справки. Его даже нет в Сети! Может быть, это какой-то композитор непопулярный, который издавал свои ноты самиздатом, частным путём.
— А издательство СЛОН?
— Издательство довольно известное, — отрешённо проговорила госпожа Блейтон. — До звонка мало времени. Заходи ко мне на будущей неделе, мы обязательно поговорим!
Я спохватилась и, засунув ноты в рюкзак, побежала на урок.
На контрольной по геометрии ко мне подсела Фэрри. Она хотела списать у меня, и Коган великодушно освободил для своей девушки место рядом со мной, Мозгом Ботанов, как он меня назвал. Коган умел делать шикарные комплименты! Но наша классная руководительница Шебри дала нам разные варианты. Фэрри шепнула, с мольбой о помощи:
— Сможешь решить за меня, если у тебя останется время?
— А ты чем занималась дома? Здесь те же вопросы, что и в домашнем задании, а ответы и решение приводится в конце учебника.
На контрольной подглядывать в учебники нельзя. Но если ты добросовестно бы делала домашние задания, Уинифред Руверс, тебе бы даже не пришлось списывать.
— А как думаешь? — ответила Фэрри, многозначительно кося свои красивые голубые глаза на Тима. — Когда у тебя такой суперский парень — уроки делать некогда!
Да, беда. Коган из-за своих любовных дел совсем хватку может потерять. Он и дело Прэди по большому счёту ведёт сквозь пальцы — всё спихнул на меня, а встречи с Прэди в Поместье Локуста назначает только для проформы, каждый раз мечтая с них свалить поскорее и уединиться на диванчике с Фэрри в своих объятиях.
Стоп. Прэди. Ханр. Паук. Он сказал — после второго урока… Что же будет? Так, контрольная. Шебри смотрит. Надо сосредоточиться. Уф, карамба!
А вторым уроком — история. Разговаривали о средних веках, ведьмах, кострах и виселицах, о городах и деревнях, о социальных проблемах и о чуме. Урок спаренный, и на следующем уроке истории мы должны говорить о культуре Средневековья.
Как хорошо известно школярам, после второго урока всегда большая перемена — целых двадцать минут. Кабинет, где проходил урок истории, находится на четвёртом этаже. Лишь только позвонил звонок, добрые пять шестых нашего класса отправились по курилкам и туалетам. Фэрри подошла ко мне:
— Клот, давай в буфет сходим? — предложила она.
Я удивилась, почему она решила сходить со мной. Где же Коган? Или Фэрри решила быть благодарной за то, что я помогла ей половину контрольной сделать?
В буфет мне не хотелось. Я ответила:
— Я лучше посижу и подожду тебя тут.
— Ну Клот! Сходи со мной-то за компанию? — нахмурилась Фэрри. — Пойдём! — она упрямо схватила меня за руку.
Я решила: действительно, что может быть плохого, если я схожу с Фэрри в буфет? Встречу, может, Мэрмота или Локуста, и что-нибудь от них узнаю "зрелищного". Мы спускались по лестнице. Фэрри шла не спеша. Когда дошли до третьего этажа, у меня судорожно забилось сердце. Во что бы то ни стало надо проверить! Третий этаж! Не упускать его из виду. Ведь из того, что наговорил Паук — пока всё сбылось. Мама осталась поработать дома. Фэрри позвала меня в буфет на большой перемене! Словно Паук прав и выигрывает пари — я живу сейчас чётко по расписанной им схеме, которую он где-то подсмотрел. Я решила выкрутиться шпионским манёвром:
— Фэрри! Как хорошо, что мы спускаемся! Я вспомнила — мне надо подойти к госпоже Серджион…
София Серджион — наша вторая классная руководительница, учитель литературы. Её кабинет прямо под кабинетом истории. Фэрри недолюбливает Серджион за то, что Серджион заставляла нас писать сочинения. Фэрри писать сочинения не умела и не любила, а госпожа Серджион, как назло, всегда зачитывала сочинения Фэрри и критиковала её, устраивая перед всем классом разбор полётов — стилистических, грамматических и синтаксических ошибок. Поэтому моя подружка с недовольством проговорила:
— Ладно. Делай свои дела, а меня найди в буфете! Я хочу есть. И я тебя жду!
Вот капризная у Когана какая девица! Фэрри стала спускаться дальше, а я зашла на третий этаж и направилась в кабинет. Внимательно посмотрела в коридор. Никакого Ханра. Зайдя в кабинет, я не нашла госпожу Серджион. Вероятно, наша литераторша пила чай с математичкой госпожой Шебри в её кабинете. Я встала возле стола, как бы невзначай посматривая во входную дверь и делая вид, что поджидаю учительницу. На самом деле я смотрела в коридор.
Сердце моё продолжало бешено колотиться без видимых причин. Оно заколотилось ещё сильнее, когда я увидела, как моя одноклассница Таиссия в компании с Салли и ещё с тремя девочками из группы «Б» вышла из другого кабинета и зашла в туалет. Спустя несколько секунд на этаж зашёл Ханр! Я сразу узнала его, мой наточенный глаз выскоблил его фигуру среди десятков других детей и подростков всех возрастов. Ханр шёл такой же пластунской походкой, вдоль стеночки, как и тогда, когда пытался провернуть грязную афёру с сумочкой Мардук.
Ханр встал спиной к двери кабинета Серджион, и… моё сердце чуть не выскочило от волнения и напряжения при виде того, как он тихонечко запускает руку в карман, и оттуда выглядывает распылитель! Свидетелей нет. На него никто не обращает внимания! Ханру ничего не стоит распылить баллончик. В коридоре в этот момент — почти никого. Горстка шестиклассников в дальнем конце коридора режутся в сотки. Какая-то девочка у дверей кабинета за двадцать шагов от Ханра смотрится в зеркало и красит губки. Ханр улучил чертовски подходящий момент!
Не до конца осознавая, что делаю, я плавным скользящим движением вышла из кабинета Серджион, тихо подскочила сзади к Ханру и схватила его за руку, приготовившуюся выпустить газ. Не теряя полученного преимущества в скорости и неожиданности, я выкрутила эту руку, так, как меня учили специальным приёмам борьбы на Базе. Ханр вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Я смачно врезала ему кулаком в лицо и проскрежетала:
— Что ты задумал, гад?
Осыпав меня градом матерных слов, он попытался достать баллончик и ударил меня в живот. Удар сбил меня с ног, но в самую последнюю секунду, когда он собрался осуществить мерзкий замысел, я сама сбила его с ног ботинком по колену и пнула далеко вперёд по коридору баллончик.
Получилось так, что я своим телом прижала его к полу так, что он не мог двигаться — не зря я обучалась на Базе боевым искусствам! Он почувствовал, что я посильнее, и сдавленно прохрипел:
— Пусти, скотина!
— Я — Клот Итчи. А вот ты — грязный поганый скунс, и даже не заслуживаешь места в хлеву, — с этими словами я сдавила ладонью его горло.