нибудь!

«Да, да, осуществить бы раздельную закачку!» — думала главный геолог управления, прямо и строю сидя за столом.

— Ну что ты сидишь, как перед фотографом? — прошептала Танечка, по-свойски подтолкнув ее в бок. — Не понимаю я людей, которые ковыряются в тарелке с таким видом, точно иголки ищут. Ты лучше посмотри на Юрку и Надю! Хорошая парочка?

Дина Ивановна посмотрела, Надя, подперев кулачком нежно заостренный подбородок, слушала Юрку, но лицо ее выражало полную безмятежность. Нет, о «парочке» говорить рановато. А вот Светлогорское месторождение действительно похоже на слоеный пирог. Сколько было переживаний, когда начинали его разработку новым методом с закачкой воды в нефтяной горизонт! Боялись забить поры песчаников недостаточно очищенной водой, боялись остывания пластов и связанного с этим выпадения из нефти парафинов, боялись преждевременно обводнить скважины. Сколько тревожных дней и ночей принесло введение такого новшества! Даже во сне видела Дина Ивановна «языки» воды, прорывающейся к эксплуатационным трубам. Однако уже десять лет безотказно фонтанируют сотни скважин, давая самую дешевую в стране нефть.

— Мы обсуждаем, как выжать побольше нефти из наших пластов, — сказала Дина Ивановна сидевшему напротив нее Груздеву.

Он одобрительно кивнул, но в уголках его рта застыла рассеянная усмешка.

— Отчего ты сегодня такой невнимательный? Все о Карягине думаешь? Я тебе говорю о нефти!

— Я устал от нее, — неожиданно с грустью сказал Груздев.

— Ты?.. — Дина открыла и беззвучно закрыла рот, не найдя слов от изумления. — Ты устал? От нефти? Скажи лучше: устал от неприятностей! Как можно? Ты только вслушайся: девонская нефть! Это звучит словно заклинание! — со смехом заключила она.

Но до Груздева совсем не дошли ее слова: он в это время наблюдал за Юркой и Надей. О чем говорили они, иногда так наклоняясь друг к другу, что Надины кудри касались Юркиного лица?

Он не заметил, когда появился секретарь Светлогорского горкома Скрепин, как вошла начальник транспортного цеха Зарифа Насибуллина. Зарифа не любила ходить по гостям, жалея время, так скупо отпущенное занятому человеку, которому всю жизнь приходится наверстывать то, что было упущено в детстве и отрочестве.

— Как тебе не стыдно! Двадцать раз приглашать, что ли? — упрекнула ее Танечка. — Смотри, какие пироги, какие торты! Не во всякой кондитерской так приготовят!

— К тортам, ты знаешь, я равнодушна, — возразила Зарифа с необидной прямотой. — А вот мясные пироги и пельмени — это да! Мясо жареное тоже. Я — татарка, люблю блюда мощные.

Она оглянула уже подвыпивших гостей и, сделав выбор, села возле одинокого Мирошниченко, решив потолковать с ним о своих нуждах (чем черт не шутит, пока бог спит!): может быть, этот симпатичный буйноволосый директор сумеет обеспечить деталями и ее транспортный цех?

А Скрепин сразу заговорил о той сенсации, которую произвел за границей запуск советских спутников.

— Мы, нефтяники, можем гордиться, что своим трудом тоже содействовали торжеству советской науки. Кто знает, может, и нам доведется побывать в космосе. Как ты думаешь, Алексей Матвеевич?

— Вполне возможно! — буркнул Груздев, не расслышав вопроса в общем гомоне и по-прежнему поглядывая на Юрку и Надю.

«Вот еще напасть! Не хватало мне ревности! — думал он с тоской. — Раньше и не вспоминал о своем возрасте, а сегодня чувство виноватости появилось за то, что полвека живу на земле. Отправлюсь-ка лучше восвояси домой!»

— Алеша, прочти нам стихи! — потребовала Танечка, привлеченная его порывистым движением. — Помнишь наши вечера, когда мы жили в землянках?.. Сидим, бывало, в полутьме вокруг железной печки и поем хором, а ты еще и декламировал.

— Правда, тряхни стариной, Алексей! — поддержала Танечку Дина Ивановна, которой прошлое тоже казалось теперь прекрасным.

— Уважь, старик! Сделай одолжение! — попросил и Семен Тризна.

— Что вы обижаете Алексея Матвеевича, какой он старик? — неожиданно возмутилась чуточку захмелевшая Надя. — Он красивее вас всех, вам и завидно!

Груздев растерялся от ее слов, точно ребенок, которого впервые щедро одарили, и, чтобы скрыть радостное волнение, быстро встал.