нее характер.
– Сестра! У этой девушки талант угадывать то, в чем ты нуждаешься.
Встревоженная отсутствием вестей от возлюбленного, истомленная долгим ожиданием, Алый Пион плохо спала. Подарок пришелся весьма кстати. С чувством выполненного долга я отправилась в путь, чтобы успеть до заката вернуться в город.
* * *
На обратном пути я посторонилась, пропуская королевского гонца. Он летел на взмыленной лошади, очевидно, доставляя важные вести во дворец.
Что случилось?
«Только бы не война».
Королевство еле-еле оправилось после завоевательной кампании, и никто, кроме самых непримиримых, не желал повторения. Может, на границе случилось наводнение? Такое уже не раз бывало по весне. Желтая река и ее притоки разливались, опустошая Хину. Только степняки и пограничные жители безнаказанно пережидали межсезонье, хоть утомительные дожди и орошали окрестности порою по целому месяцу кряду.
Я не стала оборачиваться Лисой, предпочитая отдохнуть и прийти в себя после ошеломительного восторга, который испытала, увидев танцующую куртизанку. Алый Пион была великолепна!
Если немного прогуляться за городскими воротами и подышать прохладным воздухом, любуясь видами, то меня вскоре отпустит, и я смогу думать о насущных делах. Лисам сложнее, чем людям, дается прикосновение к настоящему искусству.
Солнце скоро скроется за горизонтом, и на землю падет ночь. Надо поспешить! Черное кружево голых ветвей разбавляла густая зелень редких сосен. Все дышало безмятежностью. Я постепенно успокаивалась…
«Почему?»
Я задавалась вопросом, почему куртизанки совмещают в себе, казалось бы, несочетаемое.
Эти прекрасные женщины отмечены богами, раз им дарованы такие таланты и умения. Но прежде всего трудолюбие. Сколько же надо работать над собой, чтобы добиться такого потрясающего результата? У меня еще все впереди и есть к чему стремиться.
Или они прокляты, раз попали в «гостеприимный дом»? Как знать. Боги мстительны. За таланты и красоту они отбирают все остальное. Однако великое Небо справедливо. Может быть, за лишения и дается талант?
Нам это неведомо.
Вдали от реки, в лощине, снег стаял. Пришлось снова стать Лисицей, которая не боялась замарать лапки. Она шустро бежала, чтобы успеть к сроку. У городской стены я обратилась в человека и приблизилась к вратам. Стражник отметил меня в списке.
– Эй, девушка! Маленький Цветок! – окликнул меня знакомый голос.
– Господин офицер! – поклонилась я. – Что вы здесь делаете?
– Ищу тебя, – ответил он.
– Но зачем, господин?! – ахнула я.
Похоже, у меня неприятности. Но до чего же они красивые! Господин офицер еще не сменил придворный наряд на повседневный. Наверное, он торопился, и не было времени на переодевания. Ему даже дозволена подбитая хлопком стеганая шелковая накидка поверх кафтана. Обычно стражники такого не носят. Фазаньи перья раскачивались на шляпе, двумя росчерками перечеркивая поля.
Впрочем, его правильное лицо ничего не выражало. Офицер не радовался встрече, но и не гневался. Я бы сразу это поняла.
– Ты покинула дворец в первый лунный день? – спросил Небесный Дар, хотя ему это было отлично известно.
Я кивнула.
– Ты ничего не брала с собой?
– Чего, господин? – удивилась я.
Неужели он подозревает меня в краже? Совесть моя чиста. Однако вопрос он задал не просто так. Что-то произошло! Причем настолько серьезное, что офицера вызвали во дворец. Я знала, что именно, из первых уст, поскольку была там. Оставалось надеяться, что он больше ни о чем не спросит. Врать я не любила и оттого почувствовала себя ужасно.
Одно я усвоила из его слов. Из дворца что-то пропало.
– В тот день во дворце кое-что случилось, – строго сказал офицер. – Мы допрашивали людей, и они в один голос утверждают, что видели черно-бурую лису. Однако таковой не обнаружилось в зверинце.
Я похолодела. Казалось, я вот-вот потеряю сознание.
– Но… я ничего не брала, господин! – воскликнула я и осеклась.
На нас начали с любопытством оглядываться окружающие.
Господин офицер, опомнившись, резко бросил:
– Идем со мной!
Еле-еле поспевая, я выполнила приказ. Он увел меня в караульное помещение и велел всем удалиться. Я осмотрелась. Комната была узкой, как раз по проему в середине крепостной стены. Три человека едва ли тут разойдутся.
Вдоль стен стояли грубо сколоченные полки, на которых лежали учетные книги и документы. В углу располагался небольшой и высокий, как у варваров, стол. За таким удобно заполнять документы, сидя на стуле. И немудрено! Земля здесь холодна, а на полу не было деревянного помоста. По ногам ощутимо дуло.
Стражник жестом указал на плетеный стул напротив:
– Рассказывай.
– Я говорю правду, господин. – Хуже не будет. Значит, надо отстаивать свою правоту. – Я ничего не брала, и закончим на этом, мой господин.
– Ты уверена? – Он принюхался, совсем как дикий зверь. – Тогда чем от тебя пахнет?
Не успела я опомниться, как офицер скользнул ко мне и очутился рядом. Сжав плечо, он притиснул меня к спинке стула и навис надо мной. Поля шляпы уперлись мне в щеку, но отодвигаться было некуда.
– Ты забрала животное из зверинца! – заключил он, и в его словах звучал приговор. – И еще смеешь лгать.
– Разве я на это отважусь, господин?!
– Я очень разочарован, – обронил он. – Не думал, что ты такое сотворишь, девушка.
– Неправда!
– Молчать.
Я подчинилась. Лицо мужчины находилось столь близко, что я ощущала тепло его дыхания. Глаза сверкнули и на мгновение скрылись за пленкой, как у кошки. Дракон! Дракон, не человек. Не стоит об этом забывать. Такого я еще не видела. Интересно, Алый Пион знает, каким становится ее драгоценный наместник в момент душевного волнения?
Между тем мужчина бесцеремонно ухватился за ворот моей одежды и дернул за ткань, распуская ленты и завязки.
– Нет! Нет, нет!!!
Сопротивление было бесполезно. Впрочем, испуг быстро прошел, когда я поняла, что в действиях офицера нет дурного умысла. Однако меня сковал мучительный стыд. Оставшись в нижней рубашке и тонкой нижней юбке, едва ли что скрывавших, я хотела провалиться сквозь землю.
Дракон бросил шляпу на стол. Молча и деловито он обнюхал мою шею и плечи. Я вздрагивала, когда он случайно касался кожи. Закончив, он поднял с пола смятое платье и бросил мне на колени.
– Одевайся.
Хотелось выбежать прочь, но там люди! Никуда не скрыться. О, если б только я могла стать бесчувственной статуей! Тогда бы не пришлось краснеть за чужую бесцеремонность. Но я не могла позволить офицеру насладиться моим унижением. Если это случится, я потеряю последние остатки собственного достоинства.
Пусть… Пусть смотрит, не буду смущаться. Стыдиться должен он!
Я же внешне спокойна. Одеваюсь неспешно, как если бы делала это дома, в тиши рано утром, когда другие швеи еще спят сладким сном, и у меня достаточно времени